Капитолина Андреевна. Вам товарищ Башлыков, очевидно, уже докладывал. Он знает нашу фабрику.

Степанян. Да, докладывал…

Капитолина Андреевна. Сложные отношения… Министерство как будто меня поддерживает, а среди своих скандал. Тридцать три года как будто честно работала, справлялась, а вот на тридцать четвёртом году советской власти, говорят, не справляюсь. Так, по крайней мере, полагает товарищ Курепин…

Степанян. Я часто думаю о том, Капитолина Андреевна, что значит тридцать три года нашей власти? (Говорит неторопливо, как бы думая вслух.) Что дала мне, бывшему чабану из-под Еревана, советская власть? Не бесполезно иной раз вспомнить, пофилософствовать.

Капитолина Андреевна. Философствовать не умею.

Степанян. А между прочим, необходимо. Так давайте же подсчитаем по-бухгалтерски, подведём баланс.

Капитолина Андреевна. Баланс, говорите?

Степанян. Да, баланс. Я не боюсь этого слова. Подсчитаем наши сокровища, как говорится. Уже несколько поколений прошло жизненный путь по-советски. Теперь каждый человек — не только наш, зарубежный — тоже может призадуматься: что дала нашему народу советская власть?

Капитолина Андреевна. А я и думать не стала бы о том, что мне дала советская власть. Всё дала. Жизнь, труд, счастье.

Степанян. Именно. Но знаете ли, куда я клоню? Когда думаешь, что дала тебе советская власть, обязательно спросишь себя: а ты ей что дал? И оказывается, ты в громадном долгу. Вы сказали: я работала честно. Вы и я можем сказать о себе: мы работаем честно. Ну и что же? Нет, это звучит гордо! Но если вдуматься… честностью хвалиться неудобно. Не хватает ещё, чтобы мы работали бесчестно.

Капитолина Андреевна (неторопливо, официально). Слушать вас очень интересно, товарищ Степанян. Но разве вы пригласили меня для этого умного разговора?

Степанян. Нет. Я пригласил вас для того, чтобы рассказать, как меня и министра поругал ночью один товарищ.

Капитолина Андреевна. За мою фабрику?

Степанян. Нет. Мы как раз имели глупость сказать ему. «Работаем честно». И он как раз ответил: «Что же, благодарить вас за это?..» Прошу вас сюда, Капитолина Андреевна. (Раскрывает шторы, и мы видим витрину, наполненную различными безвкусно сделанными галантерейными предметами и пёстро-серыми блёклыми тканями.) Посмотрите… (Снимает с витрины уродливую дамскую сумочку.) Как вам нравится хотя бы вот эта сумочка?

Капитолина Андреевна. Дрянь какая!

Степанян. А между тем всё это (жест на витрину) выпускается людьми, которые полагают, что они работают честно. План перевыполняют! Магазины завалены этим хламом! Тошнит от него… А теперь посмотрите сюда. (Раскрывает шторы, и мы видим вторую витрину, на которой выставлены разноцветные, радующие глаз ткани Щербаковского комбината и «Трёхгорки».) Оказывается, можно и так работать. Там труд, и здесь труд. Там труд безрадостный, здесь — творческий, вдохновенный!

Секретарь (входя.) Странная посетительница. (В дверь.) Остановитесь, гражданка!.. Товарищ Степанян занят. (Степаняну, пожимая плечами.) Вахтёру пропуск не показала. Идёт, как будто в свою квартиру.

Входит Агриппина Семёновна.

Секретарь (Агриппине Семёновне.) Вернитесь. Вы же видите, товарищ Степанян занят.

Агриппина Семёновна. Кругом новое начальство. Старый-то вахтёр с меня пропуска не требовал. Пригляделся. Да и секретарша за ручку здоровалась. Текстиль-то носишь, голубушка, а кто его делает — ин неведомо?

Капитолина Андреевна. Мама!.. Ты зачем?

Степанян (догадавшись, смущённо.) А-а-а!.. Товарищ Солнцева-старшая! Здравствуйте…

Агриппина Семёновна (подавая руку). Агриппина Семёновна.

Степанян. Здравствуйте!

Агриппина Семёновна. Здравствуй, батюшка, замминистра.

Степанян. Как хорошо, что вы зашли. И дочь ваша здесь.

