— Пирс? — спросила она, отталкивая пузырек. — Что случилось? Почему вы так смотрите на меня?

— Ты упала в обморок, милая. Тебе полегче?

— Да, — Дафна встала и сделала несколько шагов, — я чувствую себя нормально. Странно!

— Могу я чем-нибудь помочь герцогине? — спросил Лэнгли.

— Нет, спасибо. Идите, идите, ради Бога. — Сказав это, Пирс подхватил Дафну на руки, несмотря на ее сопротивление. — Я отнесу тебя в постель, тебе нужно отдохнуть.

— Но я не хочу спать, — запротестовала Дафна.

Но Пирс уже не слушал ее, направляясь в спальню.

— Викарий, не забудьте о нашем визите в школу в понедельник! — крикнула Дафна из-за плеча Пирса.

Пирс спохватился. Все еще держа Дафну на руках, он повернулся к викарию и сказал:

— Извините.

Викарий махнул яа него рукой.

— Несите, несите ее в постель. Встретимся в понедельник.

Уложив Дафну, Пирс нежно погладил ее по голове:

— Я побуду с тобой немного вместо горничной.

— Но, Пирс, я и правда чувствую себя нормально.

— В любом случае тебе надо отдохнуть. — Он осторожно раздел ее и закутал в одеяло. — Чамберс сказал, что у тебя и раньше бывали обмороки.

Дафна вздохнула:

— Да, было несколько раз после побоев отца. Но это

было давно, — тут же поспешно добавила она, заметив, как сверкнули глаза Пирса. — Я сама виновата. С утра ничего не ела. Наверное, рюмочка вина ударила мне в голову.

— Возможно, ты права. — Пирс нежно погладил ее по голове. — Ну а теперь попытайся уснуть и больше не пугай меня,

— Но я совсем не хочу спать, — сказала Дафна, зевнув и поудобнее устраиваясь на подушке. Через несколько минут она уже спала.

Еще добрых полчаса Пирс сидел рядом, боясь пошевелиться. Наконец, заметив, что она крепко спит, он встал и принялся ходить по комнате. Страх и тревога, поселившиеся в нем, были настолько велики, что он никак не мог успокоиться. Он подошел к ночному столику и попытался привести в порядок пузырьки, разбросанные в поисках нюхательной соли. Один из ящиков был выдвинут, и в нем Пирс увидел пухлую папку, из которой высовывался краешек газетного листа. Название статьи привлекло его внимание: «Разбойник Тин Кэп снова оставил полицию с носом». Он вынул папку и начал просматривать статьи. «Богачи беднеют — работные дома богатеют», «Робин Гуд снова в Лондоне», «Весь Скотланд-Ярд — на пенсию!» Папка представляла собой тщательный подбор статей, где в хронологическом порядке подробно описывались все подвиги Тин Кэпа, включая статью, посвященную ограблению графа Селберта из Мэнсфилда. Пирс захлопнул папку и вернул ее на место.

Он уселся на стул, стоявший перед ночным столиком, и растерянно уставился в .зеркало. Оттуда на него смотрел человек, на лице которого запечатлелась редкая комбинация чувств: удивление, гордость и… ревность. Согласитесь, не часто доводится видеть человека, пораженного такими чувствами одновременно. Мысли проносились в голове беспорядочным вихрем. Что же это такое? Как могло случиться, что Дафна собрала на своего мужа целое досье, вернее панегирик. Без всякого сомнения, она очарована этим разбойником. С ее-то фантазией! Выходит, сердце ее гораздо шире, чем он ожидал. В нем нашлось еще и местечко для этого благородного бандита. Может быть, он и сейчас снится ей. Он кинул косой взгляд на спящую Дафну. Ревность больно кольнула его сердце. Но тут же он усмехнулся и тряхнул головой. Бред какой-то! Как можно ревновать ее к самому себе? Да, но ведь она-то этого не знает! Знает об этом только он, но от этого ничуть не легче. Может быть, открыться ей? Нет, нет, ни в коем случае! Да и вообще это глупо — ревновать к какой-то легенде, легенде, созданной им самим. Но зачем она таскает с собой эту идиотскую папку? Принесла в его дом эту хвалебную оду и пря чет от него. Надо обязательно поговорить с ней. Толъко вот что он скажет? Мысли его все больше и больше напоминали рассуждения шизофреника. Наконец, тряхнув головой, чтобы избавиться от этого бреда, он решительно встал и медленно побрел в свою спальню.

