Войско, победившее без боя, возвращалось в Бургундию. Дойдя до ворот Вормса, большинство воинов вышли из строя, сдали знаки отличия, свидетельствовавшие об их принадлежности к войску Бургундии, и отправились в свои королевства. Этот поход принес солдатам легкий заработок, и все остались довольны. Многие из них пообещали в любой момент снова встать на службу Бургундии, если страна окажется в опасности.

День возвращения стал для Гунтера важным событием — он наконец-то вышел из тени своего отца, заставив умолкнуть всех злопыхателей. Осыпаемый лепестками цветов, он гордо проехал во главе своего войска через Вормс. Теперь он чувствовал себя не только королем, но и удачливым военачальником. Все позабыли о его жалком возвращении в замок после страшного боя с драконом. Сегодня вовсю звонили колокола, гремели фанфары, а барды пели хвалебные песни в честь своего храброго короля. Солнце освещало радостные лица горожан, и никто не вспоминал недавнем горе.

Конечно же, все осознавали, что эта победа — в первую очередь победа Зигфрида. Но Зигфрид, хотя он и оставался героем Бургундии, был теперь королем собственной страны, и его уже воспринимали как представителя общины в Рейнтале. Но, несмотря на это, восторженные крики мужчин и восхищенные взгляды женщин были обращены и к нему. Он видел, как дети, размахивая деревянными мечами и разрисованными простынями, изображают его бой с Фафниром.

Во время торжественного шествия по городу Зигфрид нагнулся к Гунтеру и шепнул:

— Просто удивительно, как быстро распространилась весть о нашей победе.

Гунтер ухмыльнулся:

— Хорошие новости расходятся вмиг.

Когда показался замок, сердце Зигфрида забилось быстрее. Он думал о том, кто ждет… и кого? Конечно, теперь, когда он готовится стать коронованным властителем двух крупных государств, его наверняка сочтут подходящим кандидатом на руку принцессы. Но Зигфрид хорошо помнил последний разговор с Кримгильдой, который был достаточно неприятным. Несмотря на уверения Гернота в том, что ее сердце принадлежит Зигфриду, тот не исключал, что принцесса может отказать ему в браке точно так же, как и Этцелю.

Кроме того, Зигфрид страдал бессонницей, все время думая о том, почему меч Хъялмара не смог разрубить его кожу. Он много раз пытался порезать себе руку или ногу кинжалом, чтобы увидеть кровь, но у него ничего не выходило. Его кожа стала непробиваемой, как чешуя дракона. Чем больше Зигфрид размышлял об этом, тем больше верил в то, что его тело преобразилось благодаря крови дракона, в которой он омылся. Конечно, очень хорошо чувствовать себя неуязвимым, но такое вмешательство богов в его жизнь беспокоило Зигфрида. В последнее время слишком уж многое перестало от него зависеть.

С позволения Гунтера войско постепенно разошлось, смешавшись с мирным населением. Воины Бургундии обнимались со своими семьями, шли в таверны заказать хорошего вина или бежали к Рейну, чтобы избавиться от грязи после долгого перехода. В результате в ворота замка въехали только Гунтер, Гернот, Зигфрид, Хаген и несколько военачальников.

При дворе царило такое же ликование, как во всем Вормсе. Со сторожевых башен доносилось торжественное пение труб. На ветру реяли разноцветные ленточки, и все придворные собрались встречать героев. Среди них не было лишь Эльзы Тронье, что вызвало беспокойство не только у Хагена, но и у Гернота.

Кримгильда стояла на ступенях, ведущих в тронный зал. Золотая диадема удерживала ее светлые волосы, а платье сверкало, как густое красное вино. На бедрах у нее был пояс, богато украшенный драгоценностями. Хотя она и сохраняла приличествующую ее статусу невозмутимость, блеск глаз и дрожание рук выдавали любовь и радость, бушевавшие сейчас в ее душе. От переполнявших ее чувств щеки Кримгильды залились румянцем, а по коже бегали мурашки.

Гунтер первым спрыгнул с коня, и Кримгильда тепло обняла его.

— Брат мой! Ваше благополучное возвращение — лучшее доказательство того, как справедлив Бог, услышавший мои молитвы, в которых я просила защитить тебя!

