Я про себя помолилась, чтобы мне не довелось демонстрировать навыки верховой езды.

— А Эбби, — продолжал Джастин, — Эбби когда-нибудь рассказывала тебе про свою мать?

— Так в общих чертах.

— На деле все еще хуже, чем она говорит. Я ее видел. Ты уже приехала, это было на третьем курсе. Однажды вечером мы сидели на квартире у Эбби, и тут явилась ее мамаша. Она была… Боже. Она была одета — не знаю, проститутка она или… ну да ладно. Она была просто не в себе, заорала на Эбби. Та стала что-то совать ей в руку — уверен, что деньги, а как тебе известно, Эбби вечно на мели — и просто выволокла ее за дверь. Эбби побелела как призрак; мне подумалось, что она вот-вот грохнется в обморок. — Джастин с тревогой посмотрел на меня, поправляя очки. — Не говори ей, что я тебе рассказал.

— Не буду.

— С тех пор она и словом не обмолвилась про тот случай. Не думаю, чтобы ей было приятно говорить на эту тему. Что еще раз подтверждает мою точку зрения. Думается, у тебя тоже имеются причины не вспоминать о прошлом. Не знаю — может, случившееся все изменило, но… помни, что пока что ты очень, очень уязвима. И прежде чем что-то предпринять, хорошенько подумай, чтобы потом не жалеть. Если ты все-таки решишь связаться с предками, лучше никому не говори. Они… обидятся.

Я озадаченно на него посмотрела.

— Думаешь?

— Спрашиваешь! Мы… — Он продолжал возиться с пленкой; от усердия щеки его слегка раскраснелись. — Мы ведь любим тебя. Мы так сроднились, что стали тебе как семья. Стали друг для друга семьей — я имею в виду не юридически, конечно, ну ты понимаешь…

Я наклонилась и чмокнула его в щеку.

— Можешь не объяснять. Я отлично понимаю, что ты имеешь в виду.

Телефон Джастина запищал.

— Это Раф, — сказал он, выуживая из кармана сотовый. — Да, хочет знать, где мы.

Близоруко глядя на экран телефона, он начал писать ответное сообщение, а свободной рукой слегка сжал мне плечо.

— Просто подумай об этом на досуге, — проговорил он. — И доедай свои бутерброды.

— Вижу, вы играли в «Кто твой папа», — сказал в тот вечер Фрэнк. Он что-то ел — наверное гамбургер (я слышала шелест бумаги). — Джастин не в счет, по многим причинам. Делаем ставки: Умник Дэнни или Красавчик Раф?

— Или ни тот ни другой, — ответила я. Я позвонила Фрэнку, едва вышла из задней калитки, чтобы поскорее узнать, есть ли у него что-нибудь новое на Лекси. — Напоминаю: наш убийца был с ней знаком — правда, пока не ясно, насколько хорошо. Вообще-то я хотела выведать другое: зачем им понадобился этот принцип — «никаких воспоминаний», чего еще они недоговаривают?

— И в результате ты теперь имеешь сборник слезливых историй. Согласен, все это не от хорошей жизни, но нам и без того прекрасно известно, что они — кучка извращенцев. Так что ничего нового.

— Гм, — проговорила я. А по-моему, дневной разговор был не так уж и бесполезен, даже если пока и не удалось обнаружить связь с сегодняшним днем. — Я продолжу поиски.

— Обычный день, — проговорил Фрэнк с набитым ртом. — Пытался разузнать о нашей барышне, и все по нулям. Надеюсь, ты заметила: мы имеем провал в полтора года. В конце двухтысячного она послала к черту Мэй-Рут, но как Лекси объявилась только в начале две тысячи второго. Я пытаюсь выяснить, где и кем она была эти полтора года.

— Я сосредоточилась бы на европейских странах, — сказала я. — После одиннадцатого сентября службы безопасности в аэропортах ужесточили бдительность; она не смогла бы вылететь с поддельным паспортом из США в Ирландию. Так что к тому времени она уже явно обреталась по эту сторону Атлантики.

— Да, но под каким именем искать? Нет никаких сведений о том, что Мэй-Рут Тибодо запрашивала загранпаспорт. Думаю, либо она воспользовалась своим старым удостоверением личности, либо купила новое, вылетела с ним из Международного аэропорта Кеннеди в Нью-Йорке, а как только прилетела туда, куда надо, вновь взяла себе новое имя.

