Раздоры между самими португальцами, по мнению адмирала, были особенно опасны, когда вокруг богатых дворян собирались бедные колонисты, более всего из числа солдат. Образовывались враждующие кланы, начиналось сведение счетов с оружием в руках. Когда адмирал запретил дворянам подкармливать свое окружение, кланы на какое-то время распались. Что касается солдат-бедняков, то многие, не надеясь на государственное жалование, поступавшее с вечными задержками, уходили из португальских владений, превращались в «ренегатов» — наемников в войсках независимой арабской и индийской знати.

В ноябре 1524 г., когда в Кочин прибыл корабль с бывшим губернатором Менезишем, Васко да Гама был тяжело болен. Его представитель, отправившись к Менезишу, заявил, что тому запрещено сходить на берег, что адмирал велит бывшему губернатору рассматривать себя как подследственного и требует перейти на другой корабль, готовый отплыть в Португалию. Менезиш отправил приветствия адмиралу, но не стал торопиться с отъездом. Он знал, что дни адмирала сочтены, и надеялся, что после его смерти обстановка изменится. Возможно, он подумывал и о том, что адмирал, несмотря на свою строгость, перед смертью станет отходчивее. Ведь в дополнениях к завещанию он велел обеспечить приданым женщин, которых, по его распоряжению, бичевали в Гоа. Но, оказалось, адмирал не был намерен щадить Менезиша. К кораблю, на котором тот находился, подошли два других, верные адмиралу. Менезиш смирился, когда узнал, что отдан приказ открыть огонь, если он немедленно не подчинится.

В декабре Васко да Гама не вставал с постели, мучаясь нарывами на шее, не дававшими повернуть голову. Он умер в ночь с 24 на 25 декабря 1524 г. Останки мореплавателя вначале покоились в Кочине, затем — в Траванкоре, а с 1539 г. — в Португалии, в старой церкви Видигейры. В конце XVI в. прах был перезахоронен в новой церкви Видигейры, где его не трогали до XIX в. В 1834 г. к власти в Португалии пришли либералы, отказавшиеся давать деньги на охрану церквей. В первую же ночь, как только сняли сторожей в церкви Видигейры, могила адмирала была ограблена, его кости — разбросаны. Власти отнеслись к этому с равнодушием, и только через десять лет могилу опечатали. В 1880 г. предполагаемые останки Васко да Гамы отправили в Лиссабон, но вскоре выяснили, что его могилу перепутали с другой. В 1898 г. по случаю 400-летия открытия морского пути в Индию могилу снова вскрыли, и кости из нее отправили в лиссабонскую церковь Св. Марии Вифлеемской.[93] В 1966 г., когда был создан лиссабонский пантеон, туда перенесли прах Васко да Гамы. Он покоится рядом с останками великих соотечественников, в том числе Л. ди Камоэнса, который воспел его в своих стихах как национального героя Португалии.

Для португальцев XVI в., современников Камоэнса, Васко да Гама действительно был героем, обеспечившим их многочисленные богатства за счет торговли и эксплуатации заморских территорий. Но возвышение Португалии не было долговечным. Небольшая страна, получив многие выгоды от путешествий Васко да Гамы, не могла долго удерживать прочные позиции в разных частях света, не подкрепленные экономическим и политическим могуществом в Европе. В конечном счете от открытий Васко да Гамы должны были выиграть, помимо Португалии, все европейские государства, особенно наиболее развитые в торговом отношении Англия и Нидерланды. Португалия довольствовалась, и то до поры до времени, выгодной ролью посредника в международной торговле, ролью ведущей державы в бассейне Индийского океана.

Путешествия Васко да Гамы, как и Колумба, были знамением Нового времени, Возрождения, имевшего глобальные последствия для человечества. Подчас трудно разграничить результаты путешествий Колумба и Васко да Гамы, совпавшие по времени и во многом — по результатам. Оба мореплавателя расширили представления о земле и ее ресурсах, их открытия дали реальные сведения об океанских просторах. Появились новые стимулы для развития торговли, мореходства, судостроения, а вместе с тем — для развития Науки и техники.

В результате географических открытий XV–XVI вв. обозначился перелом в хозяйственных, политических и культурных связях Старого и Нового Света. Для отсталых обществ, включенных в европейские империи, колонизация означала переустройство в европейском духе, далеко не везде радикальное, подчас лишь намечавшееся. Переустройство осуществлялось насильственным путем вообще, а в переселенческих колониях, в частности, — путем физического уничтожения местных народов.

В странах Азии и Африки, куда проложили путь Васко да Гама и другие португальские путешественники, колонизация имела свои особенности. Отсталые Ангола и Мозамбик долгое время были лишь совокупностью военно-морских стоянок для кораблей, связывавших метрополию с бассейном Индийского океана. Позднее они стали постоянными поставщиками рабов в Новый Свет. Вместе с соседями по Тропической Африке они потеряли, по оценке афроа-мериканского историка В. Дюбуа, 10 млн людей, вывезенных в Америку, не считая погибших в невольничьих караванах, на кораблях при транспортировке за океан.[94]

Намного более развитые индийские владения Португалии сохранились до середины XX в. как торговые анклавы, как производители некоторых видов сырья. Наконец, Бразилия, открытие которой было подготовлено первым путешествием Васко да Гамы, стала переселенческой колонией, крупнейшей страной португалоязычного населения.

В 1960 г. в Лиссабоне был воздвигнут монумент в честь мореплавателей былых времен. На фоне каравеллы шла череда моряков, ученых, миссионеров. Впереди группы возвышался принц Генрих Мореплаватель, подготовивший заморские экспедиции в начале и середине XV в. Васко да Гаме досталось здесь несколько более скромное место одного из последователей воинственного принца. По сути дела расположение скульптур воспроизвело иерархию, которую ценил сам Васко да Гама, потративший два десятка лет, чтобы стать графом Видигейра. В истории он остался просто Васко да Гамой, знаменитым первопроходцем. Чтобы открыть морской путь на Восток, ему понадобились талант руководителя, энергия и смелость, которые были способны затушевать в глазах многих черты жестокого завоевателя.

Область Траз-уж-Монтиш (Загорье), где родился около 1480 г. Фернан Магеллан, лежит на севере Португалии, у границ испанских провинций Галисии и Леона. Здесь, несколько в удалении от океана, климат прохладнее, чем в других частях страны, но он не суров, даже по меркам Пиренейского полуострова. Зимой горы покрыты снегом, а летом на горных склонах выращивают прекрасные урожаи винограда. Его с давних пор в корзинах за плечами несли в деревни и поместья, разбросанные в долинах. Там виноград давили, спиртовали, а вино — всем известный портвейн — везли в Порту, второй город страны, океанские ворота северной Португалии.

В завещании, составленном в 1519 г., перед тем, как уйти в знаменитое плавание, Магеллан писал о себе, как о жителе Порту. Наверное, он это делал для упрощения, чтобы никто не задавался вопросом, где найти мало кому ведомый Траз-уж-Монтиш или приход Саброза, в котором жила мелкопоместная дворянская семья Магелланов. Но если сам мореплаватель отнес себя, пусть условно, к жителям Порту, то можно сказать, что в этом городе он бывал. Скорее всего, его возили туда в детстве, до того, как он попал на службу к королеве Леоноре, а потом к ее брату, королю Мануэлу, о чем кратко сообщил историк Б.Л. де Архенсола в 1609 г.[95] В Порту Магеллан должен был впервые увидеть океан, рыбацкие лодки, каравеллы с приподнятыми бортами, с ярусами парусов, которые ставили моряки, ходившие в далекие страны.