— Ну и что должны означать твои стенания? Что-то вроде подсчёта потерь и убытков?

Эти слова ещё не успели сорваться с моих губ, как я уже успел о них пожалеть.

Я вёл себя, как обиженный подросток, пытающийся дать отпор своему папаше. Я вовсе не хотел этого. Мне нравился Шоффлер, и я знал, что его привело ко мне простое человеческое сочувствие. А если быть честным до конца, то его присутствие в кухне приносило мне облегчение. Мои контакты с представителями рода человеческого сузились до кратких встреч с Деймоном в «Булочной Уатса» и Консуэлой в пиццерии «Вейс».

Шоффлер, почувствовав себя оскорблённым, не просто встал, а вскочил на ноги:

— Знаешь что? Имел я тебя!

Он швырнул почти полную пивную бутылку в мусорный бак и зашагал к двери.

Я потащился следом, не зная, что сказать. Когда он, уже стоя на пороге, повернулся ко мне, я увидел, что его лицо побагровело. Я же чувствовал себя просто ужасно.

— Я не хотел этого, Рей. Прости. Не знаю…

— Я, Алекс, считал тебя своим другом, — отмахнувшись от моих извинений, сказал детектив. — И пришёл к тебе как друг. И то дерьмо, которым ты занимаешься, — он снова печально покачал головой, — может быть, и стоит того, чтобы им заниматься. Кто знает, может, ты и найдёшь в нём жемчужное зерно. Но это будет как крупный выигрыш в лотерею. За все годы службы я не слышал, чтобы такого рода упражнения приносили пользу. Никогда.

Я поднял обе руки, словно отдаваясь на милость победителя:

— Не могу же я сидеть просто так, ничего не делая.

— А записи ты хотя бы вёл? Фиксировал на бумаге то, что делал?

— В этом смысле я — твой верный ученик. Мой рабочий блокнот уже имеет пятый номер. Я постоянно просматриваю заметки и могу повторить по памяти всё, что записал. Или почти все. Нет ни одного пункта, который я оставил бы без внимания.

— Тогда слушай. Отправляйся на воздух и купи пиццу. Несколько бутылок пива тоже не повредят. Я же тем временем взгляну, что ты там накатал.

— О'кей, — пожал я плечами.

Когда я вернулся, мы расчистили место на столе для пиццы, и я был отправлен на поиски салфеток. Я так давно не ходил за покупками, что бумажные салфетки в доме успели закончиться. Бумажных полотенец тоже не осталось. Поиски завершились тем, что я прошёл в столовую и извлёк пару светло-зелёных льняных салфеток из шкафа, где Лиз хранила самое ценное столовое бельё. Вид салфеток и фактура ткани под пальцами вызвали у меня поток воспоминаний о тех особо торжественных случаях, когда данные предметы обихода пускались в ход. Рождество, День благодарения, день рождения сыновей.

Шоффлер заткнул салфетку за воротник, отрезал кусок пиццы и не то что проглотил, а просто вдохнул его в себя.

— Будь я проклят! — выдавил он, залив пиццу изрядной порцией пива. — Все нёбо обжёг. Видимо, я прогулял урок, на котором учили искусству продлевать удовольствие.

— Кевин тоже всегда обжигался… — начал я, но тут же себя оборвал.

Я всегда яростно набрасывался на тех, кто говорил о моих мальчиках в прошедшем времени, а сейчас сам сделал то же самое.

Шоффлер кивнул, побарабанил кончиками пальцев по записной книжке номер три (она была отложена в сторону) и сказал:

— Здесь находится то, на что я на твоём месте обратил бы внимание. Я говорю о сёстрах Габлер.

— Девиц из шоу-бизнеса?

— Близняшек из шоу-бизнеса, — поправил он меня и продолжил: — В деле Сандлингов ты дошёл до конца, поэтому теперь пора заняться Карлой и Кларой. — Он покачал головой и отхватил ещё один кусок пиццы.

— Ты что, шутишь? Это же женщины — вполне взрослые особи. Работали в шоу-бизнесе. Не вижу, каким образом… — пожал я плечами.

— Вылези хотя бы на минуту из своей скорлупы, — оборвал меня он. — Я пролистал твои заметки и увидел, что пропадают близнецы. Как твои парни. Как мальчишки Сандлинг.

— Разница лишь в том, что вернулись только последние.

— Так, так, так. Остальных убили, и поэтому ты отказываешься думать, что между всеми этими делами имеется связь.

— Они были не просто убиты. Хотя я и не очень вникал, но, насколько помню, их тела были изувечены. Я не ошибся?

