К тому времени новая религия сильно потеснила воинов Скандии, заставляя тех, кто остался верен себе, искать новые земли. Многим из них Ульмигания стала прибежищем. Наводившие ужас на города запада Европы морские волки и свирепые пруссы, которыми пугали детей матери в славянских странах, мирно и весело уживались в Твангсте. А когда крещеные даны, решив облагодетельствовать пруссов крестом, высадились на западном берегу Самбии, их соплеменники – язычники из Твангсте и других колоний вместе с самбами яростно бросились защищать Ульмиганию. И даны навсегда забыли дорогу к Витланду23, предпочтя иметь дело с более робкими северными соседями пруссов.

Дилинг был вармом. Но его род – род Выдры, был тесно связан с одним из родов нордманов. Когда барты Рендала выступили против вармов, дружина морских волков помогла Дилингу отразить нападение. Помогли нордманы и в другой раз, когда вармы, подчиняясь приказу Кривы, были вынуждены изгнать Дилинга. Родственники из поселка скандиан в Твангсте устроили опального витинга на одну из лодей, уходившую торговать в Рутению. Скандиане называли эту страну Гардарика. Палочка с насечками–рунами, врученная Дилингу в Твангсте, помогла ему занять сразу достойное место в дружине одного из князей рутенов.

Деловая жизнь кипела в центре Твангсте, в торговых рядах, а на окраине, в поселке морских волков, пруссы появлялись редко. Так что Дилинг какое-то время мог пользоваться гостеприимством нордманов. Но он понимал, что, в конце концов, Крива умом ли, с помощью ли богов вычислит его, и тогда неизвестно, как поведут себя нордманы. Вряд ли они захотят навлечь на себя гнев Верховного Жреца и станут защищать дальнего родственника варма. И хотя Бьорн, хозяин склада, где прятались Дилинг с Торопом, не выказывал опасений на сей счет, с каждым днем Дилингу становилось все тревожней. Единственное, что удерживало его в Твангсте – слепой Тороп. Дилинг не мог придумать, как снять с него заклятие.

Ясно, что это мог сделать любой вайделот, но обращение к нему было равносильно самоубийству. Скандианские жрецы в Ульмигании не появлялись, но они и не так ревниво оберегали тайное знание, как вайделоты, и кое-кто из морских волков был посвящен в тайны рун. Это и держало Дилинга в поселке. Он надеялся, что появится человек, который снимет с Торопа слепоту. Но время шло, Бьорн внимательно присматривался ко всем, прибывавшим в город, но воина, в такой степени овладевшего магией, чтобы разрушить козни вайделота не было. Все решилось, когда Дилинг привез Милдену.

Ночью раздался условный стук. Дилинг, держа наготове нож, приоткрыл дверь сардиса24.

– Это я, – сказал Бьорн. – Хочу угостить тебя пивом.

По тому, что тот говорил на нордманском и пригласил на пиво одного его, Дилинг понял – предстоит разговор.

Они прикончили один жбан, посетовали, что зверя стало меньше, а шкурки хуже, решили, что зима будет не очень холодной, принесли второй жбан, и только тогда Бьорн спросил:

– У тебя появилась женщина?

Дилинг промолчал.

Бьорн кивнул, будто получил ответ, и добавил:

– Беглая женно конунга из бартов.

– У тебя хорошие вайдимаи25, – сказал Дилинг.

– Хорошие,– согласился Бьорн. – По вашим законам мы должны немедленно выдать ее бартам.

– Я понял, – сказал Дилинг. – Мы уйдем еще до восхода солнца.

Бьорн поморщился:

– Отдай им женщину, Дилинг. От нее одни неприятности. Зачем она тебе?

– Мы уйдем, – повторил Дилинг.

Бьорн вздохнул и приложился к кружке. Они немного посидели, потом Дилинг встал:

– Мне пора.

– Погоди, – сказал Бьорн. – Я соберу вам кое-что в дорогу.

– На севере косы куров, там, где начинаются пески, живет одна старуха, – сказал он, упаковывая снедь.

