Очень хорошо, что в «Коммунисте» чисто (если это, конечно, правда). Может быть, им все-таки надоело, наконец. Мишка Хейфец читал мне по телефону нежное послание свое академику Францеву. Если академик его прочтет, то получит массу впечатлений. Кстати, Мишка сказал, что, по имеющимся у него сведениям, Францев — то ли глава Высшей Партшколы, то ли президент Академии Общественных наук (там произошли сейчас какие-то перемещения и поэтому сведения столь неопределенны), во всяком случае, это — холеный, элегантный барин, босс, геноссе и генацвале, в три дня не обгадишь.[254] Статью он писал, конечно, не сам — у него для этого секретариат есть.

Занимаюсь главным образом переводом, а также езжу в Пулково собирать схемы. Вот и сегодня поеду. Жара стоит — размягчение мозгов.

Ну вот пока и всё, жду, жму все что положено, твой [подпись]

P. S. Переписал бы у Манина Высоцкого, а? Для меня, а? На скорости 9, а?

Вскоре АН опять выезжает в Ленинград — для переработки «Возвращения».

22.06.66. Прибыл делать «В».

23.06.66. Дошли до СД. Есть идея написать пьесу. Ездили в бухгалтерию.

25.06.66.

26.06.66. «Возвращение». Обсуждается новый рассказ для 1-й главы.

29.06.66. Позавчера закончен «В». Пытался написать для ЛГ статью.

30.06.66. Написал статью для ЛГ. Сигнал УНС.

1.07.66. Ничего не делали. Смотрели «Ордена для вундеров»,[255] трепались.

2.07.66. Уезжаю. Поезд 13. отпр. 16.53.

5 июля состоялось заседание редсовета по сценарию ТББ.

сценарно-редакционной коллегии 3-го творческого объединения по 2-му варианту литературного сценария

А. и Б. СТРУГАЦКИХ «Трудно быть богом».

Обсудив 2-й вариант сценария «Трудно быть богом», сценарно-редакционная коллегия 3-го творческого объединения отмечает, что сравнительно с 1-м вариантом авторами проделана значительная работа, которая в основном сказалась по линии развития приключенческого сюжета.

Вместе с тем сценарно-редакционная коллегия считает, что в целом сценарий еще не может считаться завершенным.

По-видимому, стремление совместить концепцию романа с задачей приключенческого фильма встречает серьезные трудности. Попытка такого совмещения приводит пока лишь к тому, что мрачность предлагаемой обстановки не компенсируется и не преодолевается содержанием и силой нравственной темы. Напротив, она, т. е. мрачность, лишь сгущается от того, что сценарий, удерживая результативный вывод романа, не удерживает и не может удержать его многостороннее логическое объяснение. От этого и самый вывод теряет свою убедительность и ставит под сомнение нравственную основу вещи. Оказывается, что сценарий не просто уступает роману в полноте смысла, но, пытаясь сохранить его в сокращенном и адаптированном виде, так сказать, меняет его алгебраический знак. Если роман адресуется к сознанию долга и утверждает подвиг самодисциплины во имя далекой и большой цели, то в сценарии с неизбежностью акцентируется тема ограниченных возможностей человека, его бессилия перед обстоятельствами, предопределенности поражения в рамках его личной судьбы. В романе последнее составляет лишь одну из сторон сложной темы, в сценарии это становится ее господствующим и едва ли не исчерпывающим определением.

Очевидно, стремясь к героико-приключенческой картине, необходимо свободнее отходить от романа. Ограниченная, сравнительно с романом, емкость сценария выдвигает не только вопросы объема, но и вопросы содержания. Очевидно, речь идет о необходимости сохранить наиболее общее определение темы романа, т. е. темы нравственного достоинства человека, противостоящего напору исключительно трудных обстоятельств. Но в условиях сценария для этого необходимо пересмотреть конкретные поводы столкновения и конкретное существо подвига героя. В этом направлении авторы сценария идут еще недостаточно смело и свободно, связанные больше, чем нужно, усложненной и непосильной для сценария концепцией романа.

