Ну вот, хоть кто-то теперь знает правду, думаю я. Теперь я не одна. Прижимаю к себе Флору. Сегодня ее волосы пахнут марципаном.

Перевожу взгляд на окно. За просторным газоном блестит крошечное озерцо. Солнце играет на воде, но вот оно прячется за набежавшим облаком, и мир мрачнеет, подернутый серостью. На поднявшихся волнах покачивается лодка. В ней сидит человек.

Бабушка, ты сказала, что не любишь озеро. Почему же ты на него смотришь?

Я обнимаю хрупкое тельце, утыкаюсь лицом в кудряшки.

Потому что иногда, моя дорогая, самые страшные вещи притягивают сильнее всего.

Школьными коридорами иду к своему классу, отчетливо читая во взглядах коллег жалость пополам с подозрением. Замещавший меня учитель сидит за моим столом. На мое появление он реагирует так, будто я самозванка. Похоже, мне следовало специально предупредить его о своем возвращении.

— А-а, — выразительно тянет он. — Миссис Маршалл. Вы вернулись.

— Вам не сказали, что я сегодня приду?

Он качает головой, и мы начинаем молчаливую битву за письменный стол. Я кладу на стол сумку и вешаю пальто на крючок за дверью. Мой заместитель не двигается с места.

— Здрасьте, миссис Маршалл! — приветствует меня кто-то из ребятишек, точно я никуда и не исчезала на пару недель. Остальные не осмеливаются подать голос. Я связана с Грейс, и они не хотят, чтобы с ними случилось то же, что и с ней.

— Итак, — говорю я, опираясь на стол, — похоже, у вас все в порядке.

На самом деле все не в порядке. Стол мой девственно чист, если не считать стопку уже проверенных контрольных. Зато сама комната удручающе грязна, словно все то время, пока меня не было, никто тут не убирался.

— У вас прилежные и способные ученики.

Я думаю о Грейс. Она в больнице, но и здесь тоже. Я вижу ее живое, умное лицо, вспоминаю, как она тянет вверх руку.

— Думаю, нам с вами стоит сходить к директору, — говорю я своему заместителю.

Он поднимается с такой величавостью, будто я его пригласила предстать перед судьей.

— Прочитайте второй акт пьесы, — обращается он к ученикам. — Потом будет контрольная.

Я мысленно помечаю: никаких контрольных.

Патрисия, директор школы, удивилась мне не меньше остальных.

— Боже милостивый, Джулия! Ты вернулась? — Возможно, за непосредственность ее и назначили директрисой.

— Я же звонила. Знаю, знаю, в последнее время у меня семь пятниц на неделе, и хочу извиниться за это. Я была…

— Никаких извинений. Мы все до сих пор в шоке. И ты, должно быть, тоже. — Слова летят как пули.

— Да, и я…

— Мистер Харгрэйвс, спасибо за помощь. Не спасете еще раз? Похоже, семиклассники сегодня остались без учителя. Проклятый вирус. Вы ведь не возражаете?

Возразить он не успевает, потому что мы с Патрисией выскакиваем из ее кабинета, точно проказливые школьницы.

— Спасибо, что постерегла мое место, — благодарю я.

Вернувшись в класс, быстренько начинаю перекличку, незаметно пропустив одну фамилию.

Урок подходит к концу, и никто не упоминает о Грейс. Опустевший стол точно горит неоном. Мне почему-то кажется, что он занимает больше места, чем другие столы. Взгляд то и дело натыкается на него, и тут же вспоминается обнаженная, вся в грязи, Грейс. Девушка, которая сейчас в коме. Я раздаю ученикам давние уже сочинения.

— А что получила Грейс? — Джош всегда был довольно бесцеремонным.

— Давай не будем обсуждать оценки других учеников, Джош.

— Как она выглядела, когда вы ее нашли? Много крови было?

— Джош Эллис, твое упорство неуместно. Если не успокоишься и не займешься заданием на доске, отправишься к завучу.

— Или меня убьют.

Надо было выставить его за дверь, заодно с теми, кто хихикает. Но я знаю: Грейс была бы против. Она очень терпимая девочка, и я всегда выделяла ее среди учеников. Грейс выглядит гораздо взрослее остальных, да и ведет себя соответственно. Возможно, именно этим она и привлекла Дэвида… Нет, я не имею права так думать!

