– Я узнал, что Гиневра Англесси покинула свой дом на Маунт-стрит в среду утром в наемном экипаже.

Лавджой остановился как вкопанный.

– Вы хотите сказать, она была здесь? В Лондоне?

– Именно так. Самое вероятное, что ее и убили здесь.

– Боже милостивый! Где?

– Не знаю. Было бы неплохо, если бы я мог поговорить с кучером. Лакей не может припомнить номер экипажа, но ему кажется, будто бы кучер был из Йоркшира.

Лавджой вздохнул со стоном.

– Вы хотя бы представляете, сколько в городе кучеров наемных карет родом из Йоркшира?

– Нет. Но надеюсь, вы представляете.

Судья пытливо взглянул на красивого худощавого молодого вельможу.

– Зачем вы в это ввязываетесь?

Девлин округлил глаза, изображая искреннее удивление.

– Если я правильно помню, это ваша идея, что я могу оказаться полезным в таком деликатном деле.

– Вы сами рассказывали мне, якобы взялись за расследование прошлогодних убийств из сугубо личного интереса. Так каков ваш интерес в деле об убийстве леди Англесси?

– У меня есть причины.

– Угу. Это-то меня и пугает.

Наклонив голову, чтобы скрыть улыбку, виконт повернулся и собрался было уйти, но, сделав шаг, остановился.

– Вы ведь интересуетесь научными достижениями?

Лавджой гордился тем, что с усердием следил за развитием науки. Но он не знал, откуда Девлину стало об этом известно.

– Да. А что?

– Вы, случайно, не знаете, где сегодня будет проходить подъем на воздушном шаре?

Подъем на воздушном шаре должен был состояться тем же утром, в одиннадцать часов, на Сен-Джордж-Филдс, на южном берегу Темзы.

– Темное это дело, – изрек Том, когда они подъезжали к лугу и над вершинами деревьев уже виднелись полотнища красного и желтого шелка, начинавшие принимать форму шара. – Людям природой не дано летать среди облаков.

Себастьян рассмеялся и передал мальчишке поводья.

– Держи экипаж подальше от толпы. Я слышал, эти аппараты иногда загораются, что вызывает панику.

Том деловито кивнул.

– Об этом, ваша светлость, можете не волноваться. Я и близко не подъеду к этой штуковине.

Продолжив путь пешком, Себастьян с трудом протолкнулся на поле. Поглазеть на воздушный шар собралась пестрая толпа: господа в цилиндрах и дамы с зонтиками вперемежку с принаряженными торговцами и обычной шушерой – ворами, головорезами и карманниками. Прохладный утренний ветерок утих, день обещал быть тихим и жарким. Торговля пивом шла бойко, из бочонков поднимался густой аромат солода и смешивался с запахом травы, нагретого газа и разгоряченных, тесно прижатых друг к другу тел.

Виконт нашел Моргану, сводную сестру Гиневры Англесси, недалеко от ревущей топки, медленно заполнявшей газом шелковый чехол. Высокая костлявая женщина с длинным, резко очерченным лицом и веснушчатой кожей, Моргана не обладала ни округлыми формами сестры, ни обаятельными манерами. Она пришла в сопровождении камеристки с топорным лицом, отдавая дань приличиям, хотя Себастьяну показалось, будто Моргана Куинлан принадлежит к тому типу женщин, которые сами способны постоять за себя.

– Прошу прощения. Леди Куинлан, не так ли? – произнес Себастьян, приподнимая шляпу. – Не подскажете ли мне имя джентльмена, совершающего сегодняшний подъем на шаре?

– Этот «джентльмен» на самом деле дама, – ответила леди Куинлан, указывая на миниатюрное, смахивающее на птичку создание в шляпе с пером и узкой юбке, которое металось вокруг плетеной корзины и проверяло крепежные канаты, удерживавшие аппарат на земле, – знаменитый французский воздухоплаватель Мадлен-Софи Бланшар. Вам нет необходимости притворяться, милорд. Я знаю, вы расследуете обстоятельства смерти моей сводной сестры. – Она улыбнулась с каким-то мрачным удовольствием при виде краткого замешательства своего собеседника, а потом добавила: – Мне рассказала леди Портланд.