Гунтер радостно взглянул на нее:

— Это правда. Рука Господня хранила нас на нашем пути. Не пролилось ни капли крови, кроме крови Хъялмара. Мы принесли Ксантену и Дании справедливость и нового короля!

Началось всеобщее ликование.

Гернот, который тем временем тоже спрыгнул с лошади, подошел к сестре и крепко обнял ее.

— Каждый шаг, удалявший меня от Бургундии, болью отдавался в моем сердце. Если ты так же скучала по мне, как я по тебе, то прости меня за причиненное мною горе.

Кримгильда с любовью посмотрела на младшего брата:

— Тоска по тебе заполонила не только мою душу. При этом дворе ради тебя бьется не только мое сердце.

Гернот на мгновение задумался, чтобы понять смысл ее слов. Осознав услышанное, он еще крепче обнял сестру.

Наконец с коня спрыгнул и Зигфрид. Кримгильда не могла поприветствовать его объятиями, как Гунтера и Гернота. Но принцесса надеялась, что ее избранник сумеет понять намек, который она позволила себе.

— Зигфрид, я рада видеть и вас. Сначала Фафнир, а теперь королевство Хъялмара. То, чего вы жаждете, само готово отдаться вам, — улыбаясь, произнесла Кримгильда.

— К счастью, битва всегда стоит награды, — сказал Зигфрид, почтительно поклонившись.

Все, кто наблюдал за ними, понимали, что от следующей награды Зигфрида отделяет всего один шаг.

— Говорят, кузнец вскоре станет истинным королем, — продолжила принцесса.

— Не бывает короля без королевы, — ответил Зигфрид.

Кримгильда улыбнулась, и ее улыбка была ответом на так и не прозвучавший вопрос.

Гунтер с Хагеном переглянулись. Зигфрид и Кримгильда, столь открыто проявляющие свою любовь, заставляли их спешить. О том, чтобы затягивать дело, не могло быть и речи.

Принцесса повернулась к придворным и дважды хлопнула в ладоши.

— Как велит древний обычай и как хотят того наши сердца, сегодня вечером при дворе будет праздник! Наши мужчины должны сами решать, когда отправляться в бой, но их возвращение домой мы будем праздновать все вместе!

Хаген ненавидел придворный этикет, но умело им пользовался. При этом ему казалось крайне неуместным, что его единственная дочь не выказала своего уважения королю. Отдохнув с дороги, Хаген, пока не начался праздник, стал искать Эльзу. Дочери не было ни в ее комнате, ни в кухне. Ее не было даже в библиотеке, где она часто любила сидеть, читая старинные свитки. Ни один из стражников не видел Эльзу, что, впрочем, было неудивительно — иногда казалось, что она умеет проходить сквозь стены.

Хаген был взбешен: несмотря на то что ему удавалось заставить любого короля плясать под его дудку, он так и не смог заставить покориться свою собственную кровь и плоть. Ему хотелось громко позвать ее по имени, но он остерегался услышать насмешки со стороны придворных.

Наконец он нашел Эльзу у одной из бойниц на сторожевой башне, выходившей на запад. Он чуть не пробежал мимо нее, настолько ее хрупкая фигура сливалась с вечерними сумерками.

— Король возвращается из славного похода, а дочь его советника даже не считает нужным выразить ему свое почтение? — прошипел Хаген.

Эльза даже не посмотрела на отца. Ее взгляд был устремлен в лес, который ночью напоминал темное море.

— А что, Гунтер жаловался?

Хаген наклонился к дочери, и его дыхание показалось ей ледяным.

— Никто не осудил бы меня, если бы я отправил тебя служанкой в Вормс или выдал бы замуж за мясника. Не следует быть столь надменной только из-за того, что ты пользуешься привилегиями жизни в замке и не должна работать. Ты обязана делать то, что требует от тебя этикет.

Дочь не ответила, и Хаген едва сдержался, чтобы не ударить ее. В последний момент он остановился, понимая, что ему все равно не удастся использовать ее в своих интригах. Чем меньше времени он тратил на нее, тем лучше. Взяв Эльзу за подбородок, Хаген повернул ее к себе, заставляя смотреть ему в глаза.