Раздается звонок.

— Итак, к понедельнику не забудьте подготовить ответы на список вопросов. Если мистер Харгрэйвс давал вам какие-то задания, прошу сдать мне. — Я с трудом перекрикиваю скрип стульев и радостный гомон учеников, которые спешат улизнуть на большую перемену. На моем столе вырастает горка листков.

Класс пустеет. Задерживается лишь застенчивая Эми. Она лихорадочно листает тетрадь.

— Я сделала домашнее задание, честное слово, сделала.

Я подхожу к ней, и щеки девочки розовеют.

— Может, твоя собака сжевала? — шучу я.

Она смеется, не поднимая на меня взгляда.

— Может быть. — Девочка роется в рюкзаке. — А, вот оно! Простите, помялось.

— Спасибо, Эми.

Она отворачивается, собираясь уйти, так и не взглянув на меня.

— Послушай, Эми, ты ведь дружишь с Грейс, верно?

Она кивает и еще ниже опускает голову, словно если не говорить о Грейс, то беда рассеется как дурной сон.

— Скажи, до того… случая в ее жизни происходило что-нибудь необычное? Ее что-нибудь беспокоило?

Я вижу, как девочка судорожно сглатывает.

— Да нет вроде.

— Она была счастлива? Грейс ведь делилась с тобой секретами? Это важно, Эми.

Девочка наконец поднимает голову, лицо занавешено длинными волосами.

— Я уже рассказала полиции все, что знаю. А я ничего не знаю! — У нее срывается голос.

— Ладно, Эми. Хорошо.

Я кладу ей руку на плечо, и тогда у нее вырывается:

— Я ей пообещала, ясно? Так что оставьте меня в покое!

И Эми выбегает из класса, уронив стул.

— Подойди ко мне после уроков, — кричу я ей вслед.

Но сомневаюсь, что она меня слышит.

— Надин, я не смогу пойти с тобой в полицию. Меня уволят, если я прогуляю.

Мы стоим на улице рядом со школой, прячась от репортера, который несет вахту у ворот. Этот тип знает, что я обнаружила девочку. Когда я проходила мимо, он успел выпалить несколько вопросов, но я притворилась слепой и глухой. Интересно, он в курсе моих отношений с Дэвидом? Представляю, как это воронье налетело бы! Школьница стала жертвой врача и своей учительницы.

Надин явно не в восторге. Она специально ехала из Кембриджа.

— Пожалуйста, расскажи мне, в чем дело?

— Мне очень жаль, Джулия. Я понимаю. — Она посылает в сторону репортера суровый взгляд и встает так, чтобы он не смог меня сфотографировать. На ее лице появляется напряженное выражение, и у меня екает сердце.

— Что такое, Надин? Что с ней?

Она берет меня за руку и ведет вдоль школьной стены. Навстречу нам несется целая толпа детворы: младшие классы спешат в магазин за шоколадками, чипсами и газировкой. От этой привычной картины мне становится чуть спокойнее.

— Мне звонила Крисси Уивер. Она посмотрела медицинскую карту твоей матери. — Надин говорит медленно, укладывая новости в такт нашим неспешным шагам. — Ситуация довольно… необычная. Особенно учитывая то, как Мэри туда попала. — Надин крепче сжимает мою руку. — В карте нет результатов МРТ. А ведь ее положили в больницу на основании этого обследования.

— Ну, это легко объяснить, — отмахиваюсь я. — Все из-за путаницы между системой общественного и частного здравоохранения. МРТ проводили в государственной больнице, а маму положили в частную лечебницу. Или же лечащий врач знакомился с обследованием и забыл положить обратно в папку.

— Боюсь, что не так просто, Джулия. Крисси все проверила, опросила всех медсестер. И не нашла никаких следов МРТ.

Надин замедляет шаг, мы почти останавливаемся.

— Но это невероятно! Надо рассказать Дэвиду. Он придет в ярость. — Мне тут же становится тошно. Забота о маме больше не значится у Дэвида в списке самых неотложных дел. — Дэвид заплатил большую сумму, чтобы маму поместили в эту лечебницу. Я должна ему сообщить.

Что же с ней станется, если счет не оплатят?