— Как я понимаю, все о нас знают, — сухо прокомментировала Райли.

— Мы не делали секрета из наших отношений. Зачем? Мы оба свободны и давно достигли брачного возраста.

— Просто… я привыкла скрывать личную жизнь. Ничего больше.

— Еще один вопрос самой себе?

— Скажем так: еще один признак, что все по-другому. Многое изменилось с моим приездом в Касл. И жутко раздражает, что я ничего не помню.

Эш крепче прижал к себе Райли.

— Если это что-то значит, то я ставлю на тебя. Сомневаюсь, что ты хоть раз в своей жизни прекратила бороться. По крайней мере, не в важных для тебя случаях.

Райли начала было говорить, что он проиграет ставку, но в это время они подошли к поляне, все еще окруженной желтыми полицейскими лентами, и она постаралась отбросить в сторону все посторонние мысли.

— Что теперь? — поинтересовался Эш.

— Теперь я постараюсь выполнить свою работу, — ответила Райли. — Если не против, постой здесь.

Он не стал мешать, просто наблюдал, как она поднырнула под ленты и направилась к валунам в центре поляны.

— Могу я чем-то помочь?

— Да. Если моя голова начнет вращаться вокруг своей оси и заливать округу гороховым супом, пожалуйста, вытащи отсюда мою задницу.

— Пожалуйста, скажи, что ты пошутила.

Райли с улыбкой на него оглянулась.

— Конечно. Просто не выпускай меня из вида. Если что-то покажется тебе странным или неправильным, прерви контакт.

— Какой контакт?

— Вот этот.

Райли снова посмотрела на валуны, глубоко вздохнула и сняла защиту со всех чувств. Затем она подошла ближе и решительно положила обе руки на один из камней, из которых состоял алтарь.

Она неосознанно закрыла глаза в ту же секунду, когда дотронулась до шершавого камня. И хотя подтеки крови превратились в ржавые пятна, которые можно было принять за естественную окраску камня, Райли точно знала, что они собой представляют. Пришлось собрать в кулак всю силу воли, чтобы добровольно открыть свой разум.

При полном молчании экстрасенсорных способностей, Райли совершенно не ожидала ничего сверхъестественного. Однако, в ту же секунду почувствовала — что-то есть. Как будто щелкнули выключателем или закрыли крышку, и все внезапно погрузилось в полную тишину.

Ни пения птиц. Ни приглушенных расстоянием звуков движения машин и людей. Только собственное учащенное поверхностное дыхание.

Райли заставила себя открыть глаза и, едва не споткнувшись, отпрянула от алтаря.

В нос ударил густой, усиленный зловоньем горящей серы, дым от костра. Казалось, темные деревья вне освещенного огнем круга простирался на многие мили, словно охраняющие обряд древние стражники.

В шаге от Райли одетые в балахоны фигуры танцевали вокруг костра. Не сразу она распознала движения, жесты и тихие песнопения на давно забытом языке. Нельзя было разглядеть ни одного лица. Танцующие тоже не замечали незнакомку.

Но потрясенный взгляд незваной гостьи привлекли не кружащиеся балахоны, а открытый гроб на каменном алтаре.

Сначала Райли подумала о том, сколько пришлось затратить усилий, чтобы донести специально сконструированный гроб до нужного места. Еще больше проблем возникло у тех, кто привез гроб. Пришлось прятать от любопытных такой большой ящик. Но вскоре она поняла, что богато украшенное и золоченое дерево не что иное, как крепкий картон. Гроб вполне устойчиво стоял на каменной скале, которую использовали в качестве алтаря.

И он не пустовал.

Женщина была укутана в черный балахон так, что рассмотреть ее лицо оказалось невозможно. Зато взору открывался вид на обнаженное тело, руки, сложенные на груди в традиционной позе мертвого человека, и ноги, согнутые в коленях и раскинутые в стороны в откровенно вульгарном приглашении любовника.

В ногах гроба на меньшем валуне стоял еще один участник церемонии. Его лицо скрывал не капюшон, а маска Смерти. Руки подняты, голос громче, чем у всех остальных. Человек явно руководил ритуалом. И его распахнутый балахон не скрывал обнаженное тело.

