Тогда у нее были длинные волосы, жесткие от морской воды и выгоревшие на солнце; как и все туристы, она носила шорты и майку без рукавов. Только улыбка отличала ее от остальных — улыбка и ясные зеленые глаза, бесстрашно смотревшие прямо на него.
— Ты подстриглась, и это тебе к лицу, — продолжал между тем Мел. — Ты была в темных очках… Господи, я просто не ожидал увидеть тебя в костюме. Я не верил, что это ты. Потом ты сняла очки, я увидел твои глаза и понял, что это все-таки ты. Тогда… — Мел замолчал, прикусил губу, подыскивая нужные слова. — Мне стало ясно: если ты и узнала меня, то не хочешь подавать виду. Я решил ничего не говорить, чтобы не ставить тебя в неловкое положение. А когда ты собралась работать у меня вместо экономки, которая так и не приехала, мне показалось, что проще следовать твоему примеру и вести себя так, будто мы незнакомы. — Он искоса взглянул на Коппер. — Прошло целых семь лет. Ты вполне могла забыть меня.
Забыть? Коппер подумала о теплых губах Мела, скользивших по ее коже, об опытных руках, одуряющей мощи худощавого тела; о головокружительной страсти, которой они не смогли противостоять семь лет назад.
Как ни старалась она смотреть на лошадей, на изгородь, на свои пальцы, на что угодно, кроме Мела, непонятная сила против воли притягивала ее взгляд к нему. И вот она уже тонула в глубинах его карих глаз, погружалась в прошлое, отступала на семь лет назад, и в ту минуту, когда, смеясь, обернулась, увидела, что он глядит на нее.
Мел приехал на море один, а Коппер — с группой. Через три дня она должна была уехать, но тогда это не имело никакого значения. Они с Мелом были не просто земляками, случайно встретившимися вдали от Австралии: они, словно две половинки, слились воедино при встрече. Им было так хорошо вдвоем, что думалось — они не могли не встретиться. Так стрелка компаса всегда тянется к северу, так стрела безошибочно находит цель, так, открыв дверь, сразу понимаешь, что ты дома.
Время для них будто остановилось. Три дня они болтали и смеялись и плавали в бирюзовом теплом море. Мел выныривал из воды, улыбался, мотал мокрой головой — и брызги веером разлетались вокруг, и капли блестели на его плечах. Вместе они взбирались на гору, в разрушенную временем крепость, сверху смотрели на пляж и любовались закатом, а когда ночь мягко окутывала пляж и море, они любили друг друга, зная, что поступают правильно, мудро и дальновидно. Потом опять шли к морю, входили в прохладную черную воду, не разнимая объятий, и сверкающие искры окружали их тела.
— Останься, — просил Мел в последнюю ночь, но Коппер с группой должна была вернуться в Лондон, где ее ждали друзья. Прощаться, оставив Мелу лондонский телефон и адрес, было легко. Он обещал позвонить и найти ее, когда сам окажется в Лондоне. Коппер, уезжая, была уверена, что они расстаются совсем ненадолго. Откуда ей было тогда знать, что пройдет семь лет, прежде чем она снова увидит Мела?
Забыть? Коппер с трудом оторвала взгляд от Мела и вернула себя в настоящее. Пляж тут же превратился в пыльную дорогу, теплая средиземноморская ночь — в беспощадный блеск степного дня, а она сама почувствовала головокружение и растерянность от внезапной смены декораций.
— Нет, конечно. Я все помню, — тихо сказала она.
— Что же ты молчала?
— Наверное, я как ты, — слабо усмехнулась Коппер. — Подумала, вдруг ты меня не помнишь. Узнала, что ты был женат и овдовел, вот мне и показалось не вполне удобным напоминать тебе, что мы когда-то были знакомы. Да не так уж это и важно, в конце концов. Просто курортный роман…
Ей хотелось убедить себя, что так оно и есть.
— Только-то? — не глядя на нее, возразил Мел.
— Но ведь ты так и не позвонил, — напомнила Коппер. Меньше всего ей хотелось упрекать его, она очень старалась говорить легко, однако голос прозвучал обиженно.
— Я звонил.
— Когда? — От удивления Коппер круто обернулась и чуть не упала.
— Тогда же.
Тесно сцепив пальцы, Мел снова откинулся на изгородь, и Коппер хорошо видела пульсирующую на виске жилку.
