Тут даже кое-какие взрослые вели себя хуже ребят, отталкивая их и продираясь поближе.

Вася решил все подробно осмотреть после, а пока разделаться скорее с попугаем, но Семафора и Фунтика нигде не было видно…

Зато он наткнулся на Марсианина. Аккуратненький и благообразный, несмотря на толкотню, Марсианин стоял возле клетки с оленем, таким же чистеньким и аккуратным, как он сам, который все время высовывал свою умную морду, прося, чтоб ему почесали нос или чем-нибудь угостили. Беглый Васин раб кормил оленя баранками, доставая их из мешочка для завтрака. Завтрак он, как видно, тоже скормил зверям, но не исключена возможность, что и сам съел… Кроме того, Марсианин решил сам себе сделать подарок, купив в киоске у входа книжку, сложенную гармошкой, где изображались всякие звери, а под ними было написано, в каких местах этот зверь водится, что ест, какие у него привычки. Эту книжечку он держал в руке и постоянно в нее заглядывал, приобретая таким образом научные знания.

— Ага! — воскликнул Вася. — Вот когда ты мне попался! На зверинец, на книжку — у тебя есть, а на долг — нету?..

Марсианин вздрогнул, но тотчас опять обрел свой солидный, важный вид:

— Это… мне мама… специально… на зверинец… дала… По-твоему… мне… и зверинец… не смотреть?..

Васе почему-то не хотелось его обижать. Он только спросил:

— А где баранки взял?

— Тут продают! — затараторил, к удивлению Васи, как пулемет, без запинки и передышки, Марсианин, пробираясь вслед за Васей в толпе. — Тут несколько продавщиц стоят, продают баранки и булки, совсем которые зачерствелые. За полцены, страшно дешево, все покупают и дают зверям. Особенно — слоненку (тут и слоненок есть, вон, где, слышишь, орут?) и медведю. Им я уже давал, они даже сами просят, особенно медведь, встанет на задние лапы, а передней машет: давай, давай, чего ждешь? И танцует, но только очень плохо, просто топчется, но все-таки интересно, медведь, а тоже танцует! Я ему дал две булки, твердые, как камень, а он их сразу сгрыз, у него зубы какие, не только булки, а кости может перегрызть, а слоненок так и тянет к тебе хобот, а на конце вроде пальца, он этим пальцем как ухватит булку — и в рот! Рот маленький, а хвост как у поросенка, смешно смотреть, все ноги поотдавили. А этот олень тоже хороший, вежливый такой, съел даже окурок, кормят их, что ли, плохо, только баранок этих он поел просто ужасно, и все просит, а деньги у меня кончились. А у тебя есть?.. Многих зверей никак нельзя увидеть, например, барсук обыкновенный, а также сурок, который все спит и спит в своем ящике, поэтому ему и название сурок. Зачем им разрешают спать днем, пусть бы спали ночью, как все, а может, они так устроены?..

Вместе с Марсианином Вася наскоро обошел весь зверинец, но Фунтика и Семафора так нигде и не увидел.

Их Раб, очевидно, сумел кого-то разжалобить и, сжимая в кулаке билет, с растроганным и счастливым видом прилип к самой первой от входа клетке и наслаждался созерцанием неизвестного зверя, как бы сделанного из старого вытертого воротника, — лису не лису, собаку не собаку, — без отдыха сновавшего по клетке.

— Ребят не видел? — спросил Вася.

Но Раб молча отмахнулся от него, не отрывая глаз от зверя, потом счастливо захихикал:

— Глянь, глянь… Вот это да!.. Вот так-так!.. Ух, ты! Ух, ты!..

Пришлось Васе опять выйти наружу: пускай уж билет пропадет, раз такое дело!

Марсианин уходить не пожелал и снова отправился в гости к оленю, к которому проникся симпатией, да и баранки у него еще не все кончились, а он желал угостить всех зверей, какие только согласятся принять угощение, чтобы у них остались об этом городе самые лучшие воспоминания…

Семафор и Фунтик, оказывается, поджидали Васю на уединенной скамейке среди кустов.

— Вон вы где спрятались! — обрадовался Вася. — А я вас ищу…

— А мы тебя ищем!.. — сказал Семафор. — Деньги захватил?

— Захватил… А где же этот ваш друг… родня директора?

