– Да. Хотя я думала, что ты предпочитаешь кушетку. Смех.

– А, так тебе понравилось? Тогда почему бы не попробовать еще разок – уже с вариациями?

Когда он сказал про вариации, я ощутила неимоверное желание. Он окончательно стащил свитер и лифчик, расстегнул на мне брюки и уложил меня на кушетку – на этот раз ничком.

– Обещаю, что ты позабудешь обо всем – и тебе не придется делать ровным счетом ничего.

– Не задавайся, – сказала я.

– Потом у тебя будет шанс отплатить мне тем же.

Он начал гладить мою спину – медленными, чувственными движениями, потом массировал шею. Сильные пальцы растирали затылок, затем медленно спустились вниз, к ягодицам, – поглаживали, ласкали. Было так приятно просто подчиниться им и ни о чем не думать, кроме того, какое удовольствие я получаю – и благодаря кому. Красавчик медленно стянул с меня трусики, и я услышала, как они упали на пол. Когда он ввел внутрь два пальца и начал ритмично ими двигать, я чуть не сошла с ума.

Мы соединились, и я мгновенно испытала оргазм, а потом меня перестало волновать все, кроме учащенного дыхания Красавчика и его стонов, когда он властно входил в меня…

Потом он налил нам еще вина, и мы забрали его в спальню, и снова занимались любовью, и наконец я услышала, как он ровно дышит, лежа рядом со мной. Я была абсолютно измучена, но быстро поняла, что сон опять от меня бежит.

Я полежала какое-то время спокойно, пытаясь не думать о бессоннице, но она все-таки победила. Я поверить не могла, что эта дрянь снова меня настигла. Я попыталась постепенно расслабить все группы мышц, но с тем же успехом можно было дуть на огонь.

– Ты в порядке? – шепнул Красавчик. До сих пор он лежал на животе, но теперь повернулся на бок и обнял меня.

– Наверное, я слишком взвинчена, чтобы заснуть. Не возражаешь, если я пороюсь у тебя в холодильнике?

– Ты мой гость. Там есть пакет молока. Тебе это поможет?

– Если бы еще кое-кому оторвать голову…

Я пошла на кухню – маленькую, аккуратную кухоньку, украшенную огромными абстрактными картинами в алых и золотых тонах. Открыв холодильник, я мельком взглянула на то, что висело на дверце, – меню из китайского ресторана, фотография маленькой девочки, плещущейся в океане (должно быть, племянницы). На столе рядом с холодильником стояла белая керамическая миска с двумя апельсинами и валялись какие-то бумаги, которые, наверное, были забыты здесь во время уборки. Еще одно меню, на этот раз – мексиканское. Счет. И маленькая карточка, какие обычно посылают вместе с букетами. «Добро пожаловать домой, Красавчик. Я по тебе скучала».

О Господи, подумала я. То, чего я так боялась. Пожалуйста, Господи, пусть это будет записка от его матери. В конце концов, родители, которые посылают тебе сыр, способны прислать и букет цветов, чтобы ознаменовать твое возвращение домой после долгой поездки. Но, разумеется, цветы могли быть и от девушки.

Интересно, был ли Красавчик честен со мной сегодня, был ли он действительно готов забыть остальных женщин и встречаться со мной одной? Я подумала, что лечь с ним в постель меня побудил лишь прилив гормонов. Парни великолепно умеют обольщать девушек, когда хотят с ними переспать. Но у меня, однако, не было и причин не верить Красавчику.

Впервые за весь вечер я подумала о Крисе – и тут же ощутила укол совести. У нас с ним не то чтобы была какая-то договоренность, но всегда подразумевалось, что между нами происходит нечто особенное. Впрочем, какая теперь разница? Насколько я могла судить, он представил себя абсолютно в ложном свете – внушил мне, что он друг Тома и что интересы этого бедолаги для него всегда были на первом месте. Как трогательно!