— Да. Что-то вроде этого. И это ещё сильнее укрепляло тебя в мысли, что эти смерти не имеют ничего общего с твоим делом. Но я хочу сказать, что здесь есть определённые параллели. Их стоит провентилировать. Почему бы тебе туда не съездить?

— В Вегас? Зачем?

— Лично я играл бы всю ночь. Да и жратва там отменная, — хмыкнул он, но тут же перешёл на деловой тон: — Я говорю вполне серьёзно. Хорошо понимаю, что ты об этом думаешь, но повторяю… — Не закончив фразы, он поудобнее устроился на стуле и сказал: — Взгляни на это под другим углом. Ты, повинуясь внутреннему голосу, довёл до конца дело Сандлингов, не так ли? Близнецы.

— Но это дети. Того же возраста, что и…

— Не исключено, что ты исходишь из ложных посылок. Ты думаешь только о детях. Возможно, ты прав. Но отказываться от других версий не должен. Что, если ключевым во всех этих делах будет слово «близнецы»? Похищение пары детей с самого начала показалось мне весьма странным. Оно не укладывалось в обычные рамки. Если хочешь вернуть своих детей, надо подходить к поиску с открытыми глазами, без какой-либо предвзятости. Хотя бы потому, что ты ничего не знаешь. «Дети» вполне могут быть ключевым словом. Но и «близнецы» тоже. Впрочем, это может быть и нечто иное, о чём мы пока не догадываемся. Но твои сыновья — близнецы. Они исчезли. Девицы Габлер — тоже близнецы, и они также исчезли.

— Не знаю даже, что сказать…

— Ты думаешь, что это будет чистая потеря времени, — продолжал Шоффлер. — Но разве у тебя есть более перспективные варианты? Неужели ты считаешь, что идёшь здесь, — он снова обвёл рукой кабинет, — по горячему следу?

Я пожал плечами. Он прав. Других вариантов у меня не было, и ничего лучшего, кроме как торчать в Интернете и в сотый раз изучать свои записи, я, находясь дома, предпринять не мог.

— Послушай, но это же действительно ход. Возможно, он тебе и не по вкусу. Но других вариантов у тебя просто не осталось. О скольких похищенных близнецах ты узнал в ходе своего расследования? Я могу ответить за тебя, поскольку вникал в это дело. Во-первых, — он начал загибать пальцы, — мальчики Рамирес. Прикончивший их парень прикончил и себя. Здесь нам ничего не светит. Во-вторых, девицы Габлер. И в-третьих, близнецы Сандлинг. В последнем случае тоже всё ясно. Значит, тебе остаются только леди из шоу-бизнеса. Не исключено, что это обернётся потерей времени. Но возможно, и нет.

— Не знаю.

Он взял все мои записные книжки и поднял их перед собой с таким видом, словно демонстрировал судье и присяжным важное вещественное доказательство.

— Я не только взглянул на твои записи, — сказал Шоффлер, — я их внимательно прочитал. Единственное, за что в них можно зацепиться, — это девицы Габлер — таково, если хочешь, мнение профессионала, прослужившего детективом восемнадцать лет. Остались только Габлер. Это единственный камень, под который мы ещё не заглянули.

— Так… так… говорит твоя интуиция?

— Никогда не надо недооценивать дерьмо, именуемое интуицией.

— Если ты считаешь, что игра стоит свеч…

«Почему бы и нет, чёрт побери!» — подумал я, но дело обстояло не так просто, как казалось. Не исключено, что я решил отправиться в Вегас, заглаживая свою грубость в отношении Шоффлера. Впрочем, вполне возможно, что Шоффлер посылает меня к этим Габлер, чтобы я сменил обстановку, уехав из города.

— В это время года там всё идёт по дешёвке, — заметил детектив. — Кроме того, у меня есть кое-какие связи с ребятами из тамошнего убойного отдела.

— До меня дошли слухи, что у тебя повсюду связи.

Он попытался изобразить циничную ухмылку, но я знал, что мои слова доставили ему удовольствие.

— Точно! — подтвердил он. — Я есть дубликат «Американ телеграф энд телефон компани». Во всяком случае, приношу людям добра не меньше, чем эта почтенная организация. — Он покачал головой и, меняя тему, произнёс: — Ты представляешь, у нас нет никакого плана эвакуации! Мы создали эту вшивую антитеррористическую суперслужбу и к настоящему моменту приняли лишь одно политическое решение, в котором говорится о мерах, противоположных эвакуации. В случае необходимости решено выставлять кордоны, чтобы не выпускать население из округа Колумбия!