После первой Пунической войны римская казна получила 3200 талантов контрибуции. Контрибуция, наложенная на карфагенян после второй Пунической войны, равнялась уже 10 тыс. талантов, а на Антиоха III (после окончания Сирийской войны) — 15 тыс. талантов. Военная добыча победоносных римских полководцев была колоссальной. Плутарх описывает триумфальный въезд в Рим победителя при Пидне Эмилия Павла. Триумф длился три дня, в течение которых непрерывно проносили и везли на колесницах драгоценное вооружение, произведения искусства, огромные сосуды, наполненные золотом и серебряной монетой. В 189 г. после битвы при Магнезии (победа над тем же Антиохом III!) римляне захватили в качестве военной добычи 1230 слоновых клыков, 234 золотых венка, 137 тыс. фунтов серебра, 224 тыс. серебряных греческих монет, 140 тыс. золотых македонских монет, большое количество изделий из золота и серебра.
Вплоть до II в. до н. э. Рим испытывал определенный недостаток в серебряной монете, но после этих войн, в особенности после освоения испанских серебряных рудников, Римское государство получило полную возможность обеспечить серебряную основу своей денежной системы.
В Риме возникают крупные объединения, компании откупщиков (societas publicanorum), которые берут на откуп различные виды общественных работ в самой Италии, а также — и в первую очередь — сбор налогов в римских провинциях. Публиканы не пренебрегали и кредитно–ростовщическими операциями, причем опять–таки прежде всего в провинциях, где еще оставались в силе законы и обычаи, допускавшие продажу в рабство за долги и где ссудный процент был почти ничем не ограничен (он доходил до 48—50%). Наряду с компаниями публиканов в Риме существовали и были довольно широко распространены меняльные конторы. Они тоже занимались не только разменом денег, но и ссудами под проценты, а также хранением денег и переводом денежных сумм одного вкладчика на счет другого. Владельцы этих контор назывались аргентариями, а так как этот род деятельности в Риме не считался почетным, то аргентариями были, как правило, вольноотпущенники или иностранцы (довольно часто — греки).
Древняя Италия всегда была аграрной страной. Поэтому изменения в области экономики отражались в первую очередь на сельском хозяйстве. В интересующее нас время здесь шли сложные и даже мучительные процессы: концентрация земель и неразрывно связанный с этим процесс пауперизации крестьянства.
До II в. до н. э. в сельской Италии преобладали мелкие и средние крестьянские хозяйства, отличавшиеся натуральным характером. Они обслуживались, как правило, трудом самого землевладельца и членов его семьи (с эпизодическим использованием труда наемных сельскохозяйственных рабочих). По мере развития торгово–денежных отношений и роста рабовладения эти хозяйства начинают вытесняться хозяйствами совсем иного типа — основанными на эксплуатации рабского труда и производящими сельскохозяйственную продукцию уже не только для удовлетворения собственных нужд, но и для продажи, т.е. на рынок.
Аппиан в историческом труде, посвященном описанию гражданских войн, так изображает эти процессы: «Богачи, заняв большую часть этой неподеленной земли и вследствие давности захвата надеясь, что у них ее не отберут, стали присоединять к своим владениям соседние участки бедных, частью скупая их за деньги, частью отнимая силой, так что в конце концов в их руках вместо небольших поместий оказались огромные латифундии. Для обработки полей и охраны стад они стали покупать рабов».
Огромные латифундии, насчитывающие сотни и тысячи югеров земли, возникали главным образом на юге Италии, в Сицилии и даже в Африке. Для Италии в целом характерно поместье несколько более скромных размеров, рассчитанное, однако, на развитие в нем товарного производства и на эксплуатацию рабского труда. Такое поместье, такую образцовую виллу описывает в. специальном труде De agri cultura известный римский государственный деятель Катон Старший.
