-Но он же жив... Ну, может, уволят со службы. В конце концов, это всё-таки была самооборона.

-Да, я бы на их месте тоже бы выстрелил. Ты видел, как он испепелил тех пятерых?

-Да, в штабе говорили, что он использует какое-то новое оружие, кстати, это оружие так и не нашли.

В этот момент я понял, что понимаю смысл сказанного, но не сами слова. Это удивило меня, и это удивление дало толчок моему мозгу. Я вспомнил, что произошло. Ещё не окончательно осознав, что это было, я испытал дикую, почти физическую боль в районе солнечного сплетения. Не раздумывая над своими поступками, я вскочил с носилок и встал во весь рост в фургоне.

Люди, сопровождавшие меня вскочили вместе со мной и синхронно заорали. Водитель услышал крик и остановил машину. Я выпрыгнул, вернее вывалился через матерчатую заднюю стенку фургона и оказался на залитой солнцем дороге. Около самого моего уха раздался истерический скрип тормозов. Я быстро откатился в сторону, а по тому месту, где я был, разворачиваясь пролетел джип и врезался в фургон.

Скорость была невелика, но сидевший за рулём человек был явно дезориентирован. Я быстро запрыгнул в джип, выкинул водителя и сел за руль. Машина завелась с пол-оборота, я отъехал назад, обошёл фургон слева и нажал на газ. Впереди, примерно в тридцати метрах от первого остановился и второй фургон, и из него на дорогу высыпали люди. Это были полицейские. Я инстинктивно нажал на кнопку клаксона, и люди отбежали от дороги, они не заметили, что за рулём был я, а если и заметили, то всё равно ничего не успели сделать. Я обогнал колонну и набрал максимальную скорость.

Дорога была прямой и пустынной. Изредка по разным сторонам от неё попадались кажущиеся оставленными, как всегда при приближении полицейского джипа, деревни, но большую часть времени по обе стороны от дороги на меня мчались две бесконечные полосы густого, дикого леса. Это кажущееся однообразие стало потихоньку выводить меня из состояния шока, в котором я пребывал. Постепенно ко мне возвращалась возможность испытывать эмоции, и когда я стал вспоминать события у машины, я натолкнулся на какой-то узел, или рубец. При всех прилагаемых усилиях, никак не удавалось вспомнить, что же произошло после того, как я прыгнул, чтобы заслонить Холи от автоматчиков.

Я пытался подойти к этому моменту с разных сторон, но это не вызвало ничего, кроме головной боли и того, что я настолько сконцентрировался на вспоминании, что попал колесом в громадную выбоину дороги и чуть не вылетел в кювет. Это привело меня к мысли, что надо остановиться и отдохнуть. Я сбавил скорость и стал рассматривать окружающий лес, в поисках укрытия. Практически сразу слева впереди появилась неширокая, основательно заросшая молодыми деревьями просека. Я свернул на неё, остановился, вышел из машины и вернулся на дорогу. Мне нужно было проверить, не осталось ли видимых следов моего съезда с дороги.

Разгладив помятую протектором траву, я стал разворачиваться, чтобы свернуть к машине, но неожиданно зацепился за выпирающий из земли корень и упал, расцарапал ладонь и больно ударив колено о небольшой овальный камень, неизвестно как оказавшийся в траве. Рука инстинктивно сжалась в кулак, я, не вставая, поднёс кулак, из которого уже стала капать кровь к лицу и разжал, чтобы осмотреть рану. Ладонь была залита кровью, несмотря на то, что царапина оказалась совсем небольшой. Я собрался встать и вернуться к машине, дабы найти там аптечку, но не смог сделать ни единого движения. Рука словно приковала меня к себе, у меня даже на долю секунды мелькнула мысль о столбняке, но я даже не успел её додумать. Вид собственной крови вернул меня в тот момент, когда я прыгнул, чтобы заслонить Холи от автоматчиков. Узел, который я с таким упорством пытался развязать, разошёлся сам собой, и я вспомнил всё.

Я очень смутно помню, что со мной происходило в следующие 10 минут, всё смешалось в бешеный калейдоскоп; реальность, воспоминания сплелись вместе и не отпускали меня ни на секунду. Порой мне даже казалось, что я сойду с ума, но со временем вихрь, поднявшийся в моём сознании, стал униматься, оставив на его поверхности только три слова: "Холи больше нет".

