— Я совершенно уверена в том, что у него нет романа с Лилиан,— спокойно заметила я.

— Почему?

— Ну, во-первых, потому, что у него хорошие отношения с Эриком.

— Может быть, Эрик не знает.

— После десяти лет?

Мы сделали несколько шагов молча.

— По словам Гарта,— сказала я с подчеркнутым безразличием,— он пытался избежать романов с тремя этими женщинами. Он разорвал помолвку с Терезой. Не проявил беспокойства по поводу предполагаемой поездки Джины в Рим к кинопродюсеру. Нет доказательств того, что у Гарта, помимо деловых, существуют иные отношения с Лилиан. Он пытался отдалиться от Джины и Терезы, а не сблизиться с ними.

— Скажем прямо,— с иронией в голосе заявил Уоррен,— ему это удалось. Он избавился от них так успешно, что теперь никто не может их найти.

Я ничего ему не ответила, похолодев от страха.

— Только не говори мне, что тоже увлечена им,— сказал Уоррен.

Я по-прежнему молчала.

— О! — протянул он.— Этот Купер явно умеет находить подход к женщинам. При нашей следующей встрече я попрошу его поделиться со мной своими секретами.

— Ради Бога, Уоррен!

Мы добрались до Олд Бромптонроуд.

— О'кей,— миролюбиво произнес Уоррен.— Ты считаешь, что Купер чист, а я — в чем-то виноват. Каким будет наш следующий шаг? Давай вернемся в гостиницу и узнаем, нет ли вестей из Скотланд-Ярда.

Вестей из полиции мы не обнаружили, но было сообщение от Эрика Янсена. Он просил позвонить ему домой. Я не хотела звонить при Уоррене, поэтому прошла в мой номер, пообещав ему связаться с ним сразу после разговора с Эриком. Сев на кровать, я набрала телефон Янсенов и подождала, когда Эрик снимет трубку. Он, похоже, обрадовался тому, что я так быстро ему отзвонила.

— У тебя есть новости о Джине?— спросил Эрик.— Ты говорила с полицией?

Я рассказала ему о нашем с Гартом вчерашнем визите в Скотланд-Ярд; он выслушал меня с интересом.

— Клэр,— сказал Эрик,— как насчет совместного ленча? Мы живем недалеко от твоего отеля. Я могу зайти за тобой?

Мне удалось скрыть мое удивление.

— Большое спасибо,— сказала я.— Это будет отлично.

— Хорошо! Через двадцать минут буду у тебя.

Положив трубку, я рассказала по местному телефону Уоррену о том, что произошло. Он был удивлен не меньше моего, но согласился, что у меня есть шанс узнать нечто новое. Мы договорились, что я позвоню ему позже, по возвращении; у меня осталось несколько минут для отдыха. Потом я спустилась в вестибюль к Эрику Янсену. Он уже ждал меня.

— На Хэймаркет есть хороший маленький ресторан,— сказал Эрик.— Это в двух шагах отсюда, даже нет большой нужды брать такси. Пройдем пешком или ты...

Я сказала, что согласна прогуляться. Мы обогнули Пикадилли-Серкес и свернули на Хэймаркет; нас окружали люди, спешившие на ленч; Эрик постоянно что-то говорил, но я чувствовала, что он совершает над собой усилие. Исчерпав такие темы, как погода и проблемы автомобильного движения в больших городах, мы оказались у маленького и явно недорогого ресторана. Мы вошли внутрь. К этому моменту у меня уже сложилось впечатление, что он не любит тратить деньги. «Каково его финансовое положение?» — подумала я. Художники часто бедствуют. Я вспомнила о его богатой умной жене и удивилась тому, что он терпит ее плохо скрываемое безразличие к нему.

— Где ты познакомился со своей женой?— спросила я, поглощая еду.— Это произошло в Англии?

— А, похоже, ты догадалась, что я не англичанин! Наверно, я никогда не избавлюсь от акцента. Я родом из Альтдорфа — это маленькое местечко в Швейцарии, расположенное возле Люцернского озера. Там родился наш национальный герой Вильгельм Телль. Я был молодым художником и зарабатывал на жизнь тем, что рисовал пустые красивые пейзажи. Лилиан была доброжелательной, сочувственно настроенной туристкой.

Похоже, Лилиан имела склонность помогать менее удачливым, чем она, мужчинам.

— Понимаю,— сказала я, испытывая тем не менее недоумение.

— Между нами вспыхнул бурный роман, и через три недели мы поженились в Женеве.

Улыбнувшись, он пожал плечами.

— Родные Лилиан не одобряли этого брака, но нас это не беспокоило.

Его широкое, печальное лицо неожиданно расцвело.

