XXII
На улице стоял собачий холод, и прохожие, не успевшие купить подарки у Бефаны на ближайшей улице Мармората, не шли, а бежали. Возле английского кладбища у своих лачуг мрачно и озабоченно беседовали иммигранты. Слишком мы цацкаемся с этими иностранцами, думал Джанджильберто, выбивая зубами дробь и пританцовывая от холода, с зажатым в руке пистолетом. Больно мы добрые; это наш природный итальянский недостаток. Мы их принимаем с распростертыми объятиями, а они нам всаживают нож в спину. Славянин – ублюдок… И тут заверещал мобильник.
– Привет, итальянец!
– Поторопись, черт тебя дери, я уже околел!
– И когда ты научишься хорошим манерам? Я с тобой поздоровался!
– Привет, Славянин!
– Вот так уже лучше! Извини, что заставил ждать в Тестаччо. Я передумал.
– Что значит «передумал»?
– Знаешь ту старую фабрику, где теперь театр?
– Это «Индия», что ли? Театр «Индия»? Конечно знаю.
– Я тебя буду там ждать на улице. В Тестаччо слишком много народу, большое движение. И давай скорей, у меня не так много времени!
Джанджильберто сунул мобильник в карман и двинулся вперед сердитым шагом. Славянин отделился от группы крестьян у входа на кладбище, кивнул на прощание и направился к своей машине. Итальянец один. Это хорошо. Он вооружен: его выдают походка и манера оглядываться по сторонам. Это плохо. Мог отделаться данью, а теперь нарывается на приключение. Тем хуже для него. И для мальчишки.
XXIII
С набережной Витас угнал лимузин с табличкой «Дипломатический корпус». Достав из кармана своего огромного пальто металлический прут, он без труда вскрыл замок и, навалившись всем телом на черную коробку под рулем, точным, привычным движением сдвинул ее с места. Раздалось хриплое «псс!», словно спустило колесо.
– Противоугонное отключено, – объяснил он. Потом тем же металлическим прутом включил зажигание. – Ну, залезай!
Адриана послушно уселась рядом с водителем, а Мама Ирина дисциплинированно устроилась сзади. Витас уверенно повел машину в темноте, держа высокую скорость, но внимательно следя за знаками.
– Кто его знает, надо быть поосторожнее. Хотя вряд ли кто остановит машину дипкорпуса, пока не подняли тревогу.
Адриана осторожно спросила, уж не вором ли он был в Литве.
– Вором? – вскинулся Витас. – Я был полицейским, правда, служил в русской полиции. И когда Литва получила независимость, меня вышвырнули как паршивую собаку… Но я, по счастью, успел поймать многих преступников и кое-чему научился!
Следя за дорогой, он объяснил, что знает место, где собираются выходцы из Югославии. Правда, этот бар у черта на куличках, но он надеется его найти, потому что однажды там был, а чувство ориентации в пространстве у него редкостное. Адриана глядела на него с восхищением, но ее одолевали сомнения.
– Надо было спросить у Джанджильберто, он-то, конечно…
– Он-то, конечно, сообщник югослава! Ну и чепуху ты несешь! Кто, ты думаешь, подослал к тебе югослава? Твой приятель Джанджильберто, кто же еще?
– Мне не верится, Витас. Он… ему были нужны деньги, согласна, но он не злодей. Он бы никогда не сделал зла ребенку. Вот тот тип – настоящее животное…
– Ой-ой, как ты защищаешь своего Джанджильберто! И после всего, что он тебе сделал, ты еще в него влюблена?
– Ни в кого я не влюблена!
– Ну, это никогда не поздно!
Но эта игривая перепалка двух влюбленных быстро закончилась. Витас свернул с главной дороги – с улицы Салариа? А может, Адреатина? А может, это уже за чертой города? Похоже, она так и не успела узнать свой благословенный город и без этого бродяги никогда бы не увидела вызывающих содрогание окраин. А он уверенно колесил по едва освещенным переулкам, где горел только каждый пятый фонарь и все тонуло во мраке. Бараки стояли островками, скроенными на один манер, с закрытыми дверями магазинов и вытоптанными клумбами. Повсюду молодежь гоняла мяч или заводила мотоциклы.
