— Затем, что из-за тебя мы заблудились, вот зачем. Ты не больше знаешь, где база во… йуужань-вонгов, чем майнок умеет играть в сабакк.

— Я могу найти дамютек формовщиков. Но если мы будем ломиться туда по прямой, они поймают нас в ловушку.

— Я знаю эту луну, — сказал Энакин. — А ты — нет. — он остановился, подозрительно уставившись на воина. — А вообще, как ты меня нашел?

— Я следовал за поисковыми партиями, неверный. Ты ведь пер напролом, разве нет? Да. Не будь меня, тебя уже схватили бы десять раз.

— Не будь тебя, я бы уже был на базе формовщиков.

— Да. Я это и сказал, — молвил Рапуунг. Он закрыл глаза, словно к чемуто прислушиваясь. — Что теперь тебе говорят твои чувства джиидаи?

Энакин свел брови, концентрируясь.

— Я думаю, они разделились, — нехотя сказал он.

— Я их слышу, — сказал Вуа Рапуунг. — Не так, как раньше. Когда-то мои уши были… — он легонько прикоснулся к гноящейся ране у себя на голове. Зарычал и уронил руку.

— Мы идем вниз, — сказал он.

— Я иду наверх, — отозвался Энакин и начал подниматься по тропе. Он не оборачивался, но где-то шаге на тридцатом послышалось нечто похожее на йуужань-вонгское богохульство и звуки шагов, догоняющие его.

— Ну и ну, — выдохнул Энакин. Слезы жгли глаза.

Он стоял на вершине горы, откуда было видно знакомый изгиб реки Унн. Он видел эту местность с воздуха, наверное, раз пятдесят, и знал ее так же, как и другие места.

Вот только теперь все переменилось. Великий Храм — тот, что простоял неисчислимые тысячи лет, видел, как пришли и ушли люди, что построили его, видел джедаев темных и сияющих, и уничтожение Звезды Смерти — исчез бесследно.

На его месте у реки стояло пять объемистых строений в форме многолучевых звезд. Стены их были толстыми, высотой примерно в два этажа; вероятно, в них располагались комнаты. Внутренние дворики были без крыш. Два из них были как будто заполнены водой, третий — бледно-желтой жидкостью, на воду не похожей.

В центральном пространстве четвертого виднелись какие-то конструкции — купола и многогранники различных форм, все того же цвета, что и большое строение. Пятый заполняли кораллы-прыгуны и более крупные космические корабли. Множество кораблей…

Похоже, для связи между строениями от реки были проведены каналы.

— Мы должны спуститься, прежде чем они нас почуют, — настойчиво повторил Вуа Рапуунг.

— Я думал, та дрянь, которой ты нас натер, задурит нюхачей, или как их там.

— Она собъет их с толку. Это даст нам время спрятаться. Здесь прятаться негде, и они нас увидят. Тогда их уже ничем не задуришь.

«Обычно в таких случаях используются джедаи», подумал Энакин. Но он мог затуманить разум йуужань-вонга не более, чем станцевать на поверхности черной дыры.

— Здесь можно укрыться, — сказал он. Холм был покрыт в основном кустарником, и ему недоставало шатра высоких деревьев, что росли почти на всей суше, но заросли были в основном выше человеческого роста.

— Не от тепловых сенсоров, — возразил Рапуунг. — Не от жуковпрядильщиков. Здесь нет воды.

Энакин задумчиво кивнул, но на самом деле он продолжал изучать базу формовщиков, почти не обращая внимания на стоявшего за спиной йуужаньвонга.

— В стороне от больших строений — все эти маленькие постройки, их как будто кто-то бросил на землю, и они проросли — что это такое? Похоже на трущобы.

— Я не знаю такого слова — трусчоп. Там живут рабочие, рабы и Опозоренные.

— Вспомогательная колония. Они делают черную работу.

— Если тизовирм переводит правильно, то да.

— Рабочие и рабы — это я знаю. Кто такие Опозоренные?

— Опозоренные прокляты богами, — сказал Рапуунг. — Они работают как рабы. О них не стоит говорить.

— Прокляты каким образом?

— Если я сказал, что о них не стоит говорить, что в моих словах тебе непонятно?

— Хорошо, — вздохнул Энакин. — Будь по-твоему.

— Если по-моему, то мы должны уйти с этой вершины, спускаясь по спирали в ту сторону, где заходит газовый гигант. И быстро.

