Кейн подумал, черт побери, все больше него верили в его способность справиться с этим делом. Ему хотелось объяснить им все, чтобы они правильно поняли ситуацию. Но это потребовало бы массу времени. Поэтому он ограничился констатацией факта:

— Теперь у нас больше возможностей найти их, чем было раньше. — Он никогда не сказал бы и этого, если бы не пристальный взгляд Лиз, направленный на него. Невыплаканные слезы блестели в ее глазах, как капельки росы на лепестках полевых цветов.

— Он ничего не ел уже три дня! — вмешалась Лиз. — Кейна надо срочно накормить, да повкуснее!

Ник радушно улыбнулся:

— Конечно, конечно, мы на славу угостим вас. Кейну стало неприятно. Лиз все подала так, словно привела с собой бродяжку, вымокшего под проливным дождем. Ему было бы гораздо спокойнее перехватить сандвич в какой-нибудь забегаловке рядом с домом. Ник принес Кейну большую зеленую папку с меню.

— Все, что вам угодно. Мы угощаем. А теперь все за работу. Нас ждут проголодавшиеся посетители, — обратился он к окружавшим их людям. — Джулия, посади их отдельно в кабинке в глубине зала. И вон из моей кухни!

— Нашей кухни! — через плечо парировала Джулия и открыла дверь.

— Ну-ну!

Джулия подвела их к отдельной кабинке и проследила, чтобы сестре и Кейну было удобно. Лиз повернулась к Кейну и увидела, что он, хмурясь, роется в боковом кармане.

— Что-то не так?

Все было не так! Кейн почувствовал, как напряжены его нервы.

— Да, я бросил курить! — Сейчас бы он отдал все, что угодно, за однуединственную сигарету.

— Курение — это плохая привычка! Он молча пожал плечами:

— У каждого есть какие-нибудь недостатки.

На территории Лиз, среди членов ее семьи, Кейну было не по себе. Ему вообще было не по себе в таких респектабельных, приличных местах. Кейн нормально чувствовал себя в полиции, во время выслеживания или ареста преступника. Он умел расправляться с подонками и сажать их в тюрьму, чтобы такие люди, как Лиз и ее семья, могли спокойно жить. Он был детективом и привык действовать, а не вести светскую беседу в полумраке фешенебельного ресторана, сидя напротив женщины, которая выглядела так, как будто в ее жизни не должно встретиться ничего дурного и грязного.

— Может, вы правы, — согласилась Лиз. Кейн выглядел таким напряженным и усталым, что ей хотелось поскорее помочь ему расслабиться. Он прекрасно умел рассказывать о своей работе, и Лиз решила сыграть на этом.

— Что было написано в этой бумаге? — Кейн в этот момент пытался разобрать герб, висящий на противоположной от них стене. Она застала его врасплох своим вопросом, — Какой бумаге?

— Прежде чем мы покинули участок, полицейский отдал вам какую-то бумагу.

— А, это…

Кейн не забыл о документе: он убрал его в карман и собирался внимательно изучить, когда останется один. Но Лиз смотрела на него такими выразительными глазами! Она ждала, что он распутает еще одну петлю в этом клубке. Кейн вздохнул и вытащил лист с каким-то текстом.

Элизабет придвинулась ближе к нему, чтобы прочитать документ вместе. В стеклянном подсвечнике мерцала свеча, создавая интимную атмосферу. Рукой Кейн нечаянно коснулся черных, блестящих волос, рассыпавшихся по плечам Лиз, и его пронзило внезапное острое желание, как бы напомнив ему, что он не компьютер, а нормальный мужчина, которому были присущи человеческие желания, как бы он ни старался это игнорировать! Кейн отодвинул руку и посмотрел на бумагу, лежавшую перед ними на столе. Он прокашлялся и постарался сосредоточиться на деле.

— Это распечатка дорожно-транспортных нарушений и происшествий в других штатах страны, — объяснил он, снова оказавшись в своей стихии, и ему стало гораздо легче. — Похоже, что мы не ошиблись. Наша подозреваемая перемещается из штата в штат. — Он показал девушке на верх страницы. — Вот ее нарушение в Аризоне два месяца назад. А вот Невада, шесть недель назад. Оба нарушения были совершены в то время, когда в этих штатах похищали детей!

