Он пил и не мог утолить жажду в ее вкусе и запахе. Губами он проводил по ее душистой коже, целовал ее глаза, щеки, подбородок. Он пил ее сладость и никак не мог напиться. Его горячие поцелуи ожерельем окружили ее шею. Ему было нужно касаться ее, прижимать свое изголодавшееся тело к ее мягким формам. Обладать ею. Похоже, он начисто потерял способность контролировать себя. Черт, о чем он думает? В Лиз только что стреляли, она ранена! Он с усилием воли оторвался от нее, но тело требовало, чтобы он не делал этого!

— Простите меня…

— Вам следовало бы извиниться за то, что вы не сделали этого гораздо раньше, — тихо сказала Лиз. У нее был хриплый голос: желание полностью овладело ею, Кейн тоже разбудил в ее теле страсть.

— Вас только что ранили…

— Меня только немного царапнули, — шепнула Лиз. Она обвила руками его шею, чтобы показать, что рана ее совершенно не беспокоит.

— Я — жива… Кейн, помоги мне снова почувствовать себя живой.

Разве она не знает, как это сложно для него?

— Я не принесу тебе счастья…

— Это будут уже мои трудности!

Кейн начал сдаваться, чувствуя жар ее тела, плотно прижавшегося к нему.

— Ты не понимаешь, что ты делаешь, — уговаривал Кейн.

Она тихо засмеялась.

— У меня ранено лишь плечо, — улыбаясь, напомнила Лиз, — но не голова. Кейн, я отдаю себе полный отчет в том, что делаю!

Мэдиген больше не мог бороться с ними двоими. С ней и с самим собой. Он сильно обнял ее за талию и вновь прижал к себе.

— Черт, какая же ты упрямая! Лиз усмехнулась:

— Наконец-то ты это заметил!

Кейн уже не мог отказаться от нее. Лиз молча предлагала себя ему каждым своим жестом и движением! И он почувствовал, как сильно нуждался в ней и как страстно желал ее все это время. Ему хотелось нежно обнимать Лиз, обцеловывать все самые сокровенные части ее тела, любить ее.

Он боялся как-то обидеть ее и причинить ей боль. Ему на миг стало страшно: единственное, чего он боялся в мире, это то, что она отвернется от него в самый последний момент. У нее были все козыри, а у него не было ни одного. Если она в последний момент скажет ему, чтобы он оставил ее, он сделал бы это, нанеся себе жестокую душевную рану.

Кейн крепче прижал ее к себе и растворился в жаре ее тела. Больше он уже не был властен над собой. Он услышал, как она тихо застонала, когда его руки скользнули под ее блузку, медленно обхватили ее груди и стали нежно гладить их. Они опустились на софу и начали ласкать друг друга. Лиз нежно отвечала на его ласки и каждый раз, когда ему хотелось все более новых и полных ощущений, старалась удовлетворить их. Она стремилась доставить ему удовольствие и возбуждала в нем все новые порывы чувств. Руки Кейна касались самых интимных местечек, заставляя Лиз забыть обо всем на свете.

Лиз почувствовала, как неловко он пытается расстегнуть пуговицы на ее блузке.

— Подожди, — прошептала она, пытаясь ему помочь. Кейн неверно истолковал ее движение.

— Я не собирался срывать с тебя блузку. — Это была его последняя попытка сберечь свой тусклый мирок. — Я же не животное!

Боже, она же не собиралась оскорбить Кейна. Кто же так мог закомплексовать его? Что заставило его так воспринимать жизнь?

— Я просто хочу тебе помочь, — тихо шепнула Лиз. Не сводя с него глаз, она расстегнула пуговицы, потом расстегнула лифчик. Ее тело было готово к любви, и она ждала его прикосновений. Когда Кейн увидел полуобнаженную Лиз, у него перехватило дыхание. Не сводя с нее глаз, он протянул к ней руки. В ее глазах он читал желание. Он видел в них страсть и еще что-то, более драгоценное и нежное. Кейн не хотел, чтобы его эмоции переросли в чувство любви. Это было просто физическое влечение, и ничего больше, уговаривал он себя. Но это была ложь, и Кейн прекрасно понимал это.

Лиз медленно и соблазнительно стянула блузку с плеч. Расстегнутый лифчик соскользнул вместе с блузкой, и Лиз предстала перед Кейном обнаженной до талии; он начал целовать ее обнаженные плечи. Сбрасывая с себя рубашку, он не отводил губ от ее шеи. Лиз застонала, когда он ласкал ее соски до тех пор, пока они не затвердели от сильного возбуждения.