Себастьян, запрокинув голову и прищурившись от солнца, наблюдал, как шар наполняется горячим воздухом, блестя на фоне ярко-синего неба цветным шелком.

«Гиневра с детства дружила с моей женой Клэр», – упомянул в разговоре Портланд. Вполне логично, что леди Портланд поддерживала отношения и с сестрой Гиневры.

– Ума не приложу, чем, по-вашему, я могу помочь, – продолжала леди Куинлан, как и Себастьян, не сводившая глаз с вздымающегося над их головами шелка. – Мы с Гиневрой никогда не были близки, даже в детстве.

Он перевел взгляд на собеседницу.

– Разве между вами была такая большая разница в летах?

Она пожала плечами.

– Три года, а это немало, если речь идет о детях. Будь мы даже погодками, то все равно вряд ли бы сдружились. У нас с ней было мало общего. Лично я всегда интересовалась науками, а вот Гиневра… – Она помялась немного, потом сухо закончила: – Гиневра – нет.

– Что же интересовало леди Гиневру?

– Скалы над морем. Отцовские лошади. Заброшенные шахты среди холмов за Ателстон-Холлом… в общем, все, кроме сведений, которые можно почерпнуть из учебника. Она скиталась по полям, словно дитя какого-нибудь батрака.

– Или мальчишка.

Моргана повернула голову и встретилась с ним взглядом.

– Или мальчишка. Она всегда отличалась упрямством. Наверное, нашим гувернанткам было проще отпустить ее на все четыре стороны, чем воевать с ней.

«Разумеется, так было проще», – подумал Себастьян. Но что же граф Ателстон, ее отец? Неужели его не заботило, что средняя дочь растет дикаркой? Или он довольствовался тем, что передал воспитание дочерей гувернанткам и печальной череде мачех, обреченных умирать одна за другой при родах?

– К сожалению, она привыкла к такой жизни, – сказала Моргана. – Привыкла поступать как ей вздумается и считать, что она сама способна строить свою жизнь. Выйти замуж по собственному выбору.

– За кого она хотела выйти?

У Морганы вырвался презрительный смешок.

– За совершенно неподходящего для нее субъекта. Боже, какой скандал она закатила, когда узнала, что папа собирается отослать ее в Лондон к тетке провести там сезон. Гиневра поклялась, что больше никогда с ним не заговорит, и сдержала свое слово. Даже когда папа, лежа на смертном одре, послал за ней, она отказалась приехать.

– Потому что он принудил ее стать женой Англесси?

– Никто ее не принуждал. Она сама выбрала Англесси. – Леди Куинлан, одетая для прогулок, слегка встряхнула черную юбку из плотного шелка. – Она всегда твердила, что не может простить папа за то, что он не позволил ей выйти замуж за ее избранника. Но, по правде говоря, я думаю, на самом деле она не могла простить ему то, что ей он предпочитал Джерарда.

– Кто такой Джерард?

– Наш младший брат.

Себастьян внимательнее присмотрелся к скрытной хмурой женщине.

– А вас это не беспокоило?

Она смущенно нахмурила лоб.

– Разумеется, нет. Да и с какой стати? Все мужчины предпочитают дочерям сыновей. Так устроен мир. Но Гиневра никак не могла с этим смириться. Она была такая наивная идеалистка. – Ее губы презрительно дрогнули. – Дурочка.

Себастьян снова отвел взгляд и посмотрел вдаль, через головы людей, заполнивших выжженный солнцем луг, где поблескивала прохладная река. Что могло произойти, мысленно удивился он, что вызвало такую враждебность и заставило Моргану так сильно ненавидеть сестру, что даже сейчас, после ужасной смерти Гиневры, эта женщина не смягчилась, в ней не чувствовалось ни капли любви или сожаления?

Шар почти заполнился, он раздулся, приподняв плетеную корзину с земли и натянув канаты. Маленькая француженка, мадам Бланшар, находилась в корзине, занимаясь последними приготовлениями и регулируя клапан, который позволит ей во время полета понемногу выпускать из шара газ и контролировать подъем.

Себастьян не отрывал взгляда от шара.

– Этот человек, за которого вашей сестре не позволили выйти… кто он?

Себастьян ожидал натолкнуться на сдержанность леди Куинлан, но она охотно ответила:

– Ален, шевалье де Вардан. Он сын леди Одли от первого брака с французом.