Зато потом все пошло как по маслу и даже лучше.

Берингово море – оно как бы наше с Америкой внутреннее. С севера, запада и востока – Чукотка с Аляской, а с юга – Командоры с Алеутами. И никаких третьих стран. Шастали они по этому советско-американскому морю, рыбу ловили и шпионили по мере сил. Километрах в трехстах от моей родной Амчитки Игорь сделал несколько записей на указанных частотах. Толик послушал, нахмурился.

– Ничего не перепутал? – строго спросил.

– Никак нет, товарищ старший лейтенант! Все, как вы сказали. Информация явно с полигона. Несколько раз слово «Амчитка» звучит.

Толик забрал кассету и попросил всех выйти. Куда-то кому-то докладывал, крутил запись, а утром после очередных переговоров вызвал ребят.

– Рядовой Румянцев! – сказал торжественным голосом. – Командование батальона объявляет вам благодарность за отличную службу!

– Служу Советскому Союзу! – рявкнул Игорь, сияя радостными глазами.

Толик взял его за плечи.

– Спасибо, солдат! Молодец! – сказал проникновенно, и тихо на ушко: – К званию тебя представили! Ну, и нас с Еремой не забыли. Молодец! Так держать!

– А ты, вообще, молоток, хоть и молодой! – тоже оценил Еременко и стал обращаться с Игорем после этого как с равным.

Весь остаток плаванья Игорь провел, как в раю. Даже поправился.

Судно доставило их в бухту Провидения и ушло долавливать свою рыбу. А Толик после эмоционального разговора по телефону подозвал Игоря.

– Румянцев, поздравляю вас с присвоением звания сержанта Советской Армии!

– Ни хрена себе! – с завистью воскликнул Еременко. – Это ты теперь главней меня!

– Спасибо, товарищ старший лейтенант, – смущенно улыбнулся Игорь, – но это ведь вы правильно частоту определили.

– Меня тоже не забыли, – успокоил Толик. – Еременко, позаботься, чтобы парень прибыл в батальон соответственно!

– Бу сделано! – уверил тот.

Обменяли гражданскую одежду на свою армейскую. Еременко у стариков-пехотинцев раздобыл лычки и даже помог Игорю по-быстрому пришить их на бушлат и на гимнастерку.

В батальоне Игорь объявился сержантом. «За мангруппу дали, – завидовали молодые. – Может, еще и отпуск получит. Везет же!» Старики приняли Игоря почти за своего.

А через три дня капитан Хайкин выстроил роту.

– Рядовой Румянцев, три шага вперед!

Игорь сначала замялся, потом вышел.

– На каком основании вы произвели себя в сержанты? – спросил Хайкин.

– Я… это не я. Меня начальство произвело, – опешил Игорь. – Я думал, вы в курсе.

– И за какие же такие заслуги из рядовых сразу в сержанты?

– За успешное выполнение ответственного боевого задания в составе мангруппы.

– Еременко, – спрашивает Хайкин, – чем это вы там отличились в мангруппе? Что-то я не слышал.

И этот гад пожимает плечами.

– Не знаю, товарищ капитан. Ничего особого, вроде, не было. Кассету, правда, одну потеряли. Но мы их с запасом брали.

Кассету они не потеряли. Этот гад ее присвоил и принес мне, чтобы я ему песни американские записал.

– Так кто, я не понимаю, присвоил Румянцеву звание сержанта?

– Товарищ капитан, ума не приложу! Я сам удивился: рядовой, рядовой – и вдруг сержант! Так же не бывает! А он как старший по званию притоварил меня лычки ему пришивать.

– У-у-у, борзой! – зароптали старики. – По-до-жди-и!

– Товарищ капитан, – Игорю от такой подлости аж нехорошо стало, – командир мангруппы старший лейтенант Егоров получил распоряжение штаба о присвоении мне сержантского звания. Он меня поздравил. Спросите его!

– Старший лейтенант Егоров сегодня отбыл в отпуск. А вам, товарищ «сержант», два наряда вне очереди и лычки снять сейчас же!

– Почему так мало?! – вознегодовали старики. – И так молодь распоясалась. Вконец оборзели! Скоро нами начнут командовать!

Но капитан их обрезал:

– Пошутили над парнем. Знаю я Егорова!

– У-у, борзой, ты у нас еще помаслаешься!

Из рая Игорь попал в ад. Сначала его послали на говно, потом по воду, потом в столовую, потом в кочегарку, снова на говно, в столовую… По ночам у него началась активная половая жизнь – часами драил пол в казарме, караулке, клубе… Но Игорь не сломался и не обозлился. Даже манер своих аристократических не растерял. И когда пик его страданий миновал, пришел ко мне, сел – спина прямая, нога на ногу, как на светском приеме, – закурил только что найденный бычок, как дорогую сигарету.

