Литмир - Электронная Библиотека
A
A

От деревни Подпорожной, где спустились на лед Кана, до деревни Барги девяносто верст. Между ними безлюдная ледяная пустыня, снег, скалы и мороз, беспощадный, лютый. Падают на окаянном пути обессилевшие кони; опускаются на снег также обессилевшие люди. И издеваясь над ними, к снегу под ногами прибавляется другой, который начинает падать с неба. А через час там, где упал человек — только небольшой холмик и все. Рвущуюся к жизни и борьбе Армию ведет умирающий Главнокомандующий.

Дорога становится лучше, укатаннее. — До Барги уже недалеко. Снимают с седла, снова кладут в сани Каппеля, укрывают шубами, везут… На утро замаячили избы Барги.

Вносят Каппеля в теплую избу, снимают валенки. До самых колен ноги твердые, как дерево, не гнутся. Несколько пар рук оттирают их снегом. Но часть пальцев уже умерла — спасти их нельзя. «Ампутировать немедленно», говорит врач. Но чем? Все его инструменты пропали где-то в пути.

Простой кухонный нож обжигают на огне, протирают спиртом…

На другое утро генерал пришел в себя.

«Доктор, почему такая адская боль в ногах»? И, услышав ответ, закрывает глаза. Но сознание очистилось от бреда — он слышит, как за окном скрипят сани, слышит чьи-то голоса.

«Армия идет — нужно быть с ней», шепчет, проснувшаяся воля.

И уже ясно и твердо смотрят на окружающих сероголубые глаза.

«Коня», бросает он. «Опять в бреду», шепчут окружающие, но властно и отчетливо повторяет Каппель — «Коня!»

Все знают, что редко звучат такие нотки в голосе Главнокомандующего, но, когда они начинают слышаться, то все понимают, что воля Каппеля — закон. Под руки выводят на улицу, садят в седло. Рядом, на всякий случай, опять тот же великан доброволец.

Каппель трогает коня — на улице все те же люди, верящие в него. Они идут, прорываясь на восток.

И, забыв о жгучей боли в ногах, о том, что ноет каждый сустав. Каппель выпрямляется в седле и подносит руку к папахе…

Главнокомандующий идет с Армией.

Часть 1

12-го января 1881-го года жестоким штурмом генерал Скобелев взял крепость Геок-Тепе. Среди отличившихся при штурме был Оскар Павлович Каппель, ординарец Скобелева, награжденный Георгиевским крестом. Это был отец Владимира Оскаровича. Дед Владимира Оскаровича со стороны матери был георгиевским кавалером за Севастополь. Установить точно откуда вышла фамилия Каппелей не удалось, но по всем признакам в их жилах текла скандинавская кровь.

В уездном небольшом городке Белеве, Тульской губ., в 1881 году родился будущий герой Белой борьбы. Как сын военного, он оканчивает 2-ой кадетский корпус в Санкт-Петербурге, а в 1906 году, по окончании Николаевского Кавалерийского Училища, произведенный Высочайшим Приказом в корнеты, выходит в 54-ый драгунский Новомиргородский полк, переименованный в 1907-м году в 17-ый уланский Новомиргородский полк. Вот что пишет в своем письме его сослуживец, ныне покойный, полковник Сверчков о молодом Каппеле:

«В. О. Каппель был убежденным монархистом, преданным вере православной, Батюшке-Царю и своей родине России. Из большинства г.г. офицеров полка он выделялся всесторонней образованностью, культурностью и начитанностью, думаю, что не осталось ни одной книги в нашей обширной библиотеке, которую он оставил бы непрочитанной. В. О. не чуждался общества, особенно общества офицеров полка, любил со своими однополчанами посидеть до поздних часов за стаканом вина, поговорить, поспорить, но всегда в меру, без всяких шероховатостей; поэтому он был всеми любим и всеми уважаем. В военном духе он был дисциплинирован, светски воспитан. В. О. любили все, начиная от рядового 1-го эскадрона, в котором он вместе со мной служил, до командира полка включительно. Внешний вид его сразу внушал симпатию — выше среднего роста, сбитый, хорошо сложенный, ловкий, подвижный, темный блондин с вьющимися короткими волосами.»

В других воспоминаниях полк. Вырыпаев, бывший с В. О. с начала Белого Движения до последних его минут, пишет об особой силе обаяния Каппеля. Чаровали его серо-голубые глаза, его мягкость и тактичность в обращении. Но когда это было нужно, глаза его темнели и такая воля загоралась в них, что никому не пришло бы в голову противоречить. Тот же полк. Вырыпаев пишет, что за все время общения с В. О. последнего только два раза покинула его сдержанность, о чем будет сказано ниже.