– Гляди, – с горечью сказал Витас, – и это Италия! Больше похоже на Россию или Болгарию в период «железного занавеса»… да, тут я чувствую запах дома…
– Здесь мы уже проезжали, – робко вмешалась Адриана.
Витас резко затормозил, и Мама Ирина, выведенная из дремы неожиданным рывком, заворчала.
– А ведь ты права, – почти с отчаянием сказал литовец. – Узнаю это место…. Бар Маймоне где-то недалеко, только не могу вспомнить…
– Может, вон там, где огни? – с надеждой ободрила его Адриана.
– Посмотрим, – согласился Витас, немного подумав. – Может, и здесь ты права!
XXIV
Славянин вылез из «мерседеса» и с хитрой усмешкой пошел навстречу Джанджильберто. Какая-то собака залаяла на луну, выглянувшую из-за облаков. Лунный свет падал на газометр на заброшенной строительной площадке.
– Привет, итальянец! Ты принес сам знаешь что?
– Где мальчишка?
– В надежном месте.
– Приведи его, и я отдам деньги.
– Сначала покажи деньги, потом пойдем за ним!
Джанджильберто снял с плеча компьютерную сумку:
– Они здесь.
Он медленно пошел на Славянина, но тот тряхнул головой:
– Стой, итальянец. Брось сумку сюда и отойди на два шага… Вот так, молодец!
Сумка оказалась у ног Славянина, и, чтобы ее поднять, ему пришлось наклониться. На короткий миг он потерял бдительность. Джанджильберто резким движением вытащил из кармана пистолет и бросился на Славянина. Но тот был настоящим профессионалом: одно легкое движение бедра – и Джанджильберто пролетел мимо. Правая рука Славянина режущим ударом обрушилась ему на затылок. Джанджильберто оказался на земле, пистолет выпал из руки. Славянин подобрал пистолет, шмыгнул носом и фыркнул с горечью:
– Ну и скажи, что с тобой сделать, итальянец?
Джанджильберто попытался подняться, но Славянин ударом ноги уложил его на землю.
– Давай договоримся, а? – рискнул Джанджильберто.
Славянин сплюнул на землю и проверил пистолет, блеснувший в лунном свете.
– Ух ты, «беретта»… ну и итальянец! Да она бьет, как пушка!
– У меня дома еще есть деньги… Ладно, Славянин, не дури… Мы же друзья!
– Да что ты? Мы уже стали друзьями? Не ты ли говорил, что мне не друг? Ха! Значит, я тебя не понял… значит, жаль, но ты был прав. У меня нет друзей. Пока, итальянец!
Славянин наклонился над Джанджильберто и выстрелил.
XXV
Бар Маймоне был сконструирован по принципу игрушки «Лего», которую собирал ребенок по чертежу, нарисованному на ладошке. По существу, это был большой барак с покосившимися столбами, затерянный в пустошах безликих пригородов. Адриану Витас запер в машине под охраной Мамы Ирины: время от времени какая-нибудь гнусная рожа, между двумя кружками пива, норовила заглянуть в окно, но грозный оскал собачьих зубов быстро отбивал охоту подходить. Закурив сигарету, Адриана клялась себе, что если ей удастся выйти живой из этой передряги и вернуть Карло матери, то она изменит свою жизнь навсегда. Она останется с Витасом. Они найдут скромную работу, нарожают детишек и построят дом, достойный называться домом. И она все ему о себе расскажет, ничего не утаит, даже самое ужасное и постыдное. И найдет способ оформить ему постоянный вид на жительство. Может, для этого даже выйдет за него замуж. Впервые после стольких лет Адриана начала вдруг молиться, а ведь Бог был ей совсем чужим. Да поможет Он ей найти мальчика и вернуться на истинный путь, да поможет Он ей стать лучше.
– Сядь назад, – приказал Витас, быстро влезая в машину.
С ним пришел низенький, сухопарый парень, которого он представил как Мирко. Мирко поклонился с улыбкой, и стало заметно, что у него нет половины зубов. Адриана скользнула на заднее сиденье, Витас снова завел двигатель железным прутом, Мирко, сидя рядом с ним, показал ему еле заметную дорогу в поле. Мама Ирина положила морду на колени Адриане, и она тихонько ее поглаживала.