– Да-а, – вздохнул, – со старшим лейтенантом Егоровым не соскучишься!

Записи, которые привезла мангруппа, я прослушал и ничего интересного в них не нашел. Так и сказал майору. Буба засопел недовольно и ушел к себе. А через пару недель говорит:

– Мы новую мангруппу организовываем. Хочешь поехать?

– Я, – говорю, – с удовольствием! Люблю путешествовать.

– На самолете полетите. С метеорологами.

– Отлично!

– Ну, тогда готовься!

А что готовиться, я уже готов!

Гуляю по эфиру, слежу за американцами, как бы они чего не натворили, интересуюсь, как идут дела в Сиэтле, Номе, Анкоридже, слушаю песни и жду самолет.

Из-за этих песен я от своего начальства уже второй нагоняй схлопотал. Офицеры просят: «Сделай погромче», ну я и сделал, да так, что стены ходуном.

Бубин заместитель как вскочил, как устроил разнос. Все в свои справки уткнулись, а я один виноватый. Но песня классная! И что интересно, после того разноса я ее больше никогда и нигде не слышал. Странно.

Очередная песня неожиданно оборвалась на полуслове, и вдруг сообщают, что на остров Святого Лаврентия сел наш самолет!

«Что такое?! Как?! Почему?!» – начал было я думать, но вспомнил – не положено, и скорей к начальнику: так, мол, и так, товарищ майор, наш самолет сел на их территории.

Буба глаза вытаращил.

– Что?! Где?! Как?! Почему?!

– Никто еще ничего не знает. Сообщили только, что наш метеоразведчик «Ил-14» приземлился в Гамбелле.

– Мангруппу, выходит, без меня отправили? – спрашиваю с тихим укором.

Он медленно повел головой вправо-влево.

– Не-ет, – сказал озабоченно, – наши все дома. – Подумал-подумал: – Может, из РТП ребята?

Позвонил в радиотехнический полк. Нет, они тоже никаких мангрупп не организовывали.

В чем же дело? Уж не перебежчики ли?!

– Все фиксируй! – приказал майор. – Это дело серьезное. И полный подробный отчет!

Вернулся я на свое место и снова нечаянно думать начал. В принципе, в армии тоже думать можно, только чтоб начальство не знало.

Поскольку на северном побережье Берингова моря мы, главные шпионы, в смысле советские разведчики, никаких мангрупп к янкам не засылали, значит, вполне возможно, эти метеорологи – и в самом деле перебежчики, в смысле перелетчики – предатели Родины! Я в своей жизни ни разу не видел настоящего предателя Родины! С Героем Советского Союза лично знаком – его за переправу через Днепр во время войны наградили, а предателя Родины ни одного не знаю. Интересно бы на них посмотреть! Но даже и представить страшно, если бы наша мангруппа с ними полетела! Они бы, гады, нас янкам сдали – вот, мол, мы вам русских шпионов, а вы нам прописку, квартиры, машины, спецпайки…

«Да, – думаю, – все-таки ходить с мангруппой – дело рискованное».

Но, оказалось, прав Буба: не надо мне думать на рабочем месте. Не мое это дело. У наших ребят и в мыслях не было к американцам бежать – не маленькие, знали, у Родины руки длинные, осерчает – нигде не спрячешься! Мотались они между Чукоткой и Аляской и что-то там разведывали, исследовали, замеряли… То ли силу ветра, то ли скорость звука, то ли смотрели, не появились где летающие тарелки. Янки на них просто помешаны – то здесь, то там, говорят, видели. А мы – ни разу. Может, мы их сами запускаем? В общем, занимались ребята своим делом, и все шло нормально. А потом, может, выпили по чуть-чуть, может, в преферанс заигрались, черт их знает, и не заметили, как метеоусловия, за которыми они и должны были в первую очередь наблюдать, вдруг резко изменились. Задул сильный западный ветер и стал теснить их на восток. Да так, что они и не заметили, как на Западе очутились. Скорее домой – а никак! Лобовой ветер удвоил расход горючего. Болтаются над океаном – и ни туда, ни сюда. А погода все хуже, ветер все яростней. Дождь, снег, стихия воет и свистит, не поймешь не только, где запад, где восток, но и пятый океан с Тихим перепутались. Внизу острова. Много их. И сам черт не разберет в такую погоду, чьи они. Одни раньше нашими были – потом стали американскими, другие были японскими – стали нашими. Все так быстро тусуется! Может, у них карта старая была, может, они с перепугу вообще запамятовали, чей он – остров Святого Лаврентия, тем более что родного берега уже не видно, а горючее на исходе. Вот и сели. А уже когда сели, поняли – не наш!