— Твой собственный? Неужели ты действительно хочешь выйти замуж за незнакомца, живущего в Богом забытом краю?.. — На скулах Ричарда заиграли желваки. Он сложил на крышку ее сундука пакеты и свертки, потом пробормотал: — проклинаю свою слабость… Увы, я не придумал ничего лучше, чтобы помочь тебе. Как подумаю о жестокости моего отца…

— Нет, Ричард, ты не должен его злить. Ты и так слишком долго испытываешь из-за меня его терпение. Независимо от того, что ждет меня в Ирландии, там мне будет гораздо лучше, чем здесь.

— Нисколько не сомневаюсь! То, что собирался сделать с тобой отец… Это ужасно! Он хотел выдать тебя замуж за прыщавого юнца, который на целых семь лет моложе тебя! Клянусь, я едва не вызвал его на дуэль, когда увидел, как он приставал к тебе на вечеринке у Филдерлендов.

— Но, к счастью, ты не вызвал его. Ты поступил гораздо умнее. Ты помог мне найти способ покончить с этим раз и навсегда.

Ричард снова нахмурился.

— Говоришь, гораздо умнее? О Господи, как я ругаю себя зато, что принес тебе это проклятое письмо. Возможно, этот ирландец ничуть не лучше, чем… — Ричард внезапно умолк, потом вдруг проворчал: — Возможно, он даже хуже.

Нора попыталась улыбнуться.

— А может, этот человек именно тот, кто мне нужен. Может, ты посылаешь меня в объятия моей истинной любви.

Ричард вздохнул и пробормотал:

— Пойми, Нора, я не хочу, чтобы ты снова страдала.

Слова Ричарда заставили ее сердце болезненно сжаться.

Она взяла сводного брата за руку и проговорила:

— Не волнуйся, все будет хорошо. Я же не глупая девчонка, у которой в голове только нелепые фантазии о прекрасном завтра. Я сделала свой выбор и не собираюсь отступать, пусть даже мое замужество не будет райским блаженством.

Тут Нора взглянула на свертки, громоздившиеся на ее сундуке, и спросила:

— Что это такое? Неужели все это для меня?

Ричард снова улыбнулся.

— Конечно, для тебя, сестренка. Я подумал, что у невесты должно быть приданое.

Нора не выдержала и расплакалась.

— П-приданое? — пролепетала она. Ричард кивнул:

— Разумеется. Я ведь знаю, что отец не купит тебе и носового платка, а твой наряд… — Он в смущении пробормотал: — У меня есть глаза, и я все прекрасно вижу. И уж если ты решила бежать к своему ирландцу, то должна выглядеть как невеста. Пусть у него от одного взгляда на тебя перехватит дыхание.

— О, Ричард, я так тебе благодарна! Я никогда не была красавицей, но все же… — Как он догадался о ее тайных слезах, что проливала она над своим гардеробом, когда ее никто не видел? Как он узнал, в каком отчаянии она пребывала, когда пыталась сшить распоровшиеся швы или заменить полинявшие ленты?

Краска стыда обожгла Норе щеки, когда она вспомнила, что всегда считала Ричарда черствым эгоистом, не способным замечать чужие печали. Но она не станет тратить время на сожаления, а примет нового Ричарда с открытым сердцем.

Обрадовавшись, что сюрприз удался, Ричард взял самый большой сверток и с улыбкой сказал:

— Первая вещь, которую мы отправим в мусорную корзину, — это… Это то, что на тебе.

Он стащил с сестры ее старенький плащ, затем принялся разворачивать упаковочную бумагу. Несколько секунд спустя Нора увидела в свете фонаря изумительную голубую ротонду, отороченную белым лебяжьим пухом; сочетание было на редкость красивое — словно горный снег припорошил озеро, озаренное летним солнцем.

Нора молча любовалась этим восхитительным нарядом; казалось, она не верила собственным глазам. Ричард же вдруг рассмеялся и, накинув ротонду ей на плечи, проговорил:

— К ней есть еще и шляпка.

Взяв лежавшую на сундуке картонку, он извлек из нее чудесную шляпку. Надев ее на Нору, Ричард отступил на шаг и окинул ее взглядом. Затем завязал ленты и сказал:

— По-моему, очень даже неплохо.

— Ричард, как же мне тебя отблагодарить? — Нора провела дрожащими пальцами по мягкому белому пуху.

