Из-за рева «лендровера» я не слышу, как звонит телефон. Алекс говорит мне о звонке. Я суетливо нащупываю мобильник в сумке, но телефон выскальзывает из пальцев и падает куда-то под ноги. Останавливаюсь, отпихиваю газету, что валяется под ногами, машинально отметив, что газета не очень давняя — узнаю рождественское объявление. Поднимаю телефон и перезваниваю.

— Марри, что?!

Задыхаясь от волнения, но четко и ясно муж объясняет, что нашел нашу дочь.

Флора жива.

Дом Дэвида манит издалека. До него еще полмили, но на плоской равнине видно мерцание вокруг здания. Дом со всех сторон окружен полицейскими машинами. Наконец-то! Я искренне надеюсь, что Эд тоже там и своими глазами увидит, как добр Дэвид.

— Я еду, милый, еду, — шепчу я сквозь слезы.

Алекс выдает вопрос за вопросом, на которые у меня нет ответов.

— Мам, кто нашел Флору? Ее не обидели? А доктора снова арестуют?

Приподнявшись, он смотрит на пульсирующие голубые огни.

— Нет. Он нашел Флору. Слава богу, она у него дома. Неужели эта развалина не может ехать быстрее?

Я со всей силой жму на газ, но мы все равно тащимся не быстрее тридцати миль в час. Наконец сворачиваем на подъездную дорогу, и я вижу свою машину, криво припаркованную у ворот, как будто Марри в спешке выпрыгнул из нее. Странно, думаю я, что он не подъехал прямо к дому.

Торможу рядом с полицейской машиной и распахиваю тяжелую дверь:

— Быстрее!

Тяну сына за руку, и вот мы уже внутри, проталкиваемся между удивленными полицейскими.

— Флора! Марри, где ты?

Я слышу его голос и бегу в сторону кухни. Пролетев мимо Эда, врываюсь в комнату и останавливаюсь. Там, на отцовских коленях, восседает Флора. Мой ангел.

Все остальное перестает существовать. Я падаю на пол, к ногам Марри, и подхватываю дочь на руки. Со всей силой прижимаю ее к себе. Просто чтобы убедиться, что она настоящая. Что это не сон.

Я целую ее лоб, и мягкие волосы падают на мое лицо. У нее такая нежная кожа. Она обхватывает мою шею руками. Я шепчу ей на ухо, что больше никуда не отпущу. Флора не слышит этого, но я знаю, что она все понимает.

У меня было приключение, — показывает она.

Руки трясутся, и я не могу ответить.

Мамочка, я тебя люблю, — снова и снова чертит она в воздухе грязными пальцами.

Я целую каждый пальчик — у них такой сладостный вкус — и говорю, что тоже ее люблю. Несколько минут я жадно упиваюсь близостью дочери. Наконец могу начать общаться жестами.

Мы не знали, где ты, — объясняю я. — Мы так испугались! Но Дэвид тебя нашел, а это главное.

Я оглядываю ее со всех сторон, страшась обнаружить синяки и ссадины.

— Нет, Джулия… — Марри встает, но не успевает ничего сказать.

— Слава богу, все обошлось, — вмешивается Эд, скрипучим голосом разбивая нашу идиллию.

— Джулия, Флору нашел не Дэвид.

Марри забирает у меня дочь, чтобы я встала. Я его слышу, но не понимаю.

— А кто тогда? — Голос какой-то чужой. Да разве это важно, кто ее нашел… Важно, что с ней все хорошо. — Я… я думала, ее спас Дэвид. Поэтому вы все сюда и приехали.

— Нет, Джулия. — Он закрывает глаза. — Дэвид ее похитил.

Я едва не падаю, и Марри подставляет руку.

Должно быть, я что-то неправильно расслышала. Но я вижу, как Флора показывает у меня перед глазами: Мамочка, не сердись. Дэвид меня не обижал. У нас было приключение. Алекс не мог поехать с нами.

Сознание уплывает, в глазах у меня темнеет.

— Надо побеседовать с Флорой, пока она ничего не забыла, — снова вмешивается Эд.

Это неправда! Я знаю, полиции нужно заниматься своим делом, — в конце концов, Флору долго разыскивали… Но я не могу, не в силах поверить, что Дэвид сделал что-то… ужасное.

— Джулия, Флору должен осмотреть врач.

Эд не сводит с меня настойчивого взгляда.

