Рождество Генрих провел в Бристоле, вместе с матерью, братьями и сестрами. Уильям не отходил от него ни на шаг.

Он очень мягко обращался с мальчиком, позволяя ему делать все то, что он захочет, и со стариковской нежностью ласкал его маленьких сестер. Мать навещала своих детей чаще, чем прежде, и они были этому рады.

Она входила в их детские комнаты, и словно луч солнца озарял мрачные каменные стены. Как она была красива! То, что она больше внимания уделяла Генри, не возбуждало, как казалось, их ревности. Ведь он король, а королю принято поклоняться и терпеть, даже если он в детской драке расквасит нос Ее Высочеству, принцессе, своей сестричке.

Когда Генрих прыгал на спину Ричарда и валил его на пол, младший брат не сопротивлялся, но втайне завидовал Генри и проклинал судьбу, рассудившую так, что он родился вторым.

Изабелле доставляло удовольствие первой приносить новости маленькому королю о большой политике, которая творилась в стенах Бристольского замка. Там заседал совет во главе с Уильямом Маршалом. Вельможи совещались ежедневно с короткими перерывами на еду и сон. Иногда приглашали туда и короля. Сперва он пугался этих собраний, но постепенно в нем пробудился интерес – ведь дело касалось его королевства.

Изабелла уселась на стульчик посреди комнаты. Старшие дети окружили ее, с любопытством ожидая, что она скажет.

– На тебе лежит большая ответственность, Генри, – с гордостью произнесла мать. – Ты уже три дня как коронован.

– Материнским ожерельем! – хихикнула Джоанна.

Изабелла больно шлепнула девочку по руке. Ее ехидство раздражало мать, но кто мог устоять перед прелестью фиалковых глаз малышки – только не Изабелла, от которой дочь унаследовала эту красоту.

– Слушайте меня внимательно, – потребовала Изабелла. – Лорды собираются назначить Уильяма Маршала регентом, а на то требуется согласие Вашего Королевского Величества, сын мой Генрих!

Ричард скорчил гримасу, а Джоанна покатилась со смеху.

– Прошу разрешения, Ваше Величество, удалить в другую комнату этих неразумных детей, – продолжила Изабелла. – Отныне вы будете общаться в основном с вашим воспитателем, Филиппом де Альбине. Я наслышана о его учености. Вам, мой сын, доставят радость его уроки.

Генрих не испугался. С книгами и грифельной доской он подружился давно. Ему казалось, что в этом и заключаются королевские обязанности.

– Ты будешь учиться, а брат твой, Ричард, отправится в замок Корф.

Джоанна возмутилась:

– Мне это не нравится!

– Твоего мнения не спрашивают! – сказала мать. – Ричарду тоже надо учиться, хотя он и не король. В замке Корф у него будет свой воспитатель – мессир Роджер д'Акастр. Граф Пембрук был так добр, что сам подобрал вам учителей.

Губы двух младших детей задрожали, что было предвестником слез. Они не привыкли, чтобы их так унижали, не спрашивая их мнения.

– При папе нам было лучше, чем сейчас, когда Генрих стал королем.

Изабелла холодно посмотрела на дочь.

– В каменном склепе тебе было бы, наверное, теплее.

Девочка ее не поняла, но согласно кивнула.

– Ты знаешь, что я тебя уже обручила, мое дитя?

– Я знаю. Но он старик…

– Твоего мнения никто спрашивать не будет, так что лучше помолчи, моя девочка, – посоветовала Изабелла.

– Но зачем же мне выходить замуж за мужчину старше, чем вы, мамочка?

Изабелла поморщилась.

– Я еще не стара, моя дорогая – запомни это, а он… он очень красив, как я вспоминаю…

– С годами люди не становятся красивее, – позволил себе язвительное замечание Ричард.

– Некоторые обретают красоту с возрастом, – возразила сыну королева.

– А он не утратил свою красоту? – поинтересовалась Джоанна.

– Ты сама в скором времени в этом убедишься, дочь моя.

Джоанна вскочила, словно ей не терпелось отправиться в путешествие.

– Скорее… скорее… бы это случилось!