Лиз сжала руки, стараясь удержать в себе растущее возбуждение.

— Значит, вы были правы, предположив, что именно Розалинда украла этих детей?!

Все сходилось, но Кейн давно уже понял, что куски мозаики могут не подходить друг к другу или обманчиво легко складываться в неверные сочетания.

— Это всего лишь рабочая гипотеза, — уточнил он, кладя листок в карман.

Он снова проявил осторожность, а Лиз так хотелось верить, и чтобы потом не случилось именно так, как они предположили. Чтобы у нее на руках оказалась ее дочь.

— У вас не бывает желания твердо уверовать во что-то? — нетерпеливо спросила Лиз, глядя на него.

— Иногда…

Казалось, это слово случайно сорвалось с его губ. Оно было вызвано воспоминаниями прошлого, когда его стремления были страстными и влекущими. Теперь он уже не строил воздушных замков, зная цену жизни, от которой порядком устал.

— …Но я стараюсь не обращать на это внимания. Лиз слегка отодвинулась от Кейна, заметив, что сидит слишком близко к нему.

— Почему же?

— Все еще может оказаться ошибкой. Все теоретические построения при встрече с реальностью могут лопнуть, как мыльный пузырь, — постарался объяснить Кейн свой взгляд на жизнь и работу. — Никогда нельзя класть все яйца в одну корзинку, если только не желаешь получить яичницу!

— Вы рассуждаете, как Ник.

Кейн взглянул на дверь, ведущую в кухню.

— Он что, может говорить только об еде?

Лиз взяла в руки стакан с напитком. Она любовалась тем, как луч света свечи преломляется в кубике льда.

— Это единственная вещь, о которой брат способен говорить с увлечением.

— Я не знал, что выгляжу таким же одержимым! Она слегка склонила голову в сторону, задумавшись над его словами.

— Вы — нет. Даже больше: вы обеспокоены тем, чтобы не выглядеть увлеченным и страстным, — сказала Лиз с улыбкой.

Кейн еле сдержал смех.

— Вы так хорошо жонглируете словами, что могли бы стать защитницей в суде.

Лиз засмеялась. Кейн в первый раз услышал ее смех: она слишком глубоко погрузилась в свое горе. И сейчас ей стало легче, хотя бы на несколько секунд.

Элизабет вернулась к прерванному разговору.

— Если ваша рабочая теория окажется правильной, как вы будете претворять ее в жизнь?

Кейна раздражало постоянное желание Лиз узнать побольше и даже поторопить его. И в то же время он не мог не уважать ее за постоянные и настойчивые попытки понять ход его мысли и методику работы. Он откинулся назад и вытянул ноги, старясь не коснуться ее.

— Мы уже разослали бюллетень с подробным описанием этой женщины. — Он вспомнил о бумаге в его кармане. — Если она так плохо управляет машиной и ее постоянно ловят на этом, мне кажется, что вскоре мы сможем на нее выйти.

Боже, как она надеялась на это!

— Но будет ли у нее мой ребенок?

— Это трудно предугадать…

На их столик упала тень, Кейн поднял голову. Это была Джулия.

— Простите, что так задержалась, — извинилась она и посмотрела на Кейна: — Что вам принести?

— Сандвич.

Джулия улыбнулась и покачала головой, взяв в руки меню.

Ей представилось, что скажет Ник по этому поводу.

— В меню этого нет, но мы что-нибудь придумаем. Она посмотрела на сестру.

— Лиз?

Та покачала головой.

— Только кофе.

С тех пор как произошла катастрофа, она ела не больше птички. Джулию это серьезно волновало, хотя она старалась не выказывать беспокойства.

— Лиз, тебе нужно поесть!

Встретив взгляд сестры, Джулия оставила ее в покое.

— Из-за вас у Ника разовьются комплексы!

— Упакуйте сандвич так, чтобы мы могли взять его с собой, пожалуйста.

Просьба Кейна поразила Джулию как гром среди ясного неба:

— Взять с собой? — переспросила она.

К Синклерам люди не забегали, чтобы прихватить еду с собой. Они сидели в приятной обстановке, наслаждались пищей и беседой; их семейство гордилось именно этим.

Джулия увидела, как Мэдиген потянулся за бумажником.