Флора ему как родная, и его не меньше моего пугает, что с ней могли что-то сотворить. Только не Дэвид, — думаю я, а может, произношу вслух, потому что слова гремят набатом в голове. Он ведь обожает моих детей. Нам было так хорошо вместе. Я его любила. Вдруг настоящее превращается в прошлое.

— Дэвид похитил Флору?

Марри считывает слова с моих губ.

— Все будет хорошо. — Он прижимает меня к себе, и в эту минуту я понимаю, что мы никогда на самом деле не разлучались.

— Нам нужно побеседовать с Флорой, — повторяет Эд.

Я снова сижу на полу, Флора устроилась между моих ног. Я больше не могу сдерживаться.

— А как же… где… — Нет, не могу об этом думать. Не могу думать о том, что случилось. — Точнее, почему это случилось. В голове просто не хватает места для столь огромной в своей чудовищности мысли. — Где Дэвид? — наконец удается выдавить мне.

Эд отходит к двери. Возможно, чтобы не смотреть мне в глаза.

— Его арестовали. — Он взмахивает рукой в сторону коридора, и я понимаю, что Дэвид еще в доме.

Флора, как ты? — нерешительно показывает Алекс, словно она вернулась другим человеком, и застенчиво целует ее в макушку, но она отпихивает брата.

Что с тобой случилось? — спрашивает Алекс, ничуть не обидевшись.

Ничего, — отвечает Флора и трясет головой, ее кудряшки бьют меня по лицу.

Ты убежала? Тебя поймал плохой человек? — спрашивает Алекс.

Флора качает головой и отказывается отвечать.

Эд приказывает всем покинуть дом, чтобы криминалисты приступили к работе. Он устал, он хочет домой к Надин, хочет снова стать дядей, а не полицейским.

Я с трудом поднимаюсь. В доме, на дороге, в том месте, где Дэвид схватил Флору, полиция будет тщательно все обыскивать, по крупицам восстанавливать последние двадцать четыре часа, готова Флора рассказать нам о том, что произошло, или нет. Прижимая дочь к себе, я выхожу на улицу, где уже стоит карета «скорой помощи». Вторая ночь — сплошной коктейль из проблесковых маячков, полицейской формы и властных голосов.

Мы с Марри и детьми стоим на ветру, и тут в моем мире становится тихо: из дома выводят Дэвида. Я пристально смотрю на него, наши взгляды скрещиваются в суете, что нас окружает. Он в наручниках, его сопровождают двое полицейских, — история повторяется. Не знаю, что шевелит мои волосы — ветер или ужас. Меня переполняют вопросы, которые я никогда не задам. Его заталкивают в полицейскую машину и увозят в ночь. В глазах за стеклом отражаются синие всплески.

Флора так плотно сжимает меня ногами, что перехватывает дыхание. Марри обнимает Алекса. Мы вместе.

— Тебе страшно? — шепотом спрашиваю я.

— Больше нет, — отвечает он, когда всполохи полицейских мигалок гаснут в темноте.

— И мне, — соглашаюсь я.

Ночью мне все время снились эти двое, как они сидят в кафе. Будто и не было последних тридцати лет, будто Джулия, Алекс и Флора — всего лишь иллюзорные фрагменты, затерявшиеся во времени, а я всегда знала только Дэвида. Жизнь обратилась в сон, и мне самой нужно решить, что реальнее.

Все эти годы я пыталась его забыть. Загоняла в темные углы сознания и тридцать лет верила, что сумела вычеркнуть его из своей жизни. Я вырастила Джулию, как проклятая трудилась на ферме, потом занялась приемными детьми. У меня всегда хватало дел, я вела активную жизнь, приносила пользу, и это помогало мне не вспоминать.

Но Дэвид всегда был рядом — в тайных мыслях, в запахе моей кожи, в доме, в мечтах. После смерти родителей я избавилась от старых радиоприемника и телевизора, а не то я бы видела его в каждом актере, слышала бы его голос по радио. Он остался лишь в моей дочери, а потом во внуках.

По правде говоря, он был рядом каждую минуту этих тридцати лет.

Я резко сбросила одеяла. Откуда только силы взялись. Суставы хоть и ныли от напряжения, но подчинялись. В доме было холодно, но я стояла у открытого окна спальни и ничего не чувствовала. Безжалостный ветер стелил по полям почти горизонтальные струи дождя. На часах половина пятого. Дождь превратился в снег.