— Это неверное направление! Нам осталось всего несколько километров!

— Весь лес оцеплен, — сказал Рапуунг. — Река тоже. Остается лишь один способ, и я его знаю.

— Ну, так поделись, — сказал Энакин. — Уверяю тебя… — он вдруг замолчал.

— Слушай.

Рапуунг кивнул:

— Я их слышу. Они разворачиваются в лав пек. Я свалял дурака, поверив тебе. Ты думаешь не головой, а чем-то другим.

Его избитые, покрытые язвами губы презрительно сжались.

— Нас еще не схватили. В их поисковой схеме есть какое-нибудь слабое место?

— Нет.

— Так мы сделаем его. Эти флайеры, что они используют…

— Цик ваи.

— Точно. Они такие же, как мы видели раньнше?

— Да.

— Они летают только в атмосфере, да?

Рапуунг подозрительно посмотрел на него:

— Откуда ты знаешь?

— У них, кажется, сбоку что-то вроде воздухозаборных клапанов — жабры, что ли.

— Верно.

— Тогда пошли, — сказал Энакин и начал спускаться с холма. Рапуунг последовал за ним, впервые без возражений.

Сегодня Энакин чувствовал себя заметно лучше. Исцеляющие и расслабляющие упражнения джедаев унесли почти всю его усталость, а искуственная кожа Вуа Рапуунга — или что бы это ни было — кажется, сделала свое дело с его плечом. Он мчался с холма вниз серией длинных горизонтальных прыжков, помогая себе Силой. Рапуунг не отставал — без труда, практически беззвучно пробиваясь зигзагами сквозь густой подлесок. От одного взгляда на него у Энакина буквально вставали дыбом волосы на затылке. Трудно было поверить, что такое смертоносное существо может чтото чувствовать.

Большинство деревьев исчезло — несомненно, они сгорели в одной из битв, происходивших на лесной луне с тех пор, как повстанческий альянс сосредоточил здесь свои силы сопротивления перед сражением с первой Звездой Смерти. То, что осталось, представляло собой кустарник высотой по пояс. Еще ниже опять начинались деревья — зеленое ожерелье вокруг холма, и Энакин вдруг понял, чего опасался Рапуунг. Там полыхал пожар. Вся живность, которую застал огонь, скорее всего, погибла. Если эти жукипрядильщики были чем-то вроде огня…

Он с неохотой признал, что Рапуунг был прав. Энакин думал чересчур на пилотский манер, где высота значила все. Но сейчас он не был пилотом — он был дичью.

Впрочем, опасной дичью — диким рикритом, не ручным, — напомнил он себе, когда подлетел первый цик ваи.

Энакин не колебался; он знал, чего хотел. Расширив радиус воздействия до десяти метров, он поднял в воздух все, что устилало землю — листья, ветки, камни — закрутил их, как циклон, и швырнул в воздухозаборную щель на боку флайера.

— Дурак! — закричал Рапуунг. — Это и был твой план?

Цик ваи бросился вниз, и в их сторону потянулись щупальцеобразные канаты. Энакин увернулся, удерживая свой барраж. Флайер приближался как ни в чем ни бывало, спускаясь все ниже. Одно щупальце схватило Рапуунга. Воин прыгнул, ухватился руками за верхнюю часть щупальца и полез по нему; на его рубцеватом лице застыло угрюмое выражение. Поняв идею, Энакин попытался сделать то же самое, но без помощи Силы, которая придала бы ему уверенность, позволила бы ему не только видеть щупальца, но и чувствовать их — он промахнулся.

Вдруг флайер издал какой-то странный вой, и его гибкие крылья судорожно затрепыхались. Щупальце, державшее Рапуунга, отпустило его, и воин мгновенно спрыгнул на землю. Флайер, сотрясаясь, висел над ними.

— Бегом! — крикнул Рапуунг. — Он быстро прочистит легкие. Эти цик ваи сформированы не дебильными детьми, как ты, кажется, подумал.

Энакин примерился к его шагу.

— А где остальные флайеры?

— Теперь они знают, где мы. Они рассеют в низине жуков-прядильщиков, как я тебе говорил.

— Ты так и не сказал мне, что эти твари делают.

— Они протягивают нити от дерева к дереву, от куста к кусту. Они идут волнами, догоняющими одна другую — первая волна начинает плести, а следующие служат для пополнения начальной ткани. Они передвигаются очень быстро.