Очень возбужденное тело.

Райли сделала шаг назад и еще один. В голове теснились мысли и вопросы. Все было неправильно. Совсем не в том смысле, что почти любой человек, без сомнения, при виде этой сцены почувствовал бы ужас. Все было неправильно, потому что церемония казалась неправильной. Райли улавливала отдельные знакомые действия, пение, свечи, ладан. В сатанинских ритуалах даже гроб использовали. Но не так.

Церемония, как предполагалось, кроме прочего, воспевала жизнь, силу и мощь животного начала в человеке. Сексуальности отводилась немалая роль, но… в этом действе она тоже была неправильной.

До того, как в голове Райли сложилась окончательная картина, она впервые подняла глаза и ошеломленно застыла. Над гробом висел голый мужчина.

Похоже, он был без сознания.

Райли постаралась рассмотреть его лицо, но три участника церемонии вышли из круга вокруг горящего костра и подошли к алтарю. Она ничем не могла помочь несчастному, только смотрела за их действиями.

Красивым акробатическим движением один из троицы, при поддержке двух других, взобрался на самый высокий валун. Теперь он стоял рядом с висящим человеком.

В его руках сверкнуло что-то, похожее на короткий меч. Такого оружия Райли еще не приходилось встречать. На остром лезвии плясали вспышки от костра.

Два других помощника подошли ближе и ухватились за лодыжки бессознательного тела. После этого они начали отходить к противоположной стороне алтаря, поднимая вверх ноги жертвы, пока верхняя часть его туловища не нависла над гробом с ожидающей в нем женщиной.

Райли инстинктивно двинулась вперед, когда поняла, что должно произойти, но остановила непроизвольный порыв. Это уже случилось. Либо у нее видение, либо игра воображения, вызванная действием «Тазера».

Она никак не могла ухватить суть разворачивающегося перед ее взором действа. Оставалось только стоять и с ужасом наблюдать за церемонией.

Пение зазвучало громче, движения танцующих вокруг костра становились все более неистовыми. А затем кто-то — Райли не поняла кто — трижды резко ударил в колокол.

Все замерли.

Долгий миг молчания вселенной нарушали только метание пламени и потрескивание костра. А потом мужчина в ногах гроба резким голосом произнес фразу на латыни.

«Кровь — есть власть? Кажется, он это сказал?»

Человек, который стоял на самом высоком валуне, наклонился вперед, схватил за волосы висящего мужчину, отвел его голову назад и приложил острое лезвие к незащищенному горлу.

Первый мужчина снова заговорил на латыни короткими фразами, которые Райли лихорадочно старалась перевести и запомнить.

«Кровь — есть жизнь».

Затем из гроба раздался приглушенный голос женщины, голову которой покрывал капюшон. Голос, который Райли так и не опознала. Произнесенные ею на латыни слова звучали пугающе соблазнительно.

«Я приношу … эту жертву… эту пролитую кровь… эту жизнь… как плату за темную силу… за могущество зла».

Снова зазвучал колокол, и на третьем ударе острое лезвие перерезало горло подвешенного мужчины.

Кровь хлынула в гроб и на лежащую в нем женщину, которая простерла руки, приветствуя кровь или приглашая любовника. Она подняла бедра и начала покачивать ими вверх и вниз. Алая кровь растекалась по грудям, по животу, между бедер.

Фигуры в балахонах выстроились вокруг костра и снова начали танцевать и петь. Их голоса становились все громче и неистовей по мере того, как вытекала жизнь из тяжело провисшего тела.

Сатанист в ногах гроба присоединился к поющим. Он тоже пел все громче, все безумнее, пока женщина не забилась в конвульсиях и не воскликнула в оргазме. После чего мужчина откинул балахон и залез в гроб, устраиваясь на извивающемся теле.

Райли затошнило. Она хотела закрыть или отвести глаза в сторону, но поняла, что бессильна что-либо сделать. Все, что ей оставалась, так это стоять и наблюдать за непотребным совокуплением, за другими участниками церемонии, пение которые превратилось в крики, за продолжавшей капать в гроб на извивающиеся тела кровью обезглавленного мужчины. Нос и глаза Райли разъедали запахи ладана и крови.