— Я весь тот год работал агрономом в Восточной Африке, ждал, когда Бретт закончит школу и сможет помогать отцу. Мой контракт закончился; я знал, что вряд ли у меня будет другая возможность посмотреть мир. Большую часть моего отпуска я провел в Турции, понимая: стоит мне вернуться домой — и я больше никуда не выберусь. Два месяца связаться со мной было невозможно. — Голосом, лишенным всякого выражения, Мел продолжал свой рассказ: — Вернулся в Лондон и получил известие, что месяцем раньше скоропостижно скончался отец. Бретт был еще слишком молод, чтобы в одиночку справиться с делами, и первым же самолетом я вылетел в Австралию. Из аэропорта позвонил тебе, но твоя подруга сказала, что ты на вечеринке, и обещала передать мое сообщение. Ты получила его?
— Нет, — медленно произнесла Коппер, подумав, насколько по-иному чувствовала бы себя, если бы знала о звонке Мела. — Никакого сообщения мне не передали.
—Из Австралии я тоже пытался звонить тебе, — помолчав, продолжал Мел. — Но снова не застал тебя и… Даже не знаю, как сказать. Мне показалось, что наша встреча не так уж много для тебя значила. Ты была на другом краю земли и вряд ли скучала. Я вспомнил твои рассказы о жизни в Аделаиде: о вечеринках, компаниях, воскресных походах на яхте — и подумал: что я могу предложить тебе взамен? К тому же после смерти отца надо было приводить в порядок дом в Бирраминде. — Он помолчал, взглянул на Коппер. — Мне казалось, ты не из тех, кто долго ждет неизвестно чего. И я подумал: вряд ли ты все еще ломаешь голову, куда я пропал.
— Неправда, — прошептала Коппер. Только семь лет, это недолго.
— Все равно. Какая теперь разница. Все уже в прошлом.
— Да, — кивнула Коппер.
Наступило неловкое молчание. По крайней мере Коппер было неуютно. Мел не обнаруживал ни малейшего беспокойства. А ведь теперь они должны бы почувствовать облегчение — ведь оба все помнили. Так легко было бы рассмеяться и сказать: «Помнишь?» — или: «Нам было хорошо вместе, правда?» Но на самом деле почему-то это оказалось очень трудно, просто невозможно. Воздух между ними гудел и поблескивал от воспоминаний, настолько осязаемых, что Коппер показалось: вот она протянет руку и прогонит их.
— Гм… Да… Какое совпадение, правда? — наконец отважилась сказать она, робко и осторожно отодвигаясь от Мела. — После стольких лет снова встретиться…
— А что это меняет? — холодно осведомился Мел, и Коппер поняла: он думает только о настоящем, о Меган, о том, что его долг — обеспечить ей мирную, спокойную жизнь на как можно более долгий срок.
— Ничего, — смущенно ответила Коппер.
Надо брать с него пример, думать о настоящем, о будущем, о том, какие перспективы открывает ее замужество для «Копли трэвел».
— Конечно, ничего.
Она одиноко и напряженно стояла в стороне, бессознательно защищая себя кольцом сомкнутых рук.
— Мне кажется, — снова заговорил Мел, — достаточно, если ты будешь на людях вести себя как моя жена. Как поступать наедине со мной, решать только тебе. Мы взрослые люди, и если когда-то нравились друг другу, то я не вижу причины, почему бы теперь нам было плохо вдвоем — как в спальне, так и за ее пределами. Семь Лет назад нам было хорошо вместе.
— Тогда все было по-другому, — вздохнула Коппер, — и мы сами были другими. Ты не был женат, и я еще не встретила Глина. Прежнего нам не вернуть.
При упоминании о Глине в глазах Мела что-то вспыхнуло.
— Я не хочу сказать, что все будет так, как было тогда, — нетерпеливо возразил он. — Но только, если три года нам предстоит спать в одной постели, лучше получать от этого удовольствие. А впрочем, как хочешь. Наедине я пальцем тебя не трону, пока ты не попросишь… Только проси понежнее!
Он хотел шуткой разрядить обстановку, но Коппер напряглась еще больше.
— Мне надо будет посылать письменный запрос? — съязвила она, в душе кляня себя, что решилась заговорить на эту тему.
— Не сомневаюсь: когда возникнет потребность, ты найдешь нужные слова, — улыбнулся Мел, но Коппер отвернулась и упрямо созерцала коней, стоящих бок о бок в тени. — Послушай, я вижу, тебе эта идея не слишком по душе. Ладно. Я уважаю твой выбор. Если тебе так будет легче, мы даже можем зафиксировать этот пункт в контракте. Ну, теперь, кажется, вопрос закрыт. Если передумаешь, скажи. Не беспокойся, пожалуйста, до тех пор тебе не придется делить со мной постель. Ты меня хорошо поняла?
