Я даже вздрогнул и насторожился. Но Леша, как выяснилось, никаких вещей не распродавал и никуда не собирался.

И стало ясно: в Москве ли, в Париже, в согласии или конфронтации с властями, несмотря ни на какую огнеопасную ситуацию, История СССР пишется заново, и этого уже не остановить. А Леша, по следам каких бы пропавших экспедиций ни шел, – ничего с ним не случится. Потому что он человек хороший. Спокойный и доброжелательный ко всему живому. На камчатской речке с медведем столкнулся нос к носу – и хоть бы хны! Никто никого не обидел. Комары его не трогают, звери не кусают, змеи не жалят, даже люди – и те хорошо относятся. Человек такой! Только вот, почему его постоянно и так далеко заносит? Может, в семье неладно?

Выяснилось также, что Леша, несмотря на то, что он «шведскоподданный» и внешне очень похож на скандинава, любит все русское народное. Дружит с ансамблем Покровского, крещен в православную веру и считает, что только она и есть вера истинная.

А Швеция, насколько я знаю, страна лютеранская.

Я с детства мечтал увидеть Черное море. Самое синее в мире, как пелось тогда в известном кинофильме. В школе учился – мечтал, в институте… Но не получалось: то мать не пускала, то денег не хватало, то времени. А тут вдруг моего приятеля Шурика Апрелова забирают в армию и отправляют не куда-нибудь, а в Крым! Бывает же! Не успел Шурик учебку закончить, как пишет: уже и купался, и загорал, и абрикосы ест бесплатные. Я к армии до этого настороженно относился, а тут вижу: благодать какая – море, трехразовое питание и фрукты на холяву! Другого такого случая не будет.

В августе сам прихожу в военкомат. Так, мол, и так, хочу послужить Родине! Где-нибудь на берегу Черного моря. В Крыму. Вполне возможно, говорят, из нашего района сейчас как раз туда и берут. Ждите повестку!

Осенью повестка не пришла, и я забеспокоился. Пришел на прием к военкому – хочу послужить Родине где-нибудь в Крыму, нельзя ли это как-то устроить?

– Молодец! – говорит военком. – Сам изъявляешь желание. А то некоторые начинают – тут болит, там болит! Хвалю! А какие войска больше нравятся?

– Да мне все равно, – говорю, – лишь бы Крым!

– А почему так?

– Я в детстве обморозился. И теперь чуть похолодает – у меня сразу пальцы рук и ног, нос и уши замерзают. Так что, если уж откровенно, я для средней полосы в зимнее время фактически не пригоден.

– А медкомиссию вы прошли?

– Да, но я им про это не говорил, чтоб не забраковали. Я хочу в армию. И друг у меня в Крыму служит – говорит, нравится. Его мать недавно благодарность получила от командира части. Я в Крыму тоже буду хорошо служить – там же морозов нет.

– Что ж, – солидно кивает военком, – вполне возможно. Мы уже два призыва в Крым отправили и сейчас третий готовим. Наши ребята хорошо там себя зарекомендовали. Командование ими довольно. Хотят теперь вообще брать только из нашего района. А ваше пожелание мы обязательно учтем.

Расстались мы почти друзьями, и с тех пор я нашу Советскую Армию сильно зауважал и стал говорить о ней только хорошее, надеясь в недалеком будущем покупаться, позагорать, фруктов поесть за ее счет – в общем, Родине послужить.

Пока ждал, купил новые красивые плавки. Хотел еще и ласты с маской, но передумал – старики отберут.

Второго мая принесли повестку. Подошла, наконец, и моя очередь пожить в Крыму на холяву.

Набор выдался очень маленьким – всего пять человек. Четверо «сознательных» – с высшим образованием, а пятого нам в нагрузку дали. Военком еще раз и уже окончательно пообещал мне южный берег Крыма и даже позавидовал – какая там сейчас благодать! Но взамен обратился с просьбой: мы – вам, вы – нам.