Как же он нежен, подумала Лиз. Она выгнула тело, чтобы крепче прижаться к нему, запустила пальцы в его жесткие волосы, привлекая голову Кейна к своей груди. Каждый его поцелуй как молнией пронзал желанием ее тело.

Она не была с мужчиной с того дня, когда отец Кэти, узнав о ее беременности, бросил ее. В ту минуту в ней умерло что-то очень важное, придающее смысл жизни, и Лиз боялась, что это чувство никогда не возвратится к ней. Но сейчас в ней пробуждалась страсть: это Кейн оживил ее душу тем, как целовал ее, тем, как он молча желал ее…

Она нашла утешение в его объятиях, так же, как он нашел утешение в ее. Ей было необходимо, чтобы он обнимал ее и занимался с ней любовью. Чтобы он стал ее героем и убивал всех драконов ради нее. Тех драконов, которые прятались в тумане, там, где кончался мир — мир человеческого.

Кейн расстегнул ее джинсы и стянул их на пол: они упали к ногам Лиз. Он поднял ее и понес к постели, ни на секунду не забывая о ее ране. Когда он положил Лиз на постель, она притянула его к себе. Ей было мало его поцелуев. Они старались познать друг друга, для них все было как бы вновь, словно до этого ни у одного из них не было никакого опыта. Они возродились, встретив друг друга.

Кейн сбросил свои джинсы у постели, не отводя от нее взгляда. Лиз была так прекрасна! Он лег, и его пальцы заскользили по плавным линиям ее тела, словно стараясь выучить их наизусть. Лиз слегка вздрагивала под его прикосновениями.

— Ты еще можешь сказать нет, — прошептал Кейн, до конца еще не справившийся с сомнениями.

Он что, сошел с ума? Неужели он не чувствует, как он мне нужен? — подумала Лиз.

— Детектив, сейчас не время рассказывать мне о моих правах! — Лиз обняла его и нежно прижалась к его губам: — Я уверена в том, что мы правы!

Кейн старался сдерживаться, пока мог владеть собой. Ему хотелось продлить ей наслаждение, чтобы поблагодарить за нежность, которой она делилась с ним. Став одним целым с ней, он видел перед собой глаза Лиз. Они стали огромными. В них не было сомнений, колебаний или отстраненности.

Он слышал, как она ему на ухо прошептала его имя. Лиз все теснее прижималась к нему, сгорая от желания, и они словно быстрее и быстрее летели вверх, к блаженству!

Ее тело сотрясали взрывы страсти; возбуждение нарастало и было таким чистым и сильным, что на глазах у Лиз выступили слезы. Минуту спустя, после блаженного апофеоза любви они стали приходить в себя, и Кейн распростерся на кровати, полуобнимая Лиз. Но в сумраке он увидел блеск ее глаз. Слезы. Она плакала. Ему стало не по себе, Кейн почувствовал себя виноватым. Ему нельзя было делать это. Он должен был найти в себе силы и не допустить того, что произошло между ними. Кейн был готов на все, лишь бы успокоить Лиз.

— Прости, я не хотел обижать тебя.

Она улыбнулась, коснувшись его давно не бритой щеки:

— Разве ты не знаешь, что иногда люди плачут от радости?!

Он засмеялся от ее слов, но смех был такой невеселый… Слезы для него всегда означали горе. Лиз приподняла голову и нежно поцеловала Кейна в губы. Потом ее голова упала на подушку: она была без сил.

Кейн отодвинулся от нее и прикрылся простыней. Задумчивое и грустное выражение его лица поразило и даже обидело Лиз; но сейчас она не могла думать о себе. Ей нужно было попытаться помочь Кейну преодолеть тягостное состояние, в котором он находился.

— Тебе разве не хотелось заниматься любовью со мной?

Разве она не чувствует, что он жаждал этого? Разве ей не понятно, что он не думал ни о чем другом с тех пор, как впервые увидел ее? Но Кейн холодно ответил:

— Что за вопрос!

— Пожалуйста, ответь мне, — умоляюще просила она, боясь разрыдаться.

— Да, — он как бы выплюнул это слово.

Лиз постаралась не расплакаться. На этот раз ее слезы выражали бы далеко не счастье. Значит, для него это было всего лишь сексом? Она не могла поверить этому. Лиз села и провела рукой по густым волосам, которые струились по ее шее, плечам, груди…