Я окончательно пришёл в себя, поднялся и сел за руль. Когда я искал глазами ручку переключения передач, я обратил внимание, что мои пальцы дрожат с амплитудой, приблизительно равной сантиметру. Я завёл машину и медленно поехал по просеке. Молодые деревья царапали борта джипа и с сухим грохотом проходили под днищем машины, снова поднимаясь за моей спиной. Дрожь в руках унялась, я перешёл из одного шока в другой, более лёгкий. Тот удар, который мне нанесла смерть Холи, был настолько сильным, что просто не вписывался в границы моих ощущений, и поэтому оказался изолирован защитными механизмами психики.

Убедившись, что дорога скрылась за поворотом, я остановил машину и положил голову на руки, скрестив их на руле. Я ощущал внутри себя полную пустоту и не мог ничего почувствовать, чувства просто отключились, осталась только способность думать.

Первое, что я осознал абсолютно ясно, то что я не могу и не буду жить без Холи, но в то же время я был уверен, что у меня просто не получится совершить самоубийство. Это понимание не было вызвано какими-то логическими доводами, я это просто знал. Единственным способом окончить своё существование, было отдать себя на растерзание Шану и компании, которых, как я понял, только этот вопрос и интересовал. Когда я пришёл к этому выводу, и уже включил зажигание, чтобы ехать обратно в монастырь, меня пронзила очень простая мысль. Я понял, что Шан осознал свою неспособность достать меня силой и построил схему, по которой я сам должен был вернуться и сдаться монахам. Он был прав во всём, даже в том, что мне не захочется жить после смерти Холи, он не учёл только одного, того что я разгадаю его схему и поступлю ровно наоборот. Существовал ещё один способ умереть для меня - дождаться великой битвы и не пошевелить и пальцем для спасения мира.

Я снова повернул ключ зажигания и двигатель заглох. Я вышел из машины, сел на капот и закурил. Я почувствовал, что мне стало намного лучше. Пустота заполнилась злостью, меня теперь даже не волновало, догонят ли меня, так как я был готов уничтожить без малейших колебаний каждого, кто встанет на моём пути. Я нашёл в машине несколько консервных банок, с трудом открыл их и съел содержимое, не подогревая. Потом я размотал бинты, чтобы посмотреть, куда в меня попали пули, но под залитыми кровью бинтами не было даже царапин. Вскоре стало темнеть, и я решил остаться ночевать на этом же месте. Я слышал, что в лесу спать можно только на дереве, иначе можно с лёгкостью стать "завтраком-туристом" для какой-нибудь местной живности. Я нашёл в багажнике несколько верёвок, залез на дерево и соорудил нечто, похожее на гамак. Я устроил его около большого дупла, в которое положил найденный в машине автомат. Обвязав одну верёвку вокруг пояса и закрепив её двумя запутанными узлами, я растянулся на расстоянии пяти метров от земли и мгновенно заснул.

Проснулся я от странных звуков. Снизу раздавались повизгивание и скрежет. Я не сразу понял, где нахожусь, и поэтому чуть не вывалился из своего древесного ложа. Сориентировавшись, я посмотрел вниз. То, что я там увидел, не вселило в меня ничего кроме холодного и липкого животного ужаса. Внизу, окружив дерево, повизгивая и иногда, вставая на задние лапы, опираясь на дерево, бесновалась стая волков. Трясущимися руками я достал из дупла автомат и несколько раз выстрелил в воздух, срубив пулями довольно крупную ветку, которая не замедлила упасть и процарапать мне лоб. Волки отбежали на безопасное, по их мнению, расстояние, но продолжали смотреть на меня голодными глазами. В этот момент я заметил, что при отсутствии сильного источника света, их глаза светятся ровным жёлтым огнём. Я понял, что без радикальных мер мне с дерева не слезть, направил автомат на стаю и выдал короткую очередь, раздался визг, и стая разбежалась.

Я просидел на дереве около получаса, постоянно оборачиваясь и прислушиваясь к шорохам ночного леса. Я понял, что здесь оставаться нельзя, так как волки были, мягко говоря, необычными, вследствие чего можно быть уверенным, что Шан знает место моей дислокации, а я не знал, что можно ждать от Шана.