– Вы люди сознательные. Из-за пяти человек автобус гонять нет смысла, так что доедете сами. Ваши документы в этом пакете. С ним и обратитесь к дежурному. А он скажет… Но у меня к вам большая просьба и от себя лично, и от всего райвоенкомата. Прошу вас как будущих защитников Отечества доставить до Железнодорожного ЭТОГО Фетисова хотя бы на своих, то есть его двоих. И сдать на призывном пункте. Мы его уже третий раз призываем, а сдать не можем! Берем, вроде, трезвого, доезжаем до Железнодорожного – готов! Первый раз двое человек его под руки взяли, хотели все-таки сдать. Номер не прошел. Нам такой скандал устроили – вспомнить стыдно. Второй раз мы за ним специально следили. Водка, у кого была – у всех отобрали, чтоб уж наверняка. Посадили – вроде, держится. Подъехали к призывному пункту – готов! Мы его даже из автобуса выносить не стали. Так что на вас вся надежда! Может, он хоть своих товарищей послушает. А мы со своей стороны его предупредили: не возьмут в третий раз – отдадим под суд! Должен бояться, если не дурак! Только до областного пункта довезите и сдайте, а там он пусть хоть вусмерть упьется!

Фетисов этот не дурак: окончил шоферские курсы от военкомата, но в Армию не спешил – а куда она денется. Мы вошли к нему в доверие. Секрет напивательства оказался нехитрым. Бутылка водки, которую у него опять отобрали, была вовсе и не водкой. Просто вода, только умело запечатана. А вот компот в трехлитровой банке, хоть в нем и плавали черносливки, яблочки, изюм, – вовсе не компот, а самогон. Мы его разоблачили, поговорили по-хорошему, банку отняли и как огурчика вместе с самими собой сдали на призывном пункте. Фетисов сначала расстроился, но мы ему банку вернули, и он философски махнул рукой – чему бывать, того не миновать.

Трое суток провалялись на деревянных топчанах в ожидании, а потом пришел и наш «покупатель». Вызвали по фамилиям, посадили в автобус и повезли.

Девятое мая. В Москве раннее утро. Травка зеленеет, тюльпаны распускаются. Солнышко. Тепло. Праздник. На душе хорошо и тревожно. Тем не менее, обещания обещаниями, но надо уточнить.

– Далеко едем? – у сопровождающего лейтенанта спрашиваю.

– Внуково, – отвечает лаконично, как спартанец.

– А потом? – продолжаю потихоньку выпытывать. – На юг?

Посмотрел на меня как-то подозрительно, кивнул.

– На юг.

Ну и хорошо. Сели в самолет. Я поближе к лейтенанту. Летим.

– Мы с районным военкомом, считай, друзья, – рассказываю. – Я ему сразу сказал – только в Крыму служить согласен! А если нет – справку возьму, что обмороженный и мать одна пенсионерка. Но он мужик нормальный – сделаем, говорит, южное побережье!

Лейтенант снова посмотрел на меня подозрительно и странно.

– Точно, – кивнул, – южное побережье. – Отвернулся к иллюминатору и вздохнул: – Век бы его не видать!

Ишь ты, думаю, Крым Крымом, а условия, выходит, разные! А может, ему там уже надоело или он больше север любит? Есть люди, которые жару плохо переносят. А мне, наоборот, солнышко нравится, море, фрукты…

Час летим, два, три… Я в иллюминатор – Крым не показался? Облака под нами были плотной пеленой – кончились. Солнце яркое. А внизу все бело! Что такое?! Я снова к лейтенанту:

– Мне военком Крым обещал! – говорю. – Черное море. А там внизу все белое!

– Не в тот самолет сел, – отвечает.

Спартанец хренов!

– Вы же сами сказали – южное побережье!

– Правильно, южное. Только море не Черное.

– А какое?

– И полуостров не Крым.

– А какой?!

Тут уже все остальные – а нас там почти полный самолет, и не все «сознательные» с высшим образованием, даже просто трезвые далеко не все – ка-ак заорут:

– Куда летим, так растак?!

И сразу ясно, что подмосковные ребята все как один хотят служить Родине в Крыму. Лейтенант вскочил.

– Товарищи призывники, успокойтесь! Места очень красивые. Вы таких еще не видели. Условия просто курортные! Питание усиленное! Да и служить-то всего пару суток!

– Не понял! – отвечает народ.

– Ну-у, день-ночь, день-ночь – полярные. Не успеете оглянуться – и домой!

– Што-о-о?! Какие полярные?! Куда летим, мать твою!..

– Чукотка. Но берег южный. Там гораздо теплей, чем на северном. Эх, какие вам спецовочки выдадут! Шикстра класс! Вы таких и не видели. Никто не замерзнет, даже и не думайте! Красота неописуемая! На обед – красная рыба. Ну где еще такое найдешь?! Не пожалеете, ребята, честно говорю!