С учетом всего вышеизложенного, мне хотелось бы высказать ряд соображений относительно тактики, которой нам следует придерживаться при ведении боя с противником, имеющим равноценное современное оружие…

— Нас подбили! Нас подбили!

Джек Петраччи, командир республиканского дирижабля «Летящее облако», посмотрел в том направлении, куда указывал его второй пилот и бортмеханик Федор. В хвостовой части корабля, как раз позади правого заднего мотора, в баллоне виднелась аккуратная круглая дырочка. Несколько секунд он внимательно разглядывал ее. Хотя ткань была повреждена, планки каркаса и тросы рулей высоты и направления оставались целы, а главное — не вспыхнул пожар.

— Ничего страшного! — крикнул он Федору в ответ.

— Какой черт, ничего страшного! Я слышал, как внутри баллона разорвался снаряд. Мы горим!

Джек отмахнулся от Федора и опять перевел взгляд вперед: прямо на них стремительно надвигался воздушный корабль бантагов, снабженный крыльями, — одна из их последних разработок. В наушниках раздавалась отчаянная брань Степана, выпустившего очередной снаряд по вражескому дирижаблю. В том месте, где одно из крыльев крепилось к баллону, вспыхнуло голубое пламя, в течение нескольких секунд охватившее весь корабль; он камнем пошел вниз и исчез в плывущих над морем облаках. Это была уже вторая подбитая ими машина противника, но еще четыре штуки кружили рядом.

Джек с усилием потянул на себя рычаги, чтобы выполнить крутой вираж влево и вниз, и, когда дирижабль начал разворачиваться, выглянул из иллюминатора. В разрыве между облаками, в тысяче с лишним ярдах под собой, он увидел блики солнечного света на колышущейся поверхности воды.

Подав ручку управления вперед, он устремился в этот разрыв. Джек привык к тому, что они превосходят бантагов в высоте полета, но теперь, после того как эти подонки усовершенствовали свои летательные аппараты, единственное спасение от них — нырнуть в облака и потихоньку смыться.

— Майор Петраччи! — послышался истерический вопль Степана в переговорной трубке. — Мы горим!

Джек оглянулся через плечо. Федор, выпучив глаза, тоже что-то кричал ему, указывая назад. С нижней частью баллона и впрямь творилось нечто странное: ткань топорщилась, на ней образовались складки. И в то же мгновение желудок Джека подпрыгнул и уехал куда-то вбок — «Летящее облако» падало.

Он потянул рукоятку на себя. Никакого результата. Тросы управления разорваны. Всего несколько секунд назад дирижабль круто снижался, теперь же задний баллон выбросил огромный огненный шар, а нос корабля задрался кверху. Языки пламени уже лизали гондолу, и внезапно вся кормовая часть беспорядочной массой обрушилась вниз, дождем рассыпая искры. Федор смотрел на него круглыми от ужаса глазами.

— Прыгайте вниз! — крикнул ему Джек. — Все вниз!

— Мы сгорим! — завопил Федор.

Пробравшись на середину кабины, Джек отвинтил крепежные болты аварийного выхода и распахнул люк.

— Хватай эти зонтики, придуманные Фергюсоном!

— Черта с два! Пусть он сам на них порхает!

— Прыгай или вправду сгоришь!

Схватив Федора в охапку, он потащил его к люку. Дирижабль продолжал падать. По гондоле летали горящие обрывки баллона. Джек почувствовал сильный жар и увидел надвигавшуюся на них стену огня. Из переговорного устройства, все еще прикрепленного к его комбинезону, доносились вопли Степана, попавшего в западню у себя на верхотуре.

— Выбирайся оттуда, Степан! — закричал он. — Прыгай, чтоб тебя!

Он оторвал от себя переговорную трубку и, вцепившись в Федора мертвой хваткой, бросился в люк. Однако Федор раскинул руки и ноги и распластался, наподобие медузы, поперек люка, а Джек повис на нем. В этот момент внутри кабины прогремел взрыв. Федор инстинктивно прикрыл голову руками, и они оба вывалились наружу. Горящий дирижабль, казалось, угрожающе завис над ними. Джек выпустил Федора из своих объятий и стал судорожно искать вытяжное кольцо парашюта, притороченного у него на спине.