Он одарил ее ослепительной улыбкой и воскликнул:

— К чему благодарить?! Добродетель — сама по себе награда, не правда ли? Главное, чтобы тебе удалось обольстить этого ирландца. Поверь, Нора, твое замужество и счастье станут для меня лучшей наградой.

В этот момент к ним подошли кучер Ричарда и форейтор. Они принесли новенький блестящий сундук, раза в два больше того, что стоял подле Норы.

— Мистер Пиггл, — Ричард снова улыбнулся, — можете забрать старый сундук мисс Линтон и распорядиться его содержимым по своему усмотрению.

Нора в смущении пробормотала:

— О, нет-нет, я не думаю… О, это вовсе не значит, что я неблагодарная…

— Я не принимаю никаких возражений, дорогая сестрица. Я слишком хорошо тебя знаю. Уверен, ты бы предпочла сохранить новые вещи нетронутыми, а носила бы старые. Но я хочу, чтобы ты выглядела наилучшим образом. Ты должна носить то, что я для тебя купил.

— Но я… — Она снова попыталась возразить, но увидела, что Ричард надул губы совсем как маленький мальчик, которого лишили сладкого. Нора рассмеялась и воскликнула: — Капризный мальчишка! Что ж, позволь хотя бы забрать кое-какие мелочи.

Она открыла старый сундук и вынула из него шляпную коробку, в которой хранила одну сережку из пары, принадлежавшей когда-то ее прабабке, и куклу, которую подарил ей на Рождество отец незадолго до своей кончины. Эту куклу, одетую в обновленный наряд, она намеревалась подарить маленькой девочке, которая должна была стать ее дочерью.

В доме Уинстона Фарнсуорта не было принято демонстрировать свои чувства, но Нора тем не менее обняла сводного брата и неожиданно для себя всхлипнула.

— Я буду по тебе скучать. Не могу поверить, что теряю тебя теперь, когда мы наконец-то сблизились.

— Я знаю, что это в высшей степени несправедливо. Но мы ведь расстаемся не навсегда, — пробормотал Ричард. — Я уверен, что время от времени ты будешь наведываться в Лондон. И я с удовольствием буду исполнять братские обязанности и заботиться о том, чтобы у тебя все было хорошо. Должен признаться, что уже договорился с одним из своих приятелей… Когда он будет в Ирландии, он навестит тебя в замке и ясно даст понять этому Кейну, какое сокровище я ему доверил.

Нора почувствовала, что краснеет. Отстранившись от брата, она с мольбой в голосе проговорила:

— О нет, пожалуйста… В этом нет необходимости.

Ее беспокойство еще больше усилилось, когда Ричард приложил пальцы к ее губам, заставив замолчать.

— Позволь мне самому судить, в чем состоят мои обязанности перед сестрой и что мне необходимо делать. Филипп Монтгомери уже выразил желание проверить, как ты там устроишься.

— Филипп Монтгомери?! — в ужасе воскликнула Нора. Кто угодно, только не он! С четырнадцатилетнего возраста она питала к Монтгомери девичью влюбленность и знала, что этот элегантный аристократ догадывался о ее чувствах. — Ричард, неужели ты поделился с Филиппом Монтгомери всеми обстоятельствами этого дела?

Ричард сделал вид, что обиделся.

— Нет, разумеется. Я ведь не бесчувственный болван. Поверь, я представил все в довольно романтическом свете, сказал, что ирландец совершенно вскружил тебе голову. Конечно, поначалу Монтгомери из-за этой истории очень огорчился. Видишь ли, он с подозрением смотрит на всех ирландцев. Он считает, что они ужасно неблагодарные и никогда не ценили доброе отношение англичан.

Нора тяжко вздохнула:

— Ох, Ричард, мне потребуется какое-то время, чтобы привыкнуть к своему новому окружению. Привыкнуть к моему жениху и к его дочери. И мне бы не хотелось, чтобы это происходило в присутствии посторонних.

Ричард усмехнулся и проговорил:

— Сомневаюсь, что Монтгомери собирается поселиться в замке. Но все-таки имей в виду: когда выйдешь замуж, не пытайся прятаться от своих прежних знакомых. Пусть все узнают, что ты нашла свое счастье.

Нора снова вздохнула:

— Дай Бог, чтобы Филиппу Монтгомери было о чем рассказывать.

Ричард взял сестру за руку и пристально посмотрел ей в глаза.