Я забрала молоко в гостиную, достала ноутбук и включила его. Я подозревала, что квартира Красавчика подключена к беспроводной сети, и потому вышла в Интернет, чтобы проверить, не появилась ли какая-нибудь информация о Локет (ничего, кроме бесконечных предположений), и заглянуть в почту. Там лежало письмо от Нэша: Нэш слышал, что встречи с представителями СМИ проходят успешно, и предупреждал, что завтра их будет еще больше. Не сколько сообщений от наших пиар-агентов – круг моих обязанностей на завтра. Отлично. Костюм у меня с собой, и я сделаю все, что от меня требуют, но заодно мне нужно найти время и поговорить с Крисом и Харпер как можно скорее. И оставалось несколько невыясненных пунктов: так, я по-прежнему хотела установить, вернул ли Дик деньги Тому (мало шансов). Дик, разумеется, не станет сам бродить вокруг моего дома, но он может подговорить на это какую-нибудь девушку.

Наскоро отписавшись, я вдруг почувствовала себя страшно усталой, у меня буквально руки затряслись, как будто дневное напряжение наконец на мне сказалось. Сильнейшее утомление, судя по всему, вот-вот должно было взять верх над бессонницей. Прежде чем отправиться в спальню, я набрала в поисковике «преследовать». Детектив Уиндгейт своим вопросом пробудил мое любопытство. Я даже представить не могла, чтобы кто-то из моих знакомых вдруг начал меня травить, но хотела по крайней мере понять, что имеется в виду. Хотя я сама недавно расследовала дело о навязчивом поклоннике кинозвезды, мне хотелось разыскать побольше информации – вдруг меня осенит.

Эксперты разделяют преследователей на несколько категорий. Те, которых чаще всего выводят в массовой литературе и на экране, – это влюбленные (некоторые специалисты называют их «ищущими взаимности») и эротоманы. «Ищущие взаимности» одержимы любовью к своей жертве – к человеку, с которым они, быть может, один раз встречались или случайно познакомились (как Алекс Форрест в «Роковом влечении»). Они знают, что их любовь безответна, и начинают настоящую кампанию, пытаясь завоевать сердце «объекта»: пишут письма, отправляют сообщения, присылают подарки. Эротоманы, с другой стороны, – это просто помешанные, которые воображают, что «объект» также их любит, хотя на самом деле они в большинстве случаев даже никогда не встречались. Все, что говорит и делает жертва, лишь подкрепляет их заблуждение.

То, что испытала я – жуткие звонки, нож в раковине и, возможно, наркотик (хотя и не факт), – не имело ничего общего с такими типами преследования. Но зато моя таинственная гостья подходила под категорию «обиженных». Некоторые преследователи из мести изматывают жертву или пугают до потери рассудка. Может быть, эта женщина злится на меня из-за какого-то несправедливого поступка с моей стороны? Но я не уводила ничьих парней – по крайней мере мне об этом ничего не известно. Может быть, однажды я разоблачила ее в журнале – написала о ней как о правонарушительнице или подружке правонарушителя. Или даже всего лишь рассказала историю ее жизни. Не исключено, что какая-то женщина некогда охотно согласилась дать интервью, а потом в центре внимания оказались какие-то неприятные моменты ее биографии, так что теперь она досадует на меня.

Но, разумеется, даже если происходящее вписывается в одну из этих схем, я должна была получить первое предупреждение – например, угрожающее письмо, или звонок, или хотя бы намек на то, что кто-то собирается создать мне проблемы.

Абсолютно измученная, я закрыла ноутбук. Остатков энергии у меня достало лишь на то, чтобы проверить голосовую почту на мобильнике. Уйма звонков – от Лэндона, от жаждущих сведений репортеров, от матери, которая поздравляла меня с успехом и отчитывала за то, что я ей ничего не рассказала. И два звонка от Криса. «Где ты?» – спрашивал он почти жалобно. Другое сообщение гласило: «Я буквально схожу с ума, нам нужно поговорить». Услышав его голос, я ощутила вину и гнев одновременно.

Когда я коснулась головой подушки, то уснула почти мгновенно. Я проснулась от того, что Красавчик сидел рядом со мной и трогал меня за плечо. Комнату озарял слабый свет, как будто было раннее-раннее утро или на улице шел дождь.

– Полагаю, тебя ждут, – ухмыляясь, сказал он.

– Который час?