Рекс решил, что Скайуокер уже знает о том, что к ним наконец прилетели Кеноби и Коди.

— Комлинк наконец заработал, сэр?

— Да… Слушай, Рекс, маленькому хатту все хуже и хуже. Я раздобыл корабль и хочу доставить малыша на судно адмирала Юларена. Поэтому пока что никак не смогу к вам присоединиться. Прости.

Рексу часто было жалко Скайуокера. Нелегко жить, когда ты то и дело испытываешь чувство вины.

— Главное — выполнить миссию, сэр, — сказал Рекс. — Не переживайте, даже если бы вы сейчас прилетели, вам бы все равно пришлось встать в очередь — ребята Коди заняли самые лучшие места. Оранжевые доспехи повсюду. От них уже болят глаза!

Повисла небольшая пауза, а потом Скайуокер продолжил:

— Значит, вы сможете обойтись без нас.

— Так точно, сэр. Удачи с маленьким хаттом. Я сообщу генералу Кеноби, что с вами все в порядке. Он отправился разыскивать вас в монастыре.

— Я не хотел, чтобы он терял время из-за меня.

— Думаю, он на вас не в обиде, сэр. — Похоже, Скайуокера до сих пор волнует, что подумает о нем его учитель, несмотря на то, что у него самого уже есть падаван. — Скорее всего, он с радостью воспользуется возможностью поквитаться с Вентресс.

Скайуокер рассмеялся, но как-то невесело. Рекс выключил комлинк.

— Вот теперь все в порядке, — сказал Корик. Несколько бойцов — все, кто остался от Торентской компании, 501-го легиона, стояли на развалинах того, что всего полчаса назад служило им настоящей крепостью. И что вполне могло было бы стать их могилой. Однако сейчас, как ни странно, все шестеро даже не думали об этом. 212-й батальон вел массированное наступление, все дальше оттесняя остатки дроидов. Запал угас, и, хотя бой еще не закончился, Рекс чувствовал себя усталым, потерянным, совершенно истощенным как физически, так и морально.

Да, сэр, мы знаем, каково это чувствовать себя никому не нужным.

— Ну вот, видишь, Корик, твой фильм мог бы закончиться и по-другому, — произнес Атти. — Мы все жили долго и счастливо.

— Нет, — вмешался Дел. — Не все. Далеко не все.

Рекс сунул короткий бластер в кобуру и схватил автомат.

— Давайте почтим их память так, как это делает 501-й легион, — проговорил он. — Перебьем всех оставшихся дроидов в этом дворе.

А завтра все начнется сначала.

МОНАСТЫРЬ НА ПЛАНЕТЕ ТЕТ

Вентресс казалось, что не осталось ни одного существа, которым бы она дорожила и которое джедаи могли бы убить, причинив ей боль. Но она ошибалась.

На голографической записи перед ее глазами прошли последние минуты жизни робота-шпиона 4А-7. Получив эту запись и хладнокровно отдав приказ своему флоту преследовать корабль Скайуокера, Вентресс задумалась.

Устроившись в полутемной нише в одном из коридоров монастыря, она просмотрела эту запись во второй, третий, потом в четвертый раз, заглушая шум битвы, которая все еще шла во дворе. Артиллерия обстреливала стены монастыря и саму скалу, на которой он стоял. Пол дрожал у Вентресс под ногами.

«Они не могли пощадить этого шпиона, верно? Им обязательно надо было его убить».

4А-7 был сконструирован как настоящий дроид-шпион. Попав в руки врага, он незамедлительно передавал всю сохраненную информацию, а также ту, которая накопилась во временной памяти, на системную базу, а потом, перед самым его уничтожением, вся эта информация стиралась из его системы. На этот случай в нем была установлена дополнительная батарея, которая включалась при выводе из строя системы дроида, чтобы робот успел передать всю свою информацию. Когда отключалась и эта батарея, то есть когда дроид умирал, его память была уже пуста, так что враги не могли восстановить даже малой части некогда хранимой им информации.

Даже после того, как эти джедаи отрубили ему голову, 4А-7 какое-то время еще продолжал жить на дополнительной батарее, передавая Вентресс остатки информации. Вентресс представила последние секунды жизни своего робота, и ей стало еще больнее.

«Жизнь этого дроида ничего для тебя не значит, да, джедай?»

А ведь он был единственным существом во всем мире, кому Вентресс по-настоящему доверяла. Она в который раз слушала его голос, видела то, что происходило на этой злополучной посадочной площадке. Все это записали особые голографические устройства, установленные в фоторецепторах дроида. Нет, это не фоторецепторы, а глаза. Да, это его глаза, а сохраненная информация — его мысли. Вентресс не хотелось думать о нем, как о роботе. 4А-7 погиб как… человек. Он был гораздо больше похож на живое существо, чем многие из тех созданий, с которыми она когда-либо имела дело. Он исполнил свой долг. А еще, хотя теперь это уже и не важно, успел сказать джедаям о том, что их Республика ничем не лучше тех, с кем она воюет. 4А-7 погиб при исполнении служебных обязанностей, и от того, что он был роботом, а не человеком, его гибель не стала менее героической.

Вентресс посмотрела на свой коммуникатор. В нем было теперь все, что осталось от 4А-7, - его программное обеспечение, его информация, все, что оставалось в его памяти до той секунды, когда отключилась дополнительная батарея. Если бы он был человеком, то можно было бы сказать, что сейчас у Вентресс в руках его душа.

«Моя воля всегда была несгибаемой. Но ты еще больше закалил ее, джедай. И ты получишь по заслугам».

Если бы Вентресс вовремя не научилась перенаправлять свою боль, страдания и гнев на врагов, она бы уже давно умерла. Теперь ей есть за кого мстить. С мыслями об этом Вентресс выключила коммуникатор, готовая продолжить бой.

Тут в очередной раз запищал комлинк. Она нажала на кнопку ответа, и перед ней возник голографический образ Дуку.

— Насколько я в курсе, Асажж, на планету прибыли войска Кеноби.

— Да, мы уже вступили в бой с ними.

— Вам удалось отобрать у джедаев маленького хатта?

«Ты и сам знаешь, что нет. Иначе я бы уже давно связалась с тобой и доложила о завершении миссии».

— Нет, он все еще у Скайуокера, но мы намерены во что бы то ни стало перехватить его корабль до того, как он выйдет из атмосферы Тет.