В ту ночь я лег спать очень поздно, ближе к пяти часам утра, а на следующий день мне нужно было быть в классе в половине одиннадцатого. Но я даже не заметил, что не выспался.

После 21 года одиночества я, наконец, встретился с привлекательной, волнующей меня молодой женщиной. Подходя к друзьям Эрику и Дэвиду, стоявшим возле общежития в Нью Пальце, я буквально витал в облаках.

“Как дела, ребята?” — спросил я, паря в своем маленьком мире.

“Неплохо”, - ответили они. Потом Эрик сказал: “Эй, помнишь, вчера я хотел что-то тебе сказать?”

[Я задумался. Да, в какой-то момент Эрик отвел меня в сторону и сказал: “Я хочу сказать тебе нечто очень важное, но не сейчас”.]

“Да, и что же?” — поинтересовался я с любопытством.

“Не думаю, что КОМУ-ТО из нас следует встречаться с Юми”, - заметил Эрик, безнадежно качая головой, как будто все уже решено.

Я тут же рассмеялся и вызвал в воображении “крылатую фразу”, подхваченную в классе по экспериментальной психологии.

“Да, но знаешь что? Теорию следует развенчать ”, - отреагировал я, продолжая смеяться и держась за живот.

“Что ты хочешь этим сказать?” — решил уточнить Эрик, ожидая моей реакции.

“Вчера вечером я развенчал твою теорию!” — ответил я со сладкой улыбкой.

“Вот дерьмо!” — сказал Эрик, глядя в сторону с изумлением на лице. — Ты еще не слышал, что я хочу сказать”.

“Что именно?” — отозвался я с победной улыбкой.

“Ну, не знаю, как сказать, но… у Юми есть парень”.

“О, Боже”, - воскликнул я. Я почувствовал, как пол уходит у меня из-под ног. Как эта очаровательная девушка могла так поступить со мной, обманывать меня? “Ты уверен?”

“Да, какой-то футболист из Японии. Недавно он уехал учиться в Англию, и, по-видимому, они поддерживают взаимоотношения”.

“Что ж, полагаю, теперь у нее два парня”, - раздраженно заметил я.

Охваченный бурей эмоций, пребывая между экстазом победителя и катастрофой поверженного, я пошел в музыкальную студию — часть класса по компьютерам и электронной музыке.

Из многочисленных опытов сочинения музыки с Джудом я знал, что если в нужный момент вас захлестывают сильные эмоции, вы можете преобразовать их в музыку.

Именно это я и сделал, спонтанно сочинив пьесу, отражающую колебания между радостью и отчаянием. Она все еще остается одной из самых замечательных пьес электронной музыки.

Поскольку наши отношения с Юми продолжались, я решил, что они закончились между ней и ее бывшим парнем. Ей уже пришлось смириться с потерей, но она не хотела признавать сам факт утраты.

Она сама установила срок — 7 ноября. Если ее парень не позвонит и не пришлет ей подарок на день рождения, тогда их отношения официально будут закончены, и титул “ее парня” перейдет ко мне.

(Тот факт, что между нами уже произошло то, что может произойти только между двумя любящими друг друга людьми, не имел никакого значения.)

Наконец, наступило 7 ноября, и я купил Юми огромный торт-мороженое и несколько других подарков. От “парня” Юми не было ничего: ни звонка, ни поздравительной открытки. Юми восприняла их отсутствие крайне болезненно.

Прошло две недели холодного молчания прежде, чем мне удалось прорваться сквозь стену отрицания Юми. И когда она, наконец, признала факт потери, она плакала и часами дрожала, пока я держал ее в своих объятиях.

Вскоре после этого мы сблизились еще больше. У меня в кошельке еще хранится листок бумаги, где Юми написала посвящение этому событию. Оно гласило: “Дорогой Дэвид, ты — мой парень! Я отдам тебе всю свою любовь…”

Под утро, после наших страстных объятий и поцелуев, мне приснился интересный сон, в котором я чинил маленькое электронное устройство. Фактически, мне нужно было его заново собрать.

Шурупы никак не хотели становиться на место, и это было как-то связано с напряжением, которое я ощущал прошлой ночью из-за недостатка опыта и из-за того, что Юми была на 30 см ниже меня. Днем я повел девушку в кафе и купил ей дюжину роз.