Сценарно-редакционная коллегия считает, что сценарий не может считаться завершенным и что работу над ним необходимо продолжить. Вместе с тем работа находится в такой стадии, когда желательно участие в ней будущего режиссера картины. Без этого ее результаты и даже конкретные направления поправок будут оставлять ощущение неокончательности и создавать перспективу дополнительных поправок и вариантов, что нередко ведет к «заредактированности» и омертвению сценария. В связи с этим сценарно-редакционная коллегия предлагает законсервировать работу до определения имени режиссера, после этого вернуться к обсуждению сценария с тем, чтобы предложить авторам конкретно обозначенное направление работы, т. е. поправки к третьему и, надо надеяться, окончательному варианту сценария.

Гл. редактор 3-го Творческого Объединения Я. Н. Рохлин

Уважаемые Аркадий Натанович и Борис Натанович!

5 июля состоялось редакционное совещание 3-го творческого объединения, на котором присутствовал один из авторов — Борис Натанович — и где состоялся довольно подробный разговор о последнем варианте сценария «Трудно быть богом». Сценарий вызвал горячий обмен мнениями, были подвергнуты тщательному анализу его идейная концепция, художественные достоинства и просчеты, обсуждавшие пытались нащупать его наиболее уязвимые места, возможности последующего движения работы. При всем разнообразии суждений и точек зрения отношение творческой заинтересованности сценарием было очевидно: необычность жанра, сочетание серьезности поставленных проблем с остротой сюжета и разнообразием пластических возможностей представляют несомненную привлекательность для экрана и определяют перспективность дальнейшей судьбы этого замысла.

Не вдаваясь в подробности обсуждения, необходимо отметить основные вопросы, на которых сосредоточилось внимание редакционного совета.

Наибольшие сомнения внушает решение центрального образа сценария — Дона Руматы-Антона. Владея поистине сверхъестественной силой, он скован и сдержан в своих действиях, он не в состоянии, хотя и очень стремится, помочь этой планете, которую разрывают противоречия средневековья. Румата-ученый и Румата-человек вступают в неизбежный и сложный конфликт, и основная мысль сценария постепенно сосредоточивается на этом нравственном поединке человека с самим собой. Как должен поступить человек, совесть которого призывает к действию и личному вмешательству в события, а целый ряд обстоятельств сдерживают его порывы и навязывают совсем иной путь. Каково бы ни было окончательное сюжетное решение этого конфликта, ясно, что оно должно прозвучать, как нравственная победа героя, как образец духовного величия человека, в любой, даже самой трудной обстановке действующего во имя блага людей и справедливости.

Во время обсуждения были подвергнуты сомнению излишняя мрачность обстановки, обилие кровопролитных сцен, зарисовок чисто гиньольного свойства. Думается, да и авторы согласились с этим, что эта сгущенность красок не является самоцелью и в процессе дальнейшей работы будет найдена необходимая мера образной характеристики фашиствующего средневековья.

В нашу задачу сейчас не входит подробное изложение редакционных замечаний по сценарию. Нам прежде всего необходимо определить то состояние, в котором находится наша совместная работа, и понять, в какой наиболее продуктивной форме она может двигаться дальше. Дело в том, что редакторский этап наших взаимоотношений, во время которого было написано два принятых и два промежуточных варианта сценария, себя исчерпал. Наступило время, когда только вмешательство режиссера, заинтересованного и увлеченного этой своеобразной темой, может сдвинуть и плодотворно завершить начатое дело. Поэтому сценарий, который редакционный совет объединения принимает как второй вариант, в настоящее время вступает в стадию консервации. В этих условиях мы не можем ни назначить Вам определенного срока, ни требовать от Вас каких бы то ни было поправок и продолжения работы. Как только появится возможность вновь вернуться к работе над сценарием, т. е. возникнет убедительная кандидатура режиссера, мы тотчас известим Вас об этом.