Она немного напугала меня, но я решила лучше пойти с ней к окну, чем пытаться сопротивляться. Я спокойно распрямила ладони, так что она могла легко изучать их. Я помню, как она иногда в шутку проделывала это в тот год, когда я жила в Атморе. Теперь же она была совершенно серьезной.
Что бы она там ни увидела, ей это не понравилось. Она попросила согнуть пальцы и расслабить правую руку. Затем, держа мою руку в своей, она пальцем провела по линии, отмечая места, где она пересекалась с другими.
— Эта существует, пока ты молода. Мне она вовсе не нравится. Она предвещает что-то ужасное, что-то разрушительное. Для тебя или для кого-то близкого тебе, но из-за тебя. — Она внимательно посмотрела на меня. — Знаешь ли ты, что ты такое для Атмора? Ты зажженный фитиль. Вот эта отметка — взрыв. Возможно, его не будет, если ты куда-нибудь уедешь. Подумай над этим, Ева. Сколько зла ты хочешь обрушить на наши головы? И до какой степени ты готова рисковать собой?
Она выронила мою руку, и я спрятала ее за спину.
— Чтение по руке не убеждает меня, — сказала я. — Но то, что случилось на крыше и что чуть было не случилось со мной сегодня, говорит мне о многом. Кто, кроме Марка, мог стоять за этими покушениями на мою жизнь?
— Покушения на твою жизнь! — Эти слова прозвучали у нее едко и иронически, но меня больше встревожило то, как вспыхнуло ее лицо при этом. К счастью, появилась Нелли, что заставило ее взять себя в руки.
— Звонит мистер Марк из госпиталя, — сказала Нелли.
Мэгги поспешила к телефону, оставив меня с Нелли наедине.
— Я отвезла ваш негатив в город, — сказала девушка. — Увеличение займет некоторое время, но через неделю все будет готово. Я заберу, когда все будет сделано. — Она с беспокойством посмотрела на меня. — С вами все в порядке, мисс Ева?
— Не совсем, — сказала я. — Мы все в шоке от того, что случилось с мисс Дейсией.
Нелли понимающе кивнула.
— Сбить и убежать! Это просто ужасно. И как раз на нашей земле. Конечно, мы не должны думать, что кто-то из этого дома мог сделать такое.
Хотела бы я найти утешение в ее словах, но ничто не могло дать мне утешения, кроме уверенности в любви Джастина.
В течение последующих дней это было единственным, за что я цеплялась. Неважно, как настороженно он держался со мной, я знала истину, и она согревала меня, делая все вокруг не таким мрачным. Существовал выход из всего этого.
Большую часть времени Марк проводил в Лондоне, он даже не приехал на печальную церемонию похорон старика Даниэля. Все остальные небольшой группой отправились на кладбище. Похороны живо напомнили мне начало всего этого ужаса. Страх сопутствовал мне ночью и днем, и он был еще больше оттого, что Джастин все еще не верил, что существует реальная причина для моего страха. Теперь я знала, что все началось, когда я встретила старика Даниэля в лесу. Случайное падение стены больше не вводило меня в заблуждение. За стариком охотились тоже.
Каждую ночь Дейдри спала у моей кровати, днем я всегда быстро ходила по пустой части дома в сопровождении собаки. Она была моим сторожем, моим защитником, моим другом.
Что думала полиция, к этому времени было ясно. Они полагали, что кто-то из Атмора нечаянно сбил Дейсию и испугался, и семья решила закрыть дело, чтобы защитить водителя машины. Если бы Дейсия умерла, то было бы дознание и дальнейшее расследование, но так как все обстояло иначе, то было бессмысленно вести дальнейшие поиски, и никаких обвинений не последовало. Итак, нас не беспокоили так, как могли бы. Должны были бы!
Дейсию, по настоянию ее матери, перевели в больницу в Лондоне, и Марк уехал туда, чтобы быть как можно ближе к ней. Когда она совсем поправится, было неясно, но день за днем ее состояние улучшалось, и мы вздохнули немножко полегче. Я не могла поверить, что кто-нибудь в Атморе желал причинить вред Дейсии.
После того разговора со мной Мэгги, казалось, задумала что-то. И даже когда она обращалась со мной более дружески, она явно была сама не своя, и у меня еще больше возрастало чувство, что под внешней оболочкой Мэгги что-то происходит. Что-то, о чем даже Джастин не догадывался. Я достаточно внимательно наблюдала за ней, чтобы заметить ее заговорщицкий вид.