Вскоре наше сексуальное общение стало намного лучше и уже не напоминало хирургическую операцию. Юми спросила, почему той ночью я был так серьезен, хотя я не догадывался об этом, пока она не сказала.

После того, как мы вступили в сексуальный контакт, столкновения между нами стали еще интенсивнее. Я начал осознавать, больше из внешнего психологического знания, чем из внутреннего накала эмоций, что отношения между мной и Юми “неконструктивны”.

И вновь, я не хотел видеть уже знакомые паттерны поведения “потакания”, характерные для периода зависимости от марихуаны.

В конце концов, я мог по пальцам пересчитать дни, прошедшие без слез. Каждый раз, когда она пыталась манипулировать моими эмоциями, угрожать разрывом или делать миллион других неприятных вещей, чтобы заставить меня чувствовать себя “недостойным”, я разражался слезами.

Никогда раньше я не чувствовал ни таких величайших взлетов, ни таких катастрофических падений. Такое нестабильное состояние пугало меня до полусмерти, ибо другой человек мог так сильно влиять на мое эмоциональное самочувствие.

Я пригласил Юми к себе домой на праздник Дня Благодарения, сразу же после того, как мы стали близки. В ту пору мы как будто сошли с ума и “занимались любовью” дважды в день. Затем, по возвращении в колледж, нам пришлось делать это урывками между приходами и уходами моего тогдашнего соседа по комнате — Арти.

Хотя Арти, казалось, все понимал и не реагировал на нашу тягу друг к другу, в наших контактах с Юми имелось одно заметное и прискорбное исключение, что нашло отражение в моих личных дневниках. Скажем так, мы должны были воздерживаться от глупостей, если в это время Арти находился в комнате!

Мне стало трудно справляться со стрессом и напряжением от всех взлетов и падений. Тело было физически истощено от тех испытаний, через которые мне пришлось проходить.

Истощение возникло и в результате плохого нерегулярного питания блюдами быстрого приготовления в кафе полуфабрикатов. Я прочел ченнелинговую книгу д-ра Нормы Миланович Мы, арктурианцы, и знал, что инопланетяне хотели, чтобы мы придерживались очень специфической диеты.

Хотя я никогда слепо не доверял никакой ченнелинговой литературе, в книге Миланович было нечто, что казалось странно знакомым.

Я поклялся учитывать предложения арктурианцев, и уже почти отказался от мяса и коровьего молока, предпочитая макароны и соевое молоко, чтобы уменьшить количество потребляемых жиров животного происхождения.

Я чувствовал, что, по требованию Высших Сил, должен питаться именно так, и это, конечно, было серьезным изменением в диете. Но я еще ел много сахара и других содержащих жиры продуктов. Прошло еще много времени, прежде чем я стал полностью “придерживаться инопланетной диеты”.

Истощение тела также было вызвано моей интенсивной практикой игры на ударных инструментах, иногда по два часа в день в музыкальной комнате. Это вызывало еще больший стресс в период падений.

Все усугублялось еще больше ужасным качеством кровати, на которой я спал в общежитии. В центре матраца была продавлена дыра размером с лунный кратер.

Поскольку в то время я спал на животе, спина была неестественно изогнута и сжата всю ночь, а шея сильно смещена влево, оставляя вмятины на подушке. Любой хиропрактор скажет, что это самое худшее положение, в котором можно спать: позвоночник скручивается в двух разных точках.

Поскольку тягостная печаль страстных битв с Юми продолжала усугубляться стрессами от ощущения надвигающегося конца, я был абсолютно разбит. Все началось незадолго до того, как я заметил, что все мышцы левой стороны спины зажаты, и мне трудно стоять прямо.

Вообще говоря, небольшого расширения хватило на некоторое время, и проблема как бы исчезла. Я совершенно забыл о ней, когда однажды выгнул спину, сидя на стуле и беседуя с кем-то в кафе.

Я попытался заставить спину “затрещать” для высвобождения небольшого напряжения, чтобы почувствовать себя лучше. Однако послышался треск, и все стало еще хуже. Намного-намного хуже. Ах! Ох!