– Никто не знает, откуда она взялась и чем живет, но куры считают ее живой Лаумой26, боятся. Я хотел узнать о ней подробнее, но ты сам не даешь мне на это времени. Я думаю, никакая она не богиня, просто какая-нибудь вайделотка-отшельница. Так или иначе, мне кажется, она сможет помочь твоему другу. Но вам придется идти через Самбию.

– Придется.

– Если вы выйдете прямо сейчас, то возможно, к рассвету вам удастся проскочить незамеченными.

– Мы так и сделаем, – сказал Дилинг.

– Мне жаль, что я не могу быть больше полезен тебе.

– Нордманы и так слишком много сделали для меня.

– Ерунда. Вождь куров косы – Карвейт, его еще зовут Великим за огромный рост, кое-что мне должен. Если возникнет необходимость, ты можешь обратиться к нему. Он не откажет в помощи.

– Я запомню, – сказал Дилинг.

Бьорн дал им лошадей на смену, чтобы не пришлось останавливаться, пересекая страну самбов, и Дилинг с Милденой и Торопом умчались за Полярной звездой, на север полуострова, к узкой полоске суши, отделившей залив Руса от моря.

Месяц был тонким и света давал мало. Бьорн отметил про себя, что это поможет Дилингу пересечь Самбию незамеченным, зевнул и пошел спать.

Выспаться не удалось. Еще не рассвело, когда к нему ворвался перепуганный слуга и сказал, что в Твангсте вошел отряд самбов. Кого-то ищут.

Бьорн оделся и вышел из дома как раз вовремя – самбы были уже у порога.

– Ты – Бьорн, сын кривого Эгила? – спросил их куметис27, цепко глядя на Бьорна белесыми глазами. Из-под шишкообразного, скандианского шлема с торчащими в стороны бивнями вепря, висели две белые, как снег, косички. Брови и борода тоже были белыми и ярко выделялись на красном обветренном лице.

– Да, – сказал Бьорн.

– Говорят, у тебя гостят какие-то люди…

– Это правда. У меня часто гостят и родственники, и друзья. Но сейчас никого нет.

– Никого?

– Нет, никого.

Куметис, не спуская с Бьорна глаз, спрыгнул с коня.

– Пойдем в дом, – сказал он.

На столе стояли две кружки. Самб взял одну, понюхал и спросил:

– Любишь по ночам выпить пива?

– Люблю, – подтвердил Бьорн.

– Налей и мне, – вдруг сказал куметис на языке нордманов.

Бьорн, ничем не выказав удивления, налил пиво. Тот, не отрываясь, выпил и вновь подставил кружку. Бьорн долил.

– Меня зовут Балварн – Белый Ворон. Я – из рода Вепря. Мы ищем двух витингов, один из вармов, а другой по-прусски совсем не говорит, или говорит со славянским акцентом, как рутен. Слепой. С ними женщина с черными волосами. Ваши люди говорят, не видели таких. А ты?

– Нет, – задумчиво сказал Бьорн.– Не встречал. Если б встретил, то наверняка бы запомнил. Славянин, да женщина с черными волосами – такие запоминаются.

– Ага, – сказал Балварн. – Я понял. Значит, ты не встречал таких. Ну-ну… Налей-ка мне еще пива.

Он вылил в себя содержимое кружки и направился к двери. Уже стоя в дверном проеме, обернулся:

– Когда-то меня звали Олаф Эриксон. Но это было давно… Так я об этих витингах… Мало ли что бывает, вдруг встретятся где… Скажешь им, что не нужно было убивать вайделота. Крива этого не простит.

– Да, – неопределенно пожал плечами Бьорн. – В жизни всякое бывает.

Дилинг опасался Рудавы – большого поселка на пути к косе. Но его удалось обойти затемно. Когда солнце взошло, оно оказалось справа от путников, вступивших на земли куров, над заливом.

Куры, или корсь, как их называл Тороп, жили в основном по берегу моря севернее пруссов, на территориях, которые они уже без особой борьбы сдали ордену меченосцев. Но небольшая их часть ютилась и в крошечных деревушках на косе, тонким хвостом вытянувшейся от Самбийского полуострова на север. Народ был бедный, молился не очень ревностно многим богам, которых пруссы считали никчемными, ловил рыбу, бил зверя и с радостью принимал покровительство самбов, одним только этим отбивавшим охоту к набегам на куров у литовцев и жмуди.