Руперт остановил свой кулак первым. Наверное, он все же понял, что борьба была неравной или, может быть, просто немного протрезвел. Он отполз в сторону и сел, сжавшись, в углу. Роз осторожно потрогала разбитую губу, слизнула языком кровь, закрыла глаза и некоторое время посидела молча, ощущая, как улетучивается ее гнев. Надо было поступить именно так давно. Впервые за много месяцев она смогла почувствовать полный покой, словно ей удалось изгнать из себя свое собственное ощущение вины. Она прекрасно понимала, что в тот роковой день ей нужно было самой выйти на улицу вместе с дочкой, а потом собственноручно пристегнуть ее ремнями безопасности. Однако вместо этого она грубо захлопнула за ними дверь и удалилась на кухню, чтобы лелеять свою гордость при помощи бутылки джина и глупого ритуала уничтожения семейных фотографий. В конце концов, решила Роз, она сама заслужила наказание. Сама она не смогла бы искупить вину. А та расплата, которую она придумала себе, в виде разрывания души на части, выразилась лишь в том, что она действительно стала распадаться, как личность, а освобождение никак не наступало.

Теперь, она поняла, наступил предел страданиям. Она намучилась достаточно. «Мы все хозяева своей судьбы, Роз, включая и вас», — всплыли в памяти слова Олив.

Она осторожно поднялась на ноги, нашла телефонную вилку и снова воткнула ее в розетку, затем взглянула в сторону Руперта и тут же набрала номер Джессики.

— Это Роз, — сообщила она. — Руперт здесь, боюсь, тебе за ним придется заехать.

В трубке раздался вздох.

— Джессика, это в последний раз. — Роз попыталась засмеяться. — Мы заключили перемирие. Никаких взаимных обвинений больше не будет. Ну хорошо, через полчаса. Он будет ждать тебя у подъезда. — Она повесила трубку на рычаг: — Все. Руперт, теперь я говорю с тобой совершенно серьезно. Все кончено. Это был несчастный случай. Давай наконец перестанем винить друг друга и обретем желанный покой.

О бесчувственности Айрис Филдинг ходили легенды, но даже она пришла в ужас при виде побитого лица Роз, когда пришла к ней на следующий день.

— Господи, как же страшно ты выглядишь! — заметила она, направляясь к бару. Сначала Айрис налила стаканчик бренди себе, потом, немного подумав, такой же предложила Роз.

— Кто это сделал? — поинтересовалась она.

Роз закрыла за подругой дверь и, прихрамывая, добралась до дивана.

Айрис осушила свой стакан.

— Неужели Руперт? — Она снова предложила Роз бренди, но та только отмахнулась, одновременно отказываясь и пить, и отвечать на вопрос.

— Конечно, нет. — Роз осторожно опустилась на диван, устроилась на нем полулежа, в то время как Миссис Антробус аккуратно терлась головой о подбородок хозяйки, едва задевая отороченный пухом у груди халат. — Ты не могла бы покормить Миссис Антробус? Там, в холодильнике, есть открытая банка.

Айрис смерила кошку презрительным взглядом.

— Вот это жуткое блохастое существо? И где ты была в то время, когда твоей хозяйке требовалась помощь?! — возмущенно обратилась Айрис к кошке, но, тем не менее, отправилась на кухню и принялась громыхать тарелками. — Так ты уверена, что это был не Руперт? — снова спросила она Роз, возникая из кухни.

— Нет. Это на него совсем не похоже. Мы с ним, как правило, сражаемся на словах, но синяков в итоге остается гораздо больше.

Айрис в задумчивости поглядела на подругу.

— Ты мне всегда говорила о том, что он старается помочь.

— Я тебя обманывала.

Айрис подумала еще немного.

— Так кто же это был?

— Какой-то урод, которого я подцепила в баре. В одежде он выглядел гораздо лучше, чем без нее, поэтому я порекомендовала ему одеться и убираться отсюда, а он меня неправильно понял. — Заметив сомнение в глазах Айрис, Роз цинично улыбнулась, растянув разбитые губы: — Нет-нет, он меня не изнасиловал. Моя честь осталась нетронутой. Я защищала ее своим лицом.