Образцовая вилла Катона представляет собой комплексное хозяйство: масличная роща в 240 югеров, виноградник в 100 югеров, а также зерновое хозяйство и пастбище для скота. На уход за виноградником в 100 югеров, требуется, как указывает Катон, не менее 14 рабов, на оливковый сад в 240 югеров — 11 рабов. Катон дает весьма детальные советы относительно того, как следует наиболее рационально эксплуатировать рабов, занимая их делом и в дождливые дни, когда работы в поле не ведутся, и даже в дни религиозных праздников. Во главе управления поместьем стоит вилик, назначаемый из наиболее преданных и сведущих в сельском хозяйстве рабов; жена вилика выполняет обязанности ключницы и кухарки.
Катона весьма интересует вопрос о рентабельности сельского хозяйства и его отдельных отраслей. «Если меня спросят, — пишет он, — какие имения следует поставить на первое место, я отвечу так: на первое место следует поставить виноградник, дающий вино хорошего качества и в изобилии, на второе место — орошаемый огород, на третье — ивовую посадку (для плетения корзин), на четвертое — оливковую рощу, на пятое — луг, на шестое — хлебное поле, на седьмое — лес». Из этой шкалы становится ясным, что зерновые культуры, которые преобладали в хозяйствах старого типа, теперь отступают далеко назад по сравнению с более рентабельными отраслями сельского хозяйства — садово–огородными культурами и даже скотоводством.
Таким образом, проблема товарности хозяйства уже в III—II вв. до н. э. выдвигается на первый план. Не случайно, говоря о покупке имения, Катон советует обращать внимание не только на плодородие почвы, но и на то, чтобы «поблизости был значительный город, море, судоходная река или хорошая дорога», имея в виду перевоз и продажу продуктов. «Хозяин должен стремиться, — говорит Катон, — побольше продавать и поменьше покупать».
Как уже было сказано выше, процесс развития вилл и латифундий имел своей оборотной стороной обезземеливание крестьянства. Из описания Аппиана видно, что мелкие и средние крестьянские хозяйства гибли не столько вследствие экономической конкуренции крупных поместий, сколько в результате прямых захватов земель владельцами этих поместий. Из–за оккупации и разделов ager publicus крестьяне лишались даже общинных угодий. Но, бесспорно, перевод всего производства на товарную основу легче и проще было осуществить в рабовладельческой вилле, чем в скромном крестьянском хозяйстве патриархального типа. Кроме того, крестьянские хозяйства Италии весьма пострадали за время почти непрерывных войн, ведшихся в III—II вв. до н. э. на территории самого Апеннинского полуострова. Так, за время нашествия Ганнибала, по данным некоторых источников, погибло около 50% всех крестьянских усадеб в Средней и Южной Италии. Далекие походы в Испанию, Африку, Малую Азию, отрывая крестьян на долгое время от их хозяйств, тоже содействовали упадку мелкого и среднего землевладения в Италии. Таковы были основные причины обезземеливания и пауперизации крестьянства. Вопрос о его положении, его судьбах неминуемо подводит нас к проблеме социальных отношений в римском обществе, к проблеме классовой структуры.
Римское общество ко II в. до н. э. представляло собой пеструю картину враждующих классов и сословий. Пожалуй, наиболее существенной особенностью римского общества этого времени следует считать появление новой социальной силы — многочисленного сословия рабов. Конечно, рабство существовало в Риме с давних пор, но особенно интенсивно рабовладельческие отношения развиваются, видимо, на рубеже III—II вв. до н. э.
Источники рабства многообразны: это — завоевательные войны, работорговля, долговое рабство (в провинциях), естественный прирост рабов. Само собой разумеется, что в эпоху почти непрерывных войн в средиземноморском бассейне захват пленных и продажа их в рабство были первостепенными источниками пополнения рабов.
До нас дошли лишь разрозненные, отрывочные и, видимо, далеко не точные цифровые данные, но и они дают довольно яркое представление о многотысячных массах рабов, хлынувших в эти годы в Рим.