— Он нам не друг, просто знакомый, — начал торопливо объяснять Фунтик. — Такой же, как и ты, мы его недавно знаем!.. Можно даже сказать, вовсе не знаем… где живет, как фамилия и все такое… Но он обещался скоро прийти, а не идет… Что с ним случилось?.. Главное — и деньги у тебя с собой… Не везет!

— Кому не везет? — не понял Вася.

— Тебе, а то кому же! Был бы ты сейчас с попугаем! Это — что-то с ним случилось… Ты деньги-то береги, не трать!.. Если сейчас не придет, в другой раз это дельце провернем, ты не беспокойся…

— А я не беспокоюсь…

— Ну и порядок! Садись, посиди — покурим!..

Фунтик похлопал себя по карманам:

— Папиросы вот дома забыл!.. Верно ведь, Семафор? Ты видел, как я их забыл?

— А как же… — серьезно сказал Семафор. — Целая коробка «Посольских» у тебя там была… в двести пятьдесят штук!.. Это правильно называется — потеря бдительности…

— Про спички и говорить нечего… Надо у кого-нибудь стрельнуть!.. Интересно, куда подевался наш Раб?..

— Он в зверинце, — сказал Вася, и Фунтик осуждающе покачал головой:

— Вот сачок! Придется отлупить его как следует, чтоб не отлынивал от дела… Как думаешь, Семафор?..

— Надо! Это правильно называется — подвержение телесному наказанию раба… Фунтик, глянь!

Вася поглядел в ту сторону, куда показывал Семафор, и увидел Толика. Он стоял посреди пустынной боковой аллеи, где Вася вчера ограбил мальчишку в желтом картузике, и пересчитывал на ладони целую кучу мелочи, которую, надо полагать, вручили ему для приобретения билетов малыши с Васиного двора, столпившиеся вокруг Толика и почтительно ожидавшие результатов подсчета. Тут были и Андрейка с Андрюшкой, которые с обеих сторон крепко держали за руки Маринку, и Хозяин медведя со своим медведем под мышкой, и девочки, лечившие у Толика кукол, и знакомые ребятишки, прежде приходившие к Васе за рыбками, и другие ребятишки, которых Вася не знал, — пациенты кукольной больницы, не хватало только безымянного младенца с его коляской.

Сам Толик ни Васю, ни его новых дружков не видел за кустами акации, да вдобавок у него что-то не получалось со счетом: он то пересчитывал по головам ребятишек, то опять вглядывался в ладонь с деньгами. А ребятишки смирно и доверчиво ждали.

— Фунтик, — деловито шепнул Семафор, — берем его на хопок!

— Это как на хопок? — обеспокоился Вася.

— А вот так! — Семафор сделал хищное хватательное движение рукой, а потом изобразил на месте убегающего человека. — Как ты вчера мыша брал: хоп — и ваших нет!

— Стой! — Вася вцепился в рукав ринувшегося вперед Фунтика. — Этого не трогай!

Фунтик, пытаясь вырвать рукав, зловеще зашипел:

— А ты ш-ш-што? Ш-ш-што ты хвост поднимаи-ш-ш-шь? Тебе ш-ш-што нужно? По рогам захотел? Пусти!

Он ударил Васю локтем в грудь, а Вася в ответ поддал ему в живот, и Фунтик сел на землю, да так и остался сидеть, заглатывая воздух, как рыба, и дико озираясь… Вася быстро повернулся, чтобы достойно встретить нападение Семафора, но тот на удивление спокойно отнесся к позорному поражению своего-друга, с любопытством и даже некоторым злорадством, наблюдая, как он сидит на земле.

Толик тем временем уже спрятал деньги в карман и двинулся дальше, сопровождаемый по пятам своей; армией. Вася тоже пошел за ними, но приостановился, услышав, как Фунтик, заикаясь, набросился на Семафора:

— А ты чего расселся? Сиди-ит! Что ж ты его не бил?

— Да так что-то… — пробормотал Семафор. — Что-то настроения нет… Вот если б кто меня разозлил хорошенько, тогда действительно…

— Разозлю! — злобно пообещал Фунтик.

— Валяй… — вяло согласился Семафор и подготовился, положив ногу на ногу и скрестив руки на груди.

Вася стоял, не уходил, чтоб не подумали, будто он трусит и старается поскорее унести ноги.

Но Фунтик уже не обращал на него внимания и всю свою злость вылил на вероломного друга:

— Ка-ас-сой бес!!! — пронзительно запел он, кривляясь и пританцовывая.

— Но-но! — угрожающе привстал Семафор. — Так нельзя! Давай по-другому!