— Ну, что ж, не мне, конечно, критиковать тебя, но не лучше было бы защищать лицо своей честью? К тому же, я не верю в сказки насчет защиты того, что было потеряно давным-давно. — Она опрокинула стаканчик, предназначавшийся Роз. — Ты уже вызвала полицию?

— Нет.

— А врач у тебя был?

— Тоже нет. — Она по-хозяйски ухватилась за телефон. — И ты тоже не станешь их вызывать.

Айрис пожала плечами.

— И чем ты занималась все утро?

— Пыталась убедить себя, что справлюсь сама и никому не стану звонить. К полудню поняла, что так не получится. Я выпила весь аспирин, который был в доме, у меня нечего есть и холодильник пуст, а на улицу в таком виде я выходить не собираюсь. В таком вот виде, — добавила она и посмотрела на подругу удивительно ясными глазами. Правда, подбитыми. — Поэтому я подумала о том человеке, которого ничего не удивит, и который никогда не отличался эгоизмом, посвящая себя своим друзьям. Я тут же набрала номер, и вот — ты здесь. Тебе придется сходить в магазин вместо меня, Айрис. Мне нужно продовольствие, по крайней мере, на неделю.

— Никогда не стану спорить о том, что я не эгоистка, но почему тебе понадобилась именно я? — Казалось, Айрис польстило такое внимание.

Роз оскалила зубы.

— Потому что ты так занята своей персоной, что, пока доберешься до дома, уже позабудешь обо мне и обо всем, что со мной приключилось. К тому же, ты не станешь мне надоедать с тем, чтобы я разыскала этого негодяя и заставила его заплатить за все. Как иначе бы сказалось все это на твоей репутации? Ты только представь: одна из твоих писательниц имеет очаровательную привычку тащить к себе домой забулдыг. — Она еще раз погрозила Айрис кулаком, указывая на телефон, и та заметила, что у Роз от напряжения побелели костяшки пальцев.

— Это верно, — согласилась она

Роз немного расслабилась.

— Пойми, мне будет очень тяжело, если вся эта история всплывет на поверхность. А если здесь появится врач или полицейский, то именно так все и произойдет. Ты же не хуже меня знаешь эту проклятую прессу. Дай им малейший повод, и они снова займут все первые страницы газет фотографиями Алисы, разбившейся в катастрофе.

Бедная Алиса! Злое провидение в тот день привело свободного фотографа-художника как раз к тому участку дороги и в ту самую минуту, когда ребенка выбросило из машины, словно куклу. Его потрясающие и жестокие снимки были сразу опубликованы во всех дешевых изданиях. Причем каждый редактор считал своим долгом напомнить читателям о необходимости пристегивать ремни безопасности во время езды. Пожалуй, это было самым страшным памятником Алисе.

— Теперь представь себе, какие отвратительные параллели некоторые журналисты могли бы провести. Вот, например. Такой заголовок: «Лицо матери обезображено так же, как это было когда-то у дочери». Второй раз я ничего подобного не переживу. — Она порылась в кармане и выудила оттуда список продуктов, которые необходимо купить. — Когда ты вернешься, я выпишу тебе чек. Да, и не забудь аспирин, пожалуйста, иначе у меня начнется агония.

Айрис бросила список в сумку.

— Ключи! — коротко напомнила она, протягивая ладонь. — А ты можешь прилечь, пока я буду шататься по магазинам. Я войду сама.

Роз указала на ключи, лежавшие на полке у двери.

— Спасибо, и, Айрис… — Роз замолчала.

— Что «Айрис»?

Роз попыталась усмехнуться, но, почувствовав боль, тут же оставила свою затею.

— Айрис, прости меня.

— И ты меня тоже, старушка. — Она помахала подруге и вышла из квартиры.

По причинам, известным только ей самой, Айрис вернулась через два часа, неся в руках покупки из магазинов и чемодан.

— И не смотри на меня так, — строго заявила она, растворяя таблетку аспирина в стакане воды. — Я собираюсь последить за тобой денек-другой. Исключительно из корыстных целей, разумеется. Я привыкла охранять свои вложения. Да и в любом случае, — добавила она, почесывая Миссис Антробус подбородок, — кому-то ведь надо кормить эту отвратительную кошку. Если она сдохнет от голода, ты же устроишь настоящий вой.