– Если вас интересует, как выглядят «Орлы-громовержцы» во время досуга, то они сейчас перед вами, – заметил Ларсен.

Ребята выглядели совершенно безобидно. Они спокойно болтали между собой и смеялись.

– Девушка живет в доме рядом с кондитерским магазином, – сказал Ларсен. – Прежде, чем выйти из полицейского участка, я позвонил ей, она знает, что мы придем. Не обращайте внимания на косые взгляды этих зеленых юнцов. Они знают, что я полицейский. Я им не раз давал пинка в зад за тем углом.

Разговор между ребятами начал замирать, а когда Хэнк и Ларсен подошли к ним ближе, совсем прекратился. Плотно сжав губы, с непроницаемыми лицами, они наблюдали, как Хэнк и Ларсен входили в дом. Подъезд был темным и узким. В нос сразу же ударило зловоние: запахи человеческих тел и их испражнений, запахи приготовляемой пищи, запахи сна и движения – зловоние ограниченной и убогой жизни.

– Черт возьми, не знаю, как люди умудряются здесь жить, – возмутился Ларсен. – Некоторые из них даже неплохо зарабатывают, могли бы вы этому поверить? Казалось бы, они должны отсюда уехать, это неподходящее место для людей. Но когда живешь как свинья, то начинаешь и чувствовать как свинья. Ее квартира на третьем этаже.

Они поднялись по узкой лестнице. Он вспомнил, как взбирался по точно такой же лестнице, когда был ребенком. Внешний вид Гарлема, возможно, и изменился, но его нутро осталось тем же самым. Даже зловоние было хорошо знакомым. В детстве он сам не раз мочился под лестничной клеткой на первом этаже.

Когда живешь как свинья, то начинаешь и чувствовать как свинья.

– Это здесь, – Ларсен остановился перед квартирой под номером 3 «Б». – Ее родители на работе. Девчонка одна. Ей шестнадцать, но выглядит она гораздо старше.

Он постучал в дверь. Дверь тут же открылась, как будто девушка стояла позади нее, ожидая, когда постучат. Она была черноволосой с широко открытыми карими глазами и правильными чертами лица. На ней не было никакой косметики за исключением губной помады. Одета она была в красную крестьянскую юбку и белую блузку, а волосы были завязаны сзади около шеи красной лентой.

– Здравствуйте, – сказала она. – Входите.

Они вошли в квартиру. Линолеум был старым, штукатурка потрескалась и отставала от стен, электрическая штепсельная розетка свободно свисала со стены, выставляя напоказ оголившиеся медные провода. Но сама квартира была скрупулезно чистой.

– Мисс Ругиелло, это мистер Белл, окружной прокурор.

– Здравствуйте, – повторила девушка. Говорила она низким шепотом, словно боялась, как бы ее не подслушали.

– Здравствуйте, – сказал Хэнк.

– Хотите кофе или еще чего-нибудь? Я могу поставить кофе. Через минуту он будет готов.

– Нет, спасибо, – поблагодарил Хэнк.

Девушка кивнула, словно заранее была уверена, что он откажется от ее гостеприимства, и сейчас убедилась в своем предположении.

– Тогда… присаживайтесь… пожалуйста.

Они сели за кухонный стол с пластмассовым покрытием. Девушка села у дальнего конца стола, а Хэнк и Ларсен расположились на стульях напротив нее.

– Как ваше имя, мисс? – спросил Хэнк.

– Анджела, – ответила она.

– У меня есть дочь приблизительно вашего возраста.

Да? – сказала девушка с кажущимся интересом, но продолжая наблюдать за Хэнком с недоверием. – Очень приятно.

– Мистер Белл хотел бы задать тебе несколько вопросов, – вмешался Ларсен. – Относительно того, что произошло в тот вечер, когда зарезали Морреза. Относительно ножей.

– Можете вы мне рассказать своими словами, что случилось? – спросил Хэнк.

– Ну, я не видела, как они его зарезали или что-нибудь подобное. Вы понимаете, да? Я не имею никакого отношения к убийству.

– Да, мы понимаем.

– Это плохо, что я взяла ножи? У меня могут быть неприятности?

– Нет, – ответил Хэнк. – Расскажите нам, как все это случилось.

– Ну, Кэрол и я сидели на улице на ступеньках. Кэрол – моя двоюродная сестра. Было довольно рано, тихо. Никого из ребят вокруг. Мы догадывались: они готовятся к драке. Понимаете, об этом было решено еще днем. Я имею в виду драку между ними и «Всадниками».

