— Не могли бы вы дать мне номер телефона вашего дяди? Это очень важно… Поскольку Мертц был коллекционером и жил в Лос-Анджелесе, ваша лавка является идеальным местом…

— Нет, — произнёс молодой человек, внимательно изучая свои ногти, и я вновь уловил в его голосе неуверенность. — Я очень сожалею, но дядя Фрэнк сейчас в Хорватии… Путешествует. А мобильного телефона у него нет, — добавил он после короткой паузы.

— Хм… — протянул я. — А когда он вернётся?

— Через пару недель.

— В таком случае я ограничусь этой книгой. — Я не сомневался, что парнишка врёт. Он наверняка слышал о Мертце. Я в своей жизни взял столько интервью, что без труда определял степень искренности собеседника по его поведению.

Я прошёл вместе с продавцом к кассе. Он выбил на аппарате 9 долларов 25 центов и опустил книгу в бумажный пакет.

— Прекрасно, — сказал я и спросил: — Скажите, нет ли в округе других магазинов, подобных вашему? Мне действительно очень надо отыскать парня с псевдонимом Карфур.

Он явно обрадовался возможности передать эстафетную палочку кому-то другому.

— Конечно, есть! Лавка называется «Волшебная магия» и располагается на бульваре Сансет. Вы можете поспрашивать там.

Но «Волшебная магия» оказалась на замке. Пришпиленное к дверям объявление гласило, что торговля ведётся по будням с десяти утра до двух дня. Придётся заехать завтра.

Я уселся на край кровати и принялся читать главу о трюке с канатом. Глава оказалась очень длинной и начиналась с далёкой древности. Я узнал, что этот фокус упоминается ещё в Упанишадах. В несколько более поздних священных буддийских текстах говорится, что этот трюк безуспешно использовался, чтобы вызвать улыбку у ставшего через некоторое время Буддой молодого принца. Этот мальчик, надо сказать, не улыбнулся ни разу в жизни. Трюк приобрёл особую популярность во время британского господства. Его, как и другие фокусы, использовали для вербовки индусов в британскую армию. Индийским офицерам выдавали годичное жалованье, если им удавалось найти факира, владевшего трюком с канатом. А в 1875 году Лондонское сообщество магов гарантировало огромный гонорар тому, кто сможет осуществить трюк перед публикой.

В главе очень подробно повествовалось о связи между этим фокусом и космологией Хинду. Упоминалась старинная английская сказка о «Джеке и бобовом зёрнышке» и иные мифы о попытках подняться на небо. Имелось даже фрейдистское толкование трюка в связи с неожиданной и необычайной твёрдостью каната.

И вот я наконец добрался до выдержки из «Гражданской и армейской газеты Лахора» за 1898 год, в которой рассказывалось о самом трюке.

Один из участников представления достаёт большой моток верёвки и, привязав её конец к лежащему на земле мешку, что есть силы швыряет моток высоко в небо. (Зачастую моток, прежде чем маг добивается успеха, несколько раз падает на землю.) Наконец, вместо того, чтобы упасть, моток начинает медленно подниматься, одновременно разматываясь, и в конце концов исчезает в облаках. На месте проведения фокуса нет домов или иных сооружений, за которые канат мог бы зацепиться. Затем он почти по всей своей длине становится твёрдым.

После этого маг приказывает своему сыну, выступающему в роли ассистента, карабкаться вверх. Взявшись за канат, маленький мальчик с ловкостью обезьяны лезет к небу. Он постепенно становится всё меньше и меньше и наконец исчезает в облаках, так же, как до этого исчез моток. Маг оставляет в покое канат и демонстрирует серию незначительных фокусов. Через некоторое время он сообщает зрителям, что нуждается в помощи сына, и приказывает тому спуститься. Откуда-то сверху невидимый публике ребёнок кричит, что не желает ползти вниз. Маг начинает уговаривать сына вернуться, а когда уговоры не помогают, выходит из себя и требует, чтобы сын вернулся под страхом смерти. Получив очередной отказ, факир приходит в ярость, берет в зубы огромный нож, лезет вверх по канату и… скрывается в облаках.