Как только известия о выздоровлении Дейсии стали более обнадеживающими, я начала строить свой собственный заговор. Я знала, что должна съездить в Лондон и нанести ей визит. Надо было бы обсудить содержание ее записки, как только ей станет настолько хорошо, что она сможет поговорить со мной. Джастин невольно мне подыграл. Он сам должен был поехать по делу в Лондон, и в то утро, когда он собрался поехать, я уложила в свою дорожную сумку ночные принадлежности и положила их в багажник его машины. Затем я уселась на переднее сиденье и стала ждать его. Я никому ничего не сказала. Позднее я позвоню, но в тот момент я не хотела, чтобы кто-нибудь тревожился.
Когда Джастин вышел из дома и обнаружил меня, он положил свою сумку в машину и начал вытаскивать мою.
— Пожалуйста! — попросила я его. — Мне надо съездить в Лондон за покупками. Мэгги одолжила мне пальто, но я должна купить свое собственное. Я не могу носить эту оранжевую штуку Дейсии. Кроме того, я бы хотела навестить ее в больнице.
Моя цель, должно быть, показалась невинной и разумной. Он оставил мою сумку и сел за руль с самым непривлекательным хмурым видом. Я не проронила больше ни слова, пока Атмор не исчез из вида. Я старалась сидеть поближе к двери и не отрывать глаза от дороги впереди нас. Так мы ехали с полчаса, и между нами была какая-то хмурая тишина, во всяком случае, с его стороны, пока я не заговорила.
— Мне очень надо поговорить с тобой, — сказала я. — В любое другое время, если не сейчас. Потому что о том, что случилось с Дейсией, ты все-таки в конце концов услышишь от меня. Но не могли бы мы заключить мир на сегодня и притвориться друзьями, вместо того, чтобы быть врагами? Мы всегда потом сможем вернуться в прежнее состояние и сердиться друг на друга.
Его хмурое настроение не исчезло сразу, но лицо постепенно прояснилось. День был прекрасен, и я любовалась мелькающими кустами боярышника, холмами и лугами. Все они были в цвету в это удивительно роскошное время — весной в Англии. В солнечный день к зелени добавляется золотой оттенок, и от этого она никогда не кажется такой подавляющей.
К тому времени, когда мы остановились на ланч в придорожной гостинице, имеющей историю в несколько веков, с ее прогибающимся полом и потолком с балками, настроение у Джастина стало почти дружеским. Я пыталась не раздражать его. Я старалась не касаться опасных тем. Он был очень занят своей работой и был готов все время говорить о ней. Он был уверен, что самое главное сделано, и он на правильном пути. Поэтому он должен встретиться кое с кем из своей компании и поговорить о делах. Даже несмотря на то, что он теперь работает сам по себе, компания поддержит его, когда дело дойдет до окончательного производства. Испытание некоторых качеств его автомобиля, гарантирующих безопасность, откладывать больше нельзя.
Когда он говорил о своей работе, то чувствовалось, что он говорит о том, что ему интересно, а я слушала его так, как никогда не слушала раньше. Теперь то, что делал Джастин, то, что его волновало, значило все и для меня.
Мы болтали за английским ростбифом и йоркширским пудингом. Наша беседа была лишена изящества, но она была дружеской. Я ела чабер и не воротила нос от бисквита со сливками, как делала это когда-то. Я обнаружила, что теперь не идеализирую все английское, но не впадаю в крайность, хуля все подряд, как я это делала, когда уехала. Теперь я могла жить среди всего английского более комфортабельно, и возможно, английское окружение могло быть более благосклонно ко мне, если у меня когда-нибудь появится шанс попытаться начать все снова.
После ланча мы не сразу вернулись в машину. Джастин знал эту гостиницу и хотел показать мне это место. Позади дома извивался симпатичный ручеек с грубо сколоченным мостиком через него, перейдя по которому, мы оказались в саду с многочисленными подпорками для деревьев и беседками. Цвели азалии. Это было замечательное место, и мы были одни. Мы шли под солнцем, и я, согретая его теплыми лучами, сняла пальто. Я жила только этим моментом, надеясь, что этот неожиданный подарок судьбы не кончится, и я не останусь снова в пустоте. Каким-то образом, может ненадолго, но мы стали друзьями, если уж не любовниками. И пока я с благодарностью принимала этот подарок. В прошлом мы любили слишком безрассудно и не были друзьями.