– С испанской бандой? – спросил Хэнк.

– Да, с пуэрторикашками, – тихо сказала она, кивая головой. – До этого между ними и «Орлами» было перемирие, но в тот день встретились их военачальники и решили начать это… боевые действия. Мы знали, вечером должна произойти драка и им надо было к ней подготовиться. Друг Кэрол – военачальник «Орлов-громовержцев», так что она все знала об этом.

– А у тебя есть друг в этом клубе?

– Как сказать. Нет, постоянного нет. Но они хорошие ребята. Я хочу сказать, что они кажутся хорошими ребятами, понимаете?

– Да, продолжай.

– Ну, мы сидели на ступеньках, было очень тихо. Похоже, собирался пойти дождь. Помню, как я сказала Кэрол, что, пожалуй, пойдет дождь…

Кэрол: «Очень хорошо. Именно этого нам сейчас и не хватает – небольшого дождя».

Анджела: «Я не против. Сегодня весь день стояла такая жара».

Кэрол: «Я тоже. Об этом я и сказала, не так ли?».

Анджела: «Я думала, что ты говоришь иронически».

Кэрол: «Нет. (Она молчит и вздыхает.) Послушай, давай пройдемся или сделаем что-нибудь. Я умираю от скуки».

Анджела: «Хорошо, пошли. Все равно ребята вернутся поздно».

Кэрол: «Они и не начинали. Еще даже не стемнело».

(Они встают. На обеих надеты голубые расклешенные книзу юбки и белые блузки без рукавов. Кэрол выше ростом и старше. Одеты они, как могло показаться, со вкусом, если бы не приподнятые бюстгальтерами высокие, торчащие вперед груди. Шли они тоже с преувеличенной женственностью, как бы желая подчеркнуть свою принадлежность к женскому полу в обществе, в котором, как, вероятно, им казалось доминируют мужчины. Они проходят Вторую авеню и держат путь на запад. Какие-то ребята на углу свистят им вслед, а они равнодушно задирают свои юные носики к небу, испытывая при этом самодовольное женское удовлетворение. Они симпатичные девушки, и это им известно. Кэрол также знает, что она хороша в постели. Так ей говорили. Анджела еще девушка, но она изо всех сил старается создать впечатление, что у нее огромные познания в области секса. Когда они подходят в Третьей авеню, начинается дождь. Они бегут, и юбки хлопают по их ногам. Они ныряют в какой-то подъезд, выглядывая оттуда по направлению к Лексингтон авеню.)

Кэрол: «Эй! Что это? Вон там! Посмотри!»

Анджела (глядит на запад, где на горизонте нависли грозовые тучи): «Кажется, Башня. Кто это с ним?»

Кэрол: «Бэтман и Дэнни. Они бегут!»

Анджела: «Но я думала…

Кэрол: «О, боже, они все в крови!»

(Ребята большими прыжками пересекают Третью авеню. Позади них воет полицейская сирена. На лицах ребят смесь страха и возбуждения. Их руки в крови. Каждый из них все еще держит в руке окровавленный нож.)

Башня (заметив девушек): «Эй, эй! Эй, сюда, быстро!»

Кэрол: «Что такое? Что случилось?»

Башня: «Неважно, за нами гонятся полицейские. Возьмите ножи! Избавьтесь от них! Живей! Живей, берите!» (Девушкам протянуты ножи, со стальных лезвий падают капли. Кэрол застыла в неподвижности.)

Кэрол: «Что случилось?»

Дэнни: «Грязный пуэрторикашка пытался напасть на нас. Мы его прирезали. Берите ножи! Берите!»

(Кэрол не двигается. Глаза ее широко открыты, и она, уставившись смотрит на протянутые к ней окровавленные кулаки. Анджела вдруг вытягивает руку, и вот она уже сжимает рукоятки ножей – один, два, три, – ребята снова бегут, устремляясь к безопасной территории, к месту своего жилья. Анджела бросается к ближайшему крыльцу и взбирается на самую верхнюю ступеньку, защищенную от дождя. Она быстро садится, засовывает ножи под юбку, натягивает ее, чтобы прикрыть их. Она чувствует прикосновение длинных стальных лезвий к своему голому телу, ей кажется, она ощущает липкую кровь на каждом из них.)

Кэрол: «Я боюсь. О, боже, я боюсь!»