– Это случится так скоро, как только твои воспитательницы подготовят тебя к отъезду. И не думай, что я тебя покину, – добавила Изабелла. – Я буду рядом с тобой до последнего момента, когда ты лишишься девственности или ты ее не лишишься, если жених окажется не угоден тебе. Твоя мать будет всегда на страже.

Королева рассмеялась, и дети поддержали ее смех, хотя не понимали, почему им вдруг стало так весело.

Страна вдруг очнулась, задышала весенней прохладой и зашевелилась при вести о том, что глупый тиран скончался. Многим простолюдинам и мелким сквайрам было безразлично, кто ими правит – Людовик Французский или ребенок, чьей волей распоряжаются такие знатные вельможи, как Уильям Маршал и Губерт де Бург. Взывать к всеобщему восстанию против французского владычества было легче, чем его действительно поднять. Кому захочется покинуть свой дом и пашню, взять в руки лук и копье, рискнуть своей жизнью и достоянием, чтобы изгнать француза, который уже распоряжается Лондоном и никого пока еще не обидел дополнительными податями?

Людовик сам удивлялся такому равнодушию и благожелательному отношению к нему англичан. Видимо, они очень устали от прежних королевских ссор и от неразумных поступков короля Джона. Какой бы король ни сел на трон, им было все равно.

И все же Людовик Французский чувствовал себя неуютно на английском престоле. Он решился на путешествие через бурный зимний Ла-Манш, чтобы встретить Рождество со своей милой супругой Бланш. Они были влюблены друг в друга – большая редкость для королевской четы. Но кроме того, он доверял ей и обсуждал – и в постели, и за завтраком – все государственные дела.

Английская авантюра вызывала в ней чувство тревоги, а после того как в Бристоле был коронован Генрих Третий – пусть хоть и золотым обручем, снятым с материнской шеи, и сам Людовик предчувствовал, что иголки вопьются ему в зад, лишь только он сядет на английский трон. Новые силы он мог собрать только к весне, но откуда взять рыцарей и солдат, способных, а главное, и желающих штурмовать один за одним замки непокорной Англии?

Однако к апрелю Людовик подготовил армию, состоящую из всяческого сброда, и высадился на острове. Бланш поддержала его намерение короноваться в Лондоне и навсегда привязать английское государство к Франции.

За полвека с лишним все уже забыли, кто истинный завоеватель, у кого права на корону. Викинги когда-то изгоняли франков из Нормандии, саксы – кельтов из Британии, и династические споры были так запутанны, что никому не было дела до истинных прав на корону. Все сводилось лишь к дележу английских земель между лордами, готовыми присягнуть любому королю в обмен на щедрые посулы.

Военная экспедиция Людовика началась с осады Линкольна, который защищала отчаянная нормандка Николь де Гайс, вбившая себе в голову, как ни странно, что Англия должна принадлежать только англичанам. Она разослала послания всем баронам, у которых в душе еще сохранилась хоть капля чести и совести, с просьбой вооружить йоменов чем угодно и выступить – пусть с вилами и топорами – против чужеземного нашествия в защиту малыша Генриха Третьего.

«Ведь мальчик не отвечает за грехи своего злосчастного отца, – неустанно повторяла она, – а Англия не должна потерять независимость, попав во власть коварных французов».

Людовику пришлось встретиться на поле боя с самим Уильямом Маршалом, графом Пембруком. У старика еще сохранились воспоминания о военной тактике Вильгельма Завоевателя и опыт сражений под началом Генриха Второго Анжу и сына его, короля Ричарда Львиное Сердце. Воины из обоих лагерей с воодушевлением приветствовали появление перед армией седовласого полководца, ставшего регентом при малолетнем короле.

Людовик понял, что обречен на поражение еще до того, как битва началась. У его воинов отпало всякое желание сражаться, когда они увидели во главе неприятельского войска вождя, с кем делили воинскую славу при короле Ричарде Львиное Сердце, а главное, еще при его отце – Генрихе Анжу.

В решительный момент, когда Людовик собрался уже бросить в наступление закованных в железо рыцарей-ветеранов, на узкой поляне, где разыгрывалось сражение, появилась испуганная корова, сбежавшая из ближайшего крестьянского двора и повергшая стальной клин в замешательство.