— Господи, — сказал Генри, — Да ты— действительно придурок. В любом случае, отстань от Бернса. Я знаю твое о нем мнение, но у нас хирурги на дороге не валяются. Если не оставишь его в покое — задницу надеру.

— Слушаюсь, Мой Повелитель! — покорился Ястреб, выскакивающему из палатки Генри.

Тем же вечером Ястреб встретился на дежурстве с Фрэнком.

— Эй, Фрэнк! — сказал он, — мой младший братик вышел из тюряги. Я написал ему, чтобы он сгонял в Индиану и сжег твой домик стоимостью в тридцать пять тысяч.

И снова Фрэнк побежал ябедничать Блэйку, который только утром уговаривал Пирса.

— Пирс, ты чего, спятил? — потребовал объяснений Генри.

— Не понял? — спросил Пирс, уже забывший о случившемся.

— Мне сказали, что твой брат намеревается сжечь дом Фрэнка.

— Который из братьев? Их у меня шесть.

— Который только что из тюрьмы вышел.

— Ну, Боже мой, Генри, разве я могу за ними уследить отсюда? Это может быть любой из них. Они в тюрьме по очереди сидят! Не волнуйся. Ни один из них, даже при попутном ветре, не в состоянии найти Индиану.

Когда под давлением Генри и для собственной передышки Пирс прекращал издеваться над капитаном Бернсом, от лица срочнослужащих за Фрэнка принимался Дюк Форрест. В этот раз он отстаивал рядового Лорензо Буна — главного болвана Двойного-Неразбавленного.

За свои девятнадцать лет рядовой Бун мало, что видел в своей жизни, и пока еще не был замечен в чем-либо полезном. Казалось, он ничего не может сделать правильно. Видимо потому его назначили на должность третьего ассистента управляющего по смене и чистке уток в послеоперационной палате. Несмотря на тугодумие, он старался. С каждым днем он справлялся с обязанностями всё лучше и лучше.

Со временем рядового Буна поставили следить за количеством потребляемой и выделяемой жидкости у более серьезных пациентов. Задача была несложной. Многие пациенты получали жидкость только внутривенно. Почти у всех стояли катетеры мочевого пузыря. Так что особого труда измерить объем мочеиспускания не требовалось. Согласно медицинским традициям, рядовой Бун должен был измерить этот объем в кубических сантиметрах. Сокращенно — «КС», которых в литре ровно ОДНА ТЫСЯЧА.

Спустя несколько дней записанные рядовым Буном цифры вызвали подозрение. Согласно его данным, несколько пациентов потребили только один, два, а, в крайнем случае — четыре или пять кубических сантиметров жидкости за двадцать четыре часа, а мочеиспускания вообще не было записано. Расследование показало, что в понимании Буна «КС» означало «кофейные стаканы», но это разъяснение не привело к улучшению его деятельности.

Спустя некоторое время капитан Бернс заболел. Его скрутило так, что он три дня не покидал свою палатку, и, хотя природу его недуга установить не смогли, его источниками считались следующие:

Капитан Бернс страдал от известных отмазок докторов: если его пациент умирал, то он это либо (1) — по воле Божьей, либо (2) по какой-то другой причине. Однажды он провел шесть долгих часов, оперируя серьезно раненого солдата, который был в глубоком шоке в течение всей операции. Полчаса спустя пациент умер в послеоперационной. Перед кончиной солдата стошнило, и он начал захлебываться блевотиной. Рядовой Бун по собственной инициативе, быстро принес прибор для откачивания жидкости.

Прибор не функционировал. Впрочем, как и пациент. В этот момент появился капитан Бернс.

— Бун! — воскликнул он, наблюдая бесплодные усилия рядового, — Ты убил моего пациента!

Рядовой Бун побелел. Он тихо ушел в темный угол и заплакал. Капитан сказал ему, что он убил человека. А капитан — доктор, а доктор знает всё.

Дюк Форрест присутствовал при этом.

— Фрэнк, — обратился он к капитану Бернсу, — можно с Вами, эт-та, поговорить на улице?

Корейские ночи темны. Нередко не видно даже собственной вытянутой перед лицом руки. Так и Капитан Бернс не заметил ни руки, сломавшей ему нос и рассекшей губу, ни колена, согнувшего его в весьма болезненное положение на три последующих дня.