Ровность и мягкость в обращении, крайняя скромность, полное спокойствие в боевой обстановке, умение разбираться в людях и действовать на их психику, огромная способность учитывать в любой момент любую обстановку и использовать ее, постоянное чувство ответственности за доверенных ему людей, полное отсутствие сухого формализма и постоянная связь и близость с войсками, какое-то особое чутье, благодаря которому он являлся всегда в ответственный момент в наиболее опасном месте и зажигал верою в победу войска, наконец, то, что он никогда не пользовался своим положением и делил наравне с войсками все их горести и радости, бессонные ночи, зачастую голод и холод, — делали его каким-то полу-божеством, особенно, среди молодежи. Пожалуй, больше чем кто-нибудь он разбирался в психологии и способах ведения гражданской войны. Будучи сам убежденным монархистом, он не навязывал это никому, не говорил об этом.

«Говорить сейчас о восстановлении монархии — это значит только вредить ей», таков смысл его разговоров с самыми близкими людьми о будущем России.

Профессор Гинс в своей книге «Сибирь, союзники и Колчак» пишет, что однажды Верховный Правитель назвал Каппеля партизаном. И это было так, ибо по мнению В. О. гражданская война — война по существу партизанская и выиграет ее тот, на чьей стороне будут симпатии народа.

«Один ложный шаг может погубить все дело», говорил Каппель. Во время операций на Волге все взятые в плен красноармейцы, как правило, отпускались разоруженные на волю, и задерживались для разбора и суда только коммунисты. Это заставляло рядовую красноармейскую массу задумываться, а Каппелю отдавали и Симбирск и Сызрань, и Казань. Отпущенные Каппелем красноармейцы, даже вернувшись в свои части, психологически не могли бороться жестоко с теми, чей командир отпустил их живыми, а ему создавали популярность даже среди красноармейцев. На это положение можно возразить, что все равно победителем оказалась армия красная, но дальнейшее изложение покажет, что это вина не Каппеля.

До предела порядочен был В. О. в личной жизни. Сила его обаяния, его серо-синие глаза, вся внешность кружила женщинам головы, лишала их здравого смысла, но никогда Каппель не воспользовался этим и не искал дешевых побед. Живя почти четыре месяца в Кургане на формировании своего корпуса, он не имел в городе близких знакомых и нигде не бывал, проводя все время в штабе.

Но наверное никто из Белых Вождей не переживал той особенной драмы, которая выпала на его долю. После развала фронта 1-ой Великой Войны судьба занесла его на Волгу, в Самару. Там скоро образовалось Правительство из членов разогнанного большевиками Учредительного Собрания, большей частью эс-эров, так называемый «Комуч». Каппелю они не верили, как человеку правых убеждений, и если считались с ним, то только по необходимости. В то же время Омск не верил Каппелю, как имевшему дело с эс-эрами. И если Комуч был скоро разогнан, то Омская Ставка подчеркнуто осторожно относилась к Каппелю.

Верховный Правитель, почти не имея около себя людей богатых опытом государственного управления, не представлявший, что значат слова «карьеризм» или «ложь», метался в поисках правды. Но очень часто он, сам воплощение честности и чести, слышал слова и доклады, которые этими качествами не отличались. Мягкие осторожные, но пропитанные совсем не положительными свойствами слова, слышал он о Каппеле.

«Комуч… эс-эры… их ставленник… конечно талантлив, но…» И естественно, что с известной долей предубеждения встретил он Каппеля, приехавшего для доклада в Омск. Но когда встречаются две честные натуры, горящие одним огнем и одной идеей и верой, то скоро они узнают себя один в другом и после получаса разговора оба смертника Адмирал и Генерал поняли друг друга и поверили один другому. Но Адмирал был Правитель и не мог знать тех бесконечных мелких уколов и мелочных препяствий, которые ставились Каппелю в дальнейшем, а последний считал ниже своего достоинства аппелировать к Адмиралу, а кроме того, не считал себя в праве отнимать у него время. Но горечь и боль не отходили ни на миг. В дальнейшем мы увидим какие препятствия ставились Каппелю в его работе и тогда понятны станут тяжелые минуты не раз пережитые им. Но у него была одна цель — освобождение России от коммунизма и эта цель настолько владела им, так пропитала его, что она могуче лечила и раненое самолюбие и беспочвенные обвинения. И тогда, когда настал роковой момент, когда трещал и рушился фронт, когда изменяли союзники — тогда Адмирал сказал Каппелю: «Владимир Оскарович, только на вас одна надежда». Примерно также сказал ему и тогдашний герой Сибири, командующий 1-ой Армией генерал Анатолий Николаевич Пепеляев.

2
{"b":"138516","o":1}