JFK. Фрэнк продолжал говорить, но я буквально замерла посреди дороги: в голове вспышкой молнии промелькнула таинственная страница из еженедельника Лекси. CDG 59 — аэропорт имени Шарль де Голль. Сколько раз я сама прилетала в этот парижский аэропорт, чтобы провести летние каникулы у своих французских родственников, а пятьдесят девять — похоже на цену билета в один конец. AMS не Абигайл Мэри Стоун, а Амстердам. LHR — Лондон, Хитроу. Я не могла вспомнить другие, но была готова спорить на что угодно: за сокращениями стояли названия аэропортов. Лекси сравнивала цены перелетов.

Если ей требовался лишь аборт, достаточно было слетать в Англию; какой смысл лететь в Амстердам и Париж? К тому же то были цены на билет в один конец. Она снова готовилась бежать — бежать, чтобы вновь с головой нырнуть в огромный, бескрайний мир.

Почему?

За последние несколько недель в ее жизни произошли три важных события: она узнала, что беременна; материализовался Н.; и в голове ее сложился план бегства. Я не верю в совпадения. Сейчас уже не скажешь, в какой последовательности произошли эти три события, но любое из них привело к двум другим. Разгадка где-то рядом: кажется, протяни руку — и вот она, но тотчас ускользает словно картинка, мелькающая настолько быстро, что не успеваешь ухватить ее взглядом.

До того вечера мне было некогда ломать голову над заморочками Фрэнка. Ну какой идиот захочет угробить жизнь, годами носясь по миру ради какой-то непонятной девушки, которая его продинамила? У Фрэнка есть дурацкая привычка: раскрутить гипотезу позаковыристее, а не самую вероятную. В моей личной классификации это нечто среднее между ничтожным шансом и чисто голливудской мелодрамой. Но как минимум трижды в жизнь нашей героини вторгалось нечто такое, что подчинило ее себе полностью, без остатка. Как я могла остаться равнодушной?

— Привет! Земля вызывает Кэсси!

— Да-да, — отозвалась я. — Фрэнк, можешь для меня кое-что сделать? Узнай, не случалось ли в жизни Мэй-Рут чего-то нового за месяц или лучше даже за два до ее исчезновения.

Побег с Н.? Сбежать с Н., чтобы начать с ним и общим ребенком новую жизнь на новом месте?

— Ты недооцениваешь меня, детка. Уже искал. Никаких необычных визитеров или телефонных звонков, ничего особенного, никаких странностей, ничего.

— Я не имею в виду что-то из ряда вон выходящее. Просто что вообще произошло: может, она сменила работу, нашла нового приятеля, переехала в новый дом, заболела, пошла на курсы. Ничего пугающего, самые обычные события в жизни.

Фрэнк некоторое время поразмышлял, жуя свой гамбургер или еще что-то там.

— Зачем? — наконец спросил он. — Если просить моего кореша из ФБР о подобной услуге, он потребует предоставить ему веские основания.

— Придумай что-нибудь. Веских оснований у меня нет. Профессиональное чутье, помнишь?

— Хорошо, — сказал Фрэнк. Голос его прозвучал глухо, словно он выковыривал из зубов остатки пищи. — Так и быть. Но с тебя за это причитается.

Я машинально снова направилась к сторожке.

— Проси.

— Не расслабляйся. Мне кажется, ты слишком расслабилась.

Я вздохнула.

— Я женщина, Фрэнк. Женщина, умеющая все и сразу. Я могу работать и шутить, причем одновременно.

— Везет тебе. Но я скажу тебе другое: стоит агенту расслабиться, как ему крышка. Убийца рядом, всего в паре шагов от тебя — он может быть где угодно, может прятаться там, где ты сейчас находишься. Тебе надо найти его, а не играть с Великолепной Четверкой в «Счастливые семьи».

«Счастливые семьи». До сих пор я пребывала в уверенности, что Лекси прятала дневник лишь затем, чтобы никто не узнал о ее свиданиях с Н. — кем бы тот ни был. Но нет: у нее оказалась настоящая вторая тайная жизнь. И узнай ее друзья, что она собралась ускользнуть из их тесного мирка — подобно стрекозе сбросить старую оболочку, оставив после себя лишь пустой кокон-слепок, внутри которого ничего — для них наверняка это был бы удар. Внезапно меня охватила несказанная радость от того, что я не рассказала Фрэнку про дневник.