Ловцу Джону выпало быть следующим в очереди посчитаться с капитаном Бернсом. Это было связано с кардиомассажем. Кардиомассаж заключается в сжатии руками остановившегося сердца. Это делается через наскоро прорезанное отверстие в груди, зачастую при напрасной надежде, что сердцебиение возобновится и пациент поправится. Процесс осуществляется путем сдавливания и расслабления сердца пальцами руки, воссоздающими ритм и частоту нормального сердцебиения. А капитан Бернс, бесспорно, был лидирующим кардиомассажистом в Дальневосточном командовании.

Однажды утром за завтраком Ловец Джон Макинтайр выбросил быстрый правый хук в адрес челюсти Фрэнка, а тот повалился на песочный пол, как заколотый бычок. За последний месяц это был уже второй случай, в котором один из обитателей Болота заехал в морду Франку. Если первый случай прошел без свидетелей, то здесь все случилось на людях. Вот уж в который раз разгневанный Генри появился на пороге Болота.

Стоя над раскладушкой, в которой валялся и потягивал пиво Ловец, Генри прорычал свой обычный вопрос.

— Да что с вами, в самом деле?!

— Вот и я не знаю, Генри, — ответил Ловец. — По слухам, он смог подняться. Видимо, теряю в силе.

Ловец повернулся на бок, игнорируя Генри.

— Генри, хочешь, я тебе все объясню? — вызвался Ястреб.

— Еще бы!

— Ну, вот ты помнишь, как мы все были заняты вчера утром? Самое легкая операция была на пареньке, которому правое бедро разорвало осколком. Фрэнк решил разобраться с ним побыстрее, чтобы приступить к другим раненым. Как обычно, он не подумал. Он взял паренька с давлением в восемьдесят на пятьдесят, приказал начать анестезию, и полез ковыряться в бедре. Оказалось, у парня разорвало бедренную артерию, и он потерял много крови. Сердце остановилось, и Фрэнк полез его размять. Оно забилось вновь, кровотечение остановили и начали вливание крови. К середине дня раненый вроде бы пошел на поправку. Но когда наша смена заступила, парень опять был в шоке. Им занялся Ловец, так как, похоже, началось кровотечение в груди, раскромсанной Фрэнком. Ловец стабилизировал и поднял давление, и снова вскрыл грудь, чтобы остановить кровотечение.

— Теперь с парнем будет все в порядке, — добавил Ястреб, — Но из-за того, что скотина-Бернс проигнорировал несколько основных принципов, мальчишка чуть не умер. Вместо того, чтобы пинать себя из вины за почти потерянного пациента, Фрэнк вышагивает героем, потому как он сделал хороший кардиомассаж. Вот потому Ловец и накормил его бутербродом из костяшек пальцев.

На самом деле только фамм-фаталь смогла более-менее установить мир в 4077-м. Её звали Майор Маргарет Халиген — новая Старшая Медсестра, и одним июньским деньком она появилась — правда, не из ракушки, как Венера Боттичелли, а из вертолета. Она была высока, утонченна, блондиниста. Ягодка опять, одним словом. У нее была изящная фигура. Она вообще целиком прекрасно выглядела для женщины сорока лет.

В течение положенных суток по прибытию, майор Халиген сделала все возможное, чтобы переговорить о проблемах медсестер с начальником каждой из смен. Капитан Бернс был в накрахмаленной военной форме и в наилучшем расположении духа, что не помешало ему пожаловаться на неадекватность некоторых медсестер и внести предложения по улучшению их работы. Майор нашла, что она полна хороших впечатлений от капитана Бернса.

Обратные чувства вызвал капитан Пирс. Она застала его в столовой, одетым в грязную форму, за поздним завтраком. Она представилась, и Ястреб предложил присоединиться к нему на чашку кофе.

— Капитан Пирс, — начала майор Халиген, — я наблюдала за ходом ночной смены, и должна заметить — впечатление от медсестер удручающее. А как вы относитесь к ситуации с сестрами?

— Майор, — ответил Ястреб, — У нас командная работа. Я отвечаю за свою команду. В ней участвуют и доктора, и медсестры, и санитары. Мы уже шесть месяцев вместе — практически без перемены персонала. Я всеми доволен.