— Служу неприятным напоминанием о первом браке моей матери. Обуза в доме моего отчима. — Стараясь не выдать своих чувств, Нора усмехнулась. — Всем было бы гораздо проще, если бы меня не было.

Кейн ненадолго задумался. Потом в раздражении проговорил:

— Значит, это ваши родственники отправили вас в Ирландию? Неужели им не пришло в голову, что я мог оказаться… каким-нибудь монстром? — Он вдруг рассмеялся и добавил: — Впрочем, я и есть чудовище!

Нора не удержалась от улыбки.

— Вы действительно не совсем соответствуете тому образу, что у меня сложился благодаря письмам Кассандры. Но мужчина, который любит свое дитя, подобно вам, не может быть плохим человеком.

— Нора, мы говорим совсем не о том. Видите ли, я пытаюсь понять, как могло случиться, что дама вашего воспитания и происхождения отважилась на столь безумный поступок. Что вас на это толкнуло?

— Мой отчим решил выдать меня замуж. Замуж за юнца — необыкновенно мерзкого и гнусного. — Ее передернуло. — Если бы я отказалась подчиниться его воле, отчим выгнал бы меня на улицу.

— Мне ужасно хочется познакомиться с вашим отчимом, — проворчал Кейн. — И хочется преподать ему урок… Вероятно, он не знает, как ему следует обращаться со своей падчерицей.

— По правде сказать, я мечтала только об одном: хотела как можно быстрее покинуть его дом. Если бы кто-нибудь другой предложил мне руку и сердце, я бы не стала ни минуты раздумывать, а отчим был бы счастлив от меня избавиться. Но увы… Как вы соизволили заметить, я недостаточно сочная и цветущая. Добавьте сюда отсутствие приданого, и вы поймете, как невысоки были мои шансы на ярмарке невест.

Кейн поморщился и пробормотал:

— Вы просто неправильно меня поняли. Говоря «сочная и цветущая», я подразумевал, что вы относитесь… к другому типу женщин. То есть отличаетесь от моей покойной жены. Можно сказать, что это был комплимент. Что же касается моей жены… Видит Бог, ее поведение оставляло желать лучшего. Я мог войти в спальню Делии и застать ее в постели сразу с дюжиной мужчин. Но меня это нисколько не волновало. Впрочем, сейчас речь не о ней. Я говорю о вас. А вы… Судя по всему, вы благородная леди… — Эйдан внезапно умолк и потупился.

— Не мучайте себя. — Нора попыталась улыбнуться. — Я прекрасно знаю, что вы имели в виду. И я уже давно смирилась с тем, что меня не считают красавицей. — Тогда почему сейчас, стоя рядом с этим мужчиной, она вдруг испытала острую боль сожаления, которую, как полагала, похоронила вместе с бальными туфельками и веером после сокрушительного провала на своем первом балу? — Как вы сказали, даже если мы с вами заключим это соглашение, оно будет иметь исключительно деловой характер. И не будет затрагивать наши чувства.

— Безусловно. Наши чувства останутся в стороне. Но я постараюсь сделать все, что в моих силах, чтобы не причинить вам боли. Я… Впрочем, у нас еще будет время все это обсудить. Если, конечно, наша свадьба все же состоится. Во всяком случае, мой дом для вас открыт, и вы можете оставаться здесь так долго, сколько будете нуждаться в пристанище.

— Проявление доброты? С вашей стороны, сэр?

Нора пристально взглянула на него, и в какое-то мгновение ей показалось, что он отвел глаза, словно устыдился чего-то.

— Не обольщайтесь, мисс Линтон. Я просто преследую свои личные цели. Если же это приносит пользу и другим, то, смею вас уверить, речь идет лишь о случайном совпадении. Хотите знать, почему я позволил вам задержаться здесь? Вероятно, только потому, что не желал огорчать Кассандру. К тому же Раткеннон — огромный замок, здесь хватит места для всех. Я мог бы без труда разместить здесь с десяток англичанок и при этом не имел бы ни малейшего представления о том, где все они находятся. — Он пристально взглянул на нее, и Нора почувствовала, как под взглядом его зеленых глаз ее пронзила дрожь. — Не исключено и другое, — продолжал Эйдан. — Возможно, такой отъявленный негодяй, как я, замыслил использовать вас, мисс Линтон, с какой-то своей тайной целью. Как бы то ни было, мне следует поторопиться и позаботиться о специальном разрешении на брак, чтобы нам не пришлось терять время на всякие формальности, если мы все же решим обвенчаться.