Человек, закутанный в черный плащ, в шляпе, надвинутой почти на самые глаза, был препровожден в кабинет Трэгмора без церемоний. Войдя в кабинет, он сразу плотно прикрыл за собой дверь, внимательно осмотрелся и, убедившись, что Трэгмор сидит за столом один, подошел к нему, достал из внутреннего кармана тщательно сложенный листок и молча протянул маркизу.

Трэгмор отпил глоток бренди,

— Здесь все записано?

— Да, сэр. Хотя, боюсь, мои наблюдения вас разочаруют.

— Предоставь мне судить об этом. — Не читая листка, он спрятал его в бюро. — Расскажи все на словах.

— Хорошо. — Человек откашлялся. — За время моего наблюдения за поместьем Рутленд леди Элизабет встречалась с тремя посетителями; дочь со своим супругом, — человек секунду помедлил, — приходский священник.

Трэгмор со стуком поставил стакан на стол.

— Чамберс?

— Совершенно верно. Разве это так важно?

— Я плачу тебе не за то, чтобы ты задавал мне вопросы, Ларсен, я плачу за то, чтобы ты на них отвечал. — Глаза Трэгмора злобно блеснули. — Сколько раз викарий приходил к моей жене?

— Дважды.

— Как долго они разговаривали?

— Первый раз — четверть часа, второй раз — чуть дольше. — Отлично. В донесений это записано?:

— Да.

— Ну что же, Ларсен, ты неплохо поработал. — Трэгмор достал стофунтовую банкноту и бросил ее на стол. — Это тебе за труды.

На секунду шпион застыл, потом взял банкноту и спрятал ее в одном из своих бесчисленных карманов.

— Продолжай свою работу, Ларсен, — сказал Трэгмор повеселевшим тоном, — через неделю получишь еще столько же.

— Продолжать?.. А я думал, что раз уж не удалось получить никаких компрометирующих материалов, то…

— Ну не скажи, Ларсен, не скажи… — Разрешите идти, сэр?

— Отправляйся. Жду тебя ровно через неделю. Человек молча встал и, казалось, растворился в воздухе.

— Викарий, мне нужна ваша помощь. — Дафиа с беспокойством смотрела на доброго старого друга.

Чамберс оторвался от настоящего представления, которое устроили Пирс и Рассет. В самом центре классной комнаты был поставлен стул, на котором гордо восседал Рассет. Перед ним стоял Пирс и рассказывал ему смешные истории — В самых интересных, с точки зрения Рассета, моментах он в знак одобрения помахивал роскошным хвостом, что, в свою очередь, вызывало взрывы бурного веселья у детей, окруживших их плотным кольцом.

— Что тебя беспокоит, Дафна?

— Меня беспокоит Пирс.

— Неужели? — Чамберс недоуменно переводил взгляд с

затейника на Дафну. — По-моему, он выглядит прекрасно.

— Видите ли, викарий, — неуверенно продолжила Дафна, — мне, кажется. Пирса что-то заботит в последнее время. Он часто задумывается, нервничает, а когда я пытаюсь поговорить с ним об этом, он отшучивается или дает понять, что не намерен обсуждать со мной свой заботы.

— Надо же! А я ничего не заметил.

— Пирс умеет хорошо скрывать свои чувства. Не могли бы вы с ним поговорить, викарий?

— Что же я ему скажу?

— Скажите ему, что не всегда надо хранить сомнения в своем сердце. Ведь любовь — это не только нежность и страсть, это прежде всего доверие и дружба. Он очень уважает вас, викарий. Если кто-то и может убедить его быть откровеннее, так это вы. Чамберс задумался.

— А сама ты догадываешься о том, что его тревожит?

— У меня есть некоторые догадки, но это не важно. Я считаю, что Пирс должен сам поделиться со мной. Я не считаю себя вправе требовать от него откровенности во всем.

Так вы поговорите с ним?

— Хорошо, Подснежник. Мне все равно надо обсудить с ним кое-какие дела. Я буду иметь в виду наш разговор.

— Спасибо. — Дафна благодарно прикоснулась к руке священника.

— Дафна, — позвал Пирс, — не желаешь, ли сама, сообщить детям, что мы задумали?

Дафна подошла к мужу и сняла со стула Рассета, уже изрядно уставшего от суеты, царившей вокруг него. Она усадила его на пол и погладила, дав возможность хоть немного отдохнуть. Дети обступили ее.