Агриппина Семёновна (встретилась глазами с дочерью, несколько растерялась, но скоро оправилась от смущения). Вот и ладно батюшка. Значит, втроём и потолкуем.

Степанян (секретарю). Лена, прошу вас, пропускайте Агриппину Семёновну вне всякой очереди.

Секретарь (растерянно глядя на Агриппину Семёновну). Хорошо… Извините, пожалуйста. (Выходит.)

Агриппина Семёновна. Поможешь ты семейству нашему, товарищ замминистра?

Степанян. Непременно помогу. Святой долг…

Агриппина Семёновна. Прошу тебя. Очень ей помощь нужна.

Капитолина Андреевна. Жалостливая ты какая!

Степанян. Вы о чём, Агриппина Семёновна?

Агриппина Семёновна. Разговор у нас будет такой. Скоро на нашей фабрике столетие. Чем похвалимся? Народу какой гостинец подготовим?

Капитолина Андреевна. Сто сорок процентов плана — вот наш гостинец. Ты припомни, сколько фабрика давала, когда меня директором назначили? Не половину ли плана?

Агриппина Семёновна. Ты не назад — вперёд смотри. Это мне, старухе, прошлое вспоминать положено, я и вспоминаю. (Разворачивает свёрток, кладёт перед Степаняном красивую ткань.) Глянь-ка, батюшка, какова ткань, по душе?

Степанян. Девятисотые годы? Прохоровны?

Агриппина Семёновна. Угадал. Такие-то вещички мы с полсотни лет тому назад делали.

Капитолина Андреевна. Для купчих старались!

Агриппина Семёновна (укоризненно). Эх ты, Капитолина! Сама у станка стояла, а души мастера не понимаешь. Старые мастера любили хорошо, умело работать. Да на душе-то что было? Чем лучше работаешь, тем хозяин веселее. Он, хозяин-то, мать мою голодом уморил. А мне его мастерством своим радовать? Руки работу любили, руки стараются, а разум говорит: не старайся. У работы радость отнимал. (Капитолине Андреевне.) Мало, что силы крал — он и сердце-то обворовывал. А сейчас кто с холодным сердцем работать согласится? Ты людей советских понимаешь? Ты на дочь свою погляди!

Капитолина Андреевна. Всё я понимаю. Да и ты пойми: сколько твоя фабрика в прежнее время давала? Сколько теперь давать должна? Нынче вся деревня городское носит.

Агриппина Семёновна. Опять ты назад глядишь. Ты мне другое скажи. Зачем метро в мрамор, в бронзу одели? Я так полагаю: пусть видит советский человек, что всего самого лучшего достоин. А ты народу что даёшь? Одно слово — ширпотреб.

Капитолина Андреевна. Что же плохого в этом слоге? Мы на массы работаем.

Агриппина Семёновна. Массы! Худо ты, видать, их знаешь! В мою комнату со всего района массы приходят. Их спроси! Будет. Мы с тобой довольно толковали. Я не к тебе — к заместителю министра пришла. (Степаняну.) Отругай ты её, батюшка, похлеще. Авторитетней отругай, по-государственному!.. Неправильно, нехорошо Капитолина на фабрике хозяйничает. Её, понятно, критикуют — она отмахивается. Не дай человеку погибнуть. Пропиши ты ей горького! (Встала, собрала свёрток, поправила платок на голове.) С тем и до свиданья. (Выходит.)

Степанян (провожая Агриппину Семёновну). Спасибо за совет. (Прошёлся из угла в угол. Смеётся.) Вот как, Капитолина Андреевна! В клещи нас берут. И сверху и снизу.

Последние косые лучи перед заходом солнца бьют в окна кабинета.

Вы говорите, сто сорок процентов? Хорошо! Отлично даже. Вот, по данным главка, «Москвичка» идёт первой. Полагается премия, переходящее Красное знамя… А вот обратная сторона ваших ста сорока процентов. Девушки прислали из агрограда. Пишут (читает): «Что же это, у вас на фабрике художники куриной слепотой болеют? Или они думают — народ, он неразборчивый, всё сносит? Если так, то они просто бессовестные». Вы говорите, на массы работаете? Вот вам ответ масс. Не желают признавать массы ваших достижений.