— Но я думала, что мы… что брак… Я все еще не могу поверить, что вы хотите жениться…

Кейн о чем-то задумался. Потом вдруг проговорил:

— Мисс Линтон, а вы не догадываетесь, почему мне так везет за игральным столом?

Она пожала плечами:

— Я не разбираюсь в азартных играх.

— Мне сопутствует удача, потому что я играю быстро и рискованно. Выбрав курс, я не имею привычки оглядываться… И если я решил на вас жениться, то непременно это сделаю.

Он резко развернулся и направился к двери. У порога вдруг остановился и, обернувшись, сказал:

— Я должен предупредить вас кое о чем…

Нора кивнула:

— Да, я вас слушаю.

— Я часто меняю правила игры по собственному усмотрению, мисс Линтон. Я способен на обман и мошенничество. Это передалось мне по наследству.

Нора судорожно сглотнула и невольно попятилась — Кейн отошел от двери и теперь медленно приближался к ней; при этом взгляд его был прикован к ее губам.

— В чем дело, сэр? — пробормотала она.

— Мисс Линтон, мне вдруг пришло в голову, что прежде я ни с кем не обручался. Мы с Делией бежали, поддавшись влиянию страсти. Впрочем, я не об этом… Видите ли, мне кажется, что мужчина должен поцеловать женщину, с которой помолвлен.

— Но мы с вами не обручались! Возможно, ничего не… — Нора внезапно умолкла. Казалось, под взглядом Кейна она лишилась дара речи.

Сейчас Эйдан находился совсем близко от нее. И он по-прежнему смотрел на ее губы. Тут он вдруг улыбнулся и проговорил:

— Мы с вами и впрямь не обручены… Пока не обручены, но все же нам не следует забывать о традициях. То есть о традиционном поцелуе.

Тут губы Кейна приблизились к ее губам, и Нора почувствовала жар его дыхания. Как ни странно, но ей вдруг захотелось, чтобы он прижался губами к ее губам, захотелось, чтобы сэр Эйдан ее поцеловал. Но он внезапно отступил на шаг, потом снова направился к двери. В следующее мгновение дверь за ним захлопнулась.

Дрожа всем телом, Нора приложила к губам кончики пальцев. Нет, Эйдан Кейн был совсем не тот человек, о котором она мечтала. Он эгоистичный и жестокий. К тому же он ясно дал понять, что женщинам не стоит обольщаться на его счет и строить воздушные замки.

«Когда я покидаю дочь, то становлюсь совершенно другим человеком», — кажется, так он сказал.

Нора подошла к туалетному столику, на котором стоял подсвечник с горящими свечами, покидая в спешке комнату, сэр Эйдан забыл его забрать.

На полированной столешнице красного дерева все еще громоздились в беспорядке женские безделушки — хрустальный флакон из-под духов, полураскрытый веер с изображением сцены обольщения Венеры, серебряная шкатулка с изящными инициалами Д.К., выгравированными на крышке. И… записка?

Да, у самого зеркала белел сложенный квадратик бумаги, скрепленный красной восковой печатью, оберегавшей послание от любопытства посторонних.

Нора уставилась на записку. Она снова и снова перечитывала надпись, выведенную свежими чернилами: «Леди…»

Может, это послание одного из любовников Делии Кейн? Нет, едва ли. Ведь сэр Эйдан сказал, что его жена умерла, когда Кассандре было пять лет от роду. Если бы письмо относилось к тому времени, то чернила давно бы выцвели, а бумага пожелтела.

Но кому же в таком случае адресована записка? Неужели ей, Норе Линтон? Подобное представлялось совершенно невероятным, но все же…

Одолеваемая зловещими предчувствиями, Нора взяла сложенный листок и тотчас же почувствовала, как по спине ее пробежали ледяные мурашки. Собравшись с духом, она сломала сургучную печать и прочитала написанные на клочке бумаги строчки, которые гласили:

Три драмы суждено увидеть замку, Несущему проклятие убитого повстанца: Принцессу, запертую в башне, Хозяйку, павшую от рук злодея-мужа, И женщину, заблудшую у бездны ада. Беги, пока его огонь тебя не тронул.