Порой неуемный изобретательский зуд Чака Фергюсона доводил Джека до белого каления, но сейчас он молился, чтобы это техническое новшество его друга сработало. Наконец он нащупал кольцо и дернул за него. Однако ровным счетом ничего не произошло!

В нескольких футах от него в воздухе кувыркался Федор. Задрав голову, Джек увидел, что «Летящее облако» вошло в пике. Несмотря на собственное отчаянное положение, он всей душой пожалел гибнущий корабль, с которым сроднился во время многократных рейдов вглубь вражеской территории. С ужасом он заметил, как от дирижабля отделился какой-то горящий предмет… Это был Степан. Охваченный пламенем, он камнем падал на землю.

Джек отвернулся, сосредоточившись на собственном спасении. Еще раз он ощупал мешок, висевший у него за плечами, но ничего, кроме карманов, не обнаружил. Проклиная Фергюсона за то, что он не проверил толком свое изобретение в действии, Джек поспешно ухватился за большой кусок шелкового купола, паривший среди облаков.

— Твой ход, Эндрю.

Эндрю Лоуренс Кин, командующий Армией Республики, очнулся от своих мыслей и взглянул на старого друга, доктора Эмила Вайса:

— Что ты говоришь?

— Твой ход. — Эмил с улыбкой кивнул на шахматную доску.

— А, ну да. — Решительно двинув вперед ферзя, Эндрю «съел» чужого слона.

— И кто только выдумал, что ты талантливый полководец? — вздохнул доктор и, перебросив собственного ферзя во вражеский тыл, провозгласил: — Вам шах и мат, сэр!

Эндрю молча уставился на доску. Он считал себя достаточно сильным шахматистом и когда-то, будучи профессором истории в Боуден-колледже, гордился своими победами над теми из студентов, кто осмеливался бросить ему вызов.

Он щелчком сбросил своего короля с доски, признавая поражение, и посмотрел на часы, тикавшие на стене. Полночь уже миновала. Его взгляд продолжал блуждать по комнате. Одна из стен была целиком занята картой восточных окраин Республики. Воткнутые в нее синие флажки показывали расположение его собственных войск, красные обозначали предполагаемые пункты дислокации бантагов. Несколько минут Эндрю разглядывал карту. Эмил хранил молчание.

Походный кабинет Эндрю имел спартанский вид. Стены были увешаны картами, на полках позади письменного стола громоздились стопки документов; в дальнем углу, напротив печурки, которую топили дровами, стояла складная койка. На ней, даже не сняв ботинок, распластался Ганс Шудер. Лицо его прикрывала мягкая шляпа с широкими полями, из-под которой доносился мирный храп. Койка была изготовлена рабочими из команды Фергюсона специально для Эндрю с учетом его почти двухметрового роста. Офицеры штаба, движимые, по-видимому, присущей всем русским любовью к природе, взяли за правило украшать помещение цветами, и в бутылке из-под водки, стоявшей на столе, ежедневно появлялся новый букет. Это были незнакомые Эндрю ярко-красные, зеленые и синие дикие цветы с сильным сладковатым ароматом — экзотические порождения этого странного мира. Там, где на стенах оставалось не занятое картами пространство, висели ксилографии из «Гейтс иллюстрейтед уикли», отображавшие наиболее примечательные события последнего времени — операцию по спасению Ганса, спуск на воду нового броненосца на Великом море и самый дальний рейд «Летящего облака» во вражеский тыл. Дирижабль парил над фабричными зданиями, где совсем недавно томился в качестве пленника Ганс.

А теперь, в довершение всех бед, пропал и Джек Петраччи. Эндрю встал, потянулся и, подойдя к двери, заглянул в соседнюю комнату. Телеграфист, прикрыв козырьком глаза от света керосиновой лампы, спал, сидя возле своего аппарата. На полу распростерлись два ординарца. Один из них при появлении полковника поднял голову и хотел вскочить, но Эндрю замахал руками, чтобы он не прерывал отдыха, и, прикрыв дверь, обернулся к Эмилу:

— Прошло уже четыре дня, а я все жду, что вот откроется дверь и войдет Петраччи. Не могу поверить, что он погиб вместе с последним нашим дирижаблем. Мы словно глаз лишились. — Он перегнулся через стол и, ухватив за горлышко стоявшую рядом с Эмилом бутылку водки, налил себе стакан и опрокинул его. — Джек, Федор, Степан… Ах, будь все проклято!