Неожиданно высоко в небе звучит страшный вопль, и, к ужасу публики, из того места, где скрылся маг, начинает литься кровь. Затем на землю падают части тела ребёнка. Вначале ноги, потом торс, за которым следует голова. Как только голова мальчика касается земли, по канату вниз скользит факир с ножом за поясом. Как утверждают некоторые свидетели, маг в этот момент печально произносит: «О боги, что же я натворил!» — или нечто подобное.

Затем он не торопясь собирает части тела сына и складывает их в прикрытую тканью корзину. После этого, сконцентрировав все свои магические силы (часто при помощи страшных заклинаний), факир срывает с корзины ткань, и перед публикой возникает его сын — живой и невредимый.

В конце главы рассказывалось, как, по мнению авторов, осуществляется этот трюк. Представление всегда проводится на сильно пересечённой местности при помощи тонкой струны или шнура, натянутых между двумя выступами. Как полагают, на противостоящих друг другу скалах сооружаются платформы, с которых не видимые снизу ассистенты натягивают канат и удерживают его в таком состоянии в течение всего представления. Акробат или канатоходец, скрываясь в дымке, ждёт наверху. Когда маг подбрасывает верёвку, она цепляется за шнур или струну, после чего акробат закрепляет её конец и с помощью ассистента на другой платформе туго натягивает. Представление всегда проводится в сумерки и в том месте, где туман бывает частым явлением. Эта полумгла позволяет канату, ребёнку, а затем и самому магу скрыться из виду. В иных случаях участники представления пускают в ход курильни.

Далее выводы варьировались. Некоторые наблюдатели считали, что публика становилась жертвой гипноза или подвергалась действию гашиша, сжигаемого в кострах или курильнях. В результате начинались массовые галлюцинации, усиливаемые завываниями (или заклинаниями) факира. Часть исследователей полагала, что публика рассаживалась таким образом, чтобы её ослепляли лучи заходящего солнца. А другие считали, что части тела ребёнка на самом деле принадлежали очищенным от шерсти обезьянам, а сам ребёнок спускался вместе с магом, укрывшись в складках его широкого одеяния. Один из исследователей искал корни трюка в «храмах древних религий». Это были верования, где жертвоприношения, в том числе и человеческие, считались обычным явлением — частью литургии, писал он. «И что есть жертвоприношение, — вопрошал сей учёный муж, — как не ритуал, в ходе которого силы разрушения и смерти трансформируются в силы созидания и жизни?»

Согласно теории этого историка, те «чудеса», которые мы видим на сцене, есть не что иное, как имитация старинных религиозных ритуалов. В трюках, бросающих вызов законам природы — таким, как левитация, например, — воспроизводятся древние религиозные чудеса. В силу этого они по-прежнему впечатляют, хотя и стали безопасными.

Боги, продолжал исследователь, обладали сверхъестественными способностями, и именно это качество во многих случаях определяло их божественную сущность. Будда, строго говоря, богом не являвшийся, часто демонстрировал своё совершенство, витая над землёй на высоте нескольких ярдов. Бог Авраама господствовал над природой. Он заставлял говорить водовороты. По его воле неожиданно вспыхивали кусты и расступались морские воды. Иисус из Назарета демонстрировал своё могущество, умножая хлеба, шагая по воде, исцеляя болящих и возвращая мертвецов к жизни.

В трюке с канатом ребёнок вначале умирает, а затем воскресает, что воспроизводит один из наиболее значительных сакральных ритуалов.

Завершая своё эссе, эксперт бесстрастно констатировал, что никто не откликнулся на вызов лорда Нортбрука (в 1875 году десять тысяч фунтов являлись целым состоянием) и не стал демонстрировать трюк с канатом, потому что «ключевым элементом фокуса должна была стать пара однояйцевых близнецов, найти которую весьма сложно. Секрет трюка весьма прост, заключал специалист: одного из близнецов в ходе представления приносят в жертву».