— Мы были молоды и влюблены. То время было счастливым. Мне понравился Лондон, я быстро привык к нему. Вскоре я стал рисовать то, что хотел, а не то, чего требовал рынок. Лилиан,— он замолчал, подыскивая нужное слово,— вдохновляла меня.

И еще содержала, подумала я. Она, вероятно, с самого начала содержала их обоих.

— Лилиан,— сказал Эрик Янсен,— удивительная, талантливая женщина. Она верила в меня. Добившись в конце концов скромного успеха, я постоянно говорил, что обязан им Лилиан, потому что она поддерживала меня, когда я нуждался в помощи.

Я попыталась представить себе Лилиан в роли преданной вдохновительницы, поглощенной работой своего мужа. Мне потребовалось напрячь воображение. Я не могла увидеть Лилиан интересующейся чем-то, не имеющим отношения к ее бизнесу.

— Она, очевидно, знает очень многое о фарфоре и стекле,— сказала я.

— Да, значительно больше, чем Гарт. Он — всего лишь коммерсант.

Эрик аккуратно вытер рот салфеткой и протянул руку к бокалу с водой.

— Но ему нравится считать себя специалистом по стеклу.

— Скажи мне, Эрик,— я посмотрела на него, постаравшись придать своему лицу выражение искреннего интереса.— Каково твое мнение о Гарте Купере? Тебе, вероятно, известно, что я почти не знаю его, однако моя сестра явно высокого мнения о нем, поэтому я хочу понять, что он за человек на самом деле. Я не сразу решилась задать тебе этот вопрос, но ты давно знаешь его и явно способен высказать зрелые суждения. Я чувствую, что могу довериться твоей оценке. Как я и предполагала, он был польщен, но попытался скрыть это. Сдвинув брови, Эрик приготовился высказать зрелое суждение.

— Конечно,— произнес он наконец,— Гарт всегда был скорее другом Лилиан, нежели моим.

Я ждала. Эрик добродушно, как бы шутя, продолжил:

— Да, он коммерсант! И хороший! Блестящий, преуспевающий торговец! У него есть товар, пользующийся спросом, и он продает его весьма умело.

— Фарфор и стекло?

— Это так, во вторую очередь.

Он по-прежнему говорил легкомысленно, пытаясь скрыть свою серьезность.

— Талант Гарта заключается в умении продавать самого себя — не буквально, разумеется! Но он умеет нравиться людям, очаровывать их. Он мастерски играет роль «славного парня», как говорят англичане. Но за этим фасадом скрывается жесткий, сильный, способный бизнесмен. Меня ему не обмануть. Он может обманывать других, но только не меня.

— Мне кажется, он не подходит для Джины,— обеспокоенно сказала я.— Надеюсь, она в него не влюблена.

— Он ей нравится,— заявил Эрик.— Это очевидно. Но она слишком молода для Гарта. Я знаю, какой тип женщины импонирует ему.— Он поиграл ложкой.— Ему нравятся зрелые, умные женщины, а не легкомысленные девчонки.

Эрик виновато посмотрел на меня.

— Извини, я не склонен недооценивать твою сестру, она очаровательна, но..

— Понимаю.

Я отломила кусок от моего рогалика и намазала его маслом.

— Ты хочешь сказать, он предпочитает таких женщин, как Тереза.

— Именно.

Он снова принялся есть.

— Мне нравится Тереза,— неожиданно произнес Эрик.— Лилиан ее недолюбливает, но это естественно. Тереза — умная, образованная женщина. Страстная, тонкая, волнующая. Если бы я писал портреты...

Он замолчал и улыбнулся.

— Но я этим не занимаюсь! Однако если бы занимался, я бы обязательно нарисовал Терезу.

Моя ревность, смешная, но очевидная, мешала мне невозмутимо слушать, как он нахваливает Терезу. Чтобы сменить тему, я заинтересованно спросила:

— Какие картины ты пишешь, Эрик? Извини, я не знакома с твоими работами,— думаю, в Лондоне ты знаменитый художник.

— Вряд ли знаменитый! — расцвел он и заговорил о себе со сдерживаемым, застенчивым энтузиазмом, который почему-то показался мне трогательным. Оказалось, что он рисовал абстрактные картины и слегка увлекался сюрреализмом. Я сказала, что была на выставке Сальвадора Дали в нью-йоркском музее «Хантинг-тон-Харфорд». Мы немного поговорили об искусстве. Эрик отбросил свою напускную самоуверенность, и я увидела того человека, каким Эрик был, вероятно, много лет назад,— чувствительного, уязвимого молодого художника, преданного своей работе. Мне было совершенно непонятно, как прозаичная, деловая Лилиан могла когда-либо понимать его.