Линь Бяо повернулся и пошел к машине.
В большой совершенно пустой комнате, куда вошел Линь Бяо, пол был застлан циновкой из тростника. Единственное украшение — портрет в литой золотой раме, вышитый шелком — висело на стене. Против портрета, скрестив ноги, сидел старец с бритым лицом, седой как лунь. Одного взгляда было достаточно, чтобы уловить сходство между ним и огромным портретом на стене.
Да, это был председатель Мао, человек, чье имя приводило в фанатический экстаз четверть населения Земли. Его глаза из-под опущенных век спокойно смотрели на портрет. Руки были безжизненно сложены на коленях. Он слегка покачивался, шевеля в такт губами. До Линь Бяо донеслись слова:
— Как божественно звучит светлый весенний ручей, пробегая под окном моей фанзы…
На какой-то миг Линь Бяо показалось, что в тусклых глазах председателя вспыхнули искры интереса к происходящему вокруг, но нет… Старик не обратил на него никакого внимания.
— И он унесет в океан белые лепестки вишни, цветущей под окнами моей фанзы…
Желтая стариковская рука потащилась к кисточке и туши. Он придвинул к себе пюпитр с тонкой рисовой бумагой, окунул кисточку в баночку с тушью, подождал, пока стекут лишние капли…
Линь Бяо прошел вдоль стены и оказался за спиной председателя. Он быстро снял ботинки и в одних носках, на цыпочках подошел к председателю сзади. На чисто выстиранной блузе председателя Мао в районе лопатки была большая прореха, аккуратно зашитая через край белыми нитками. Линь Бяо поднял ботинок и с силой опустил его на голову председателя Мао-Дзэ-Дуна.
Войдя в зал заседаний, Линь Бяо остановился около портрета. Это была обычная процедура, предшествовавшая любому деловому или частному собранию — поклон портрету председателя Мао. Линь Бяо делал это уже тысячи раз, но сейчас, вглядываясь в лицо человека, изображенного на холсте, он сразу вспомнил того дряхлого старика, лежащего на тростниковой циновке. Тушь пролилась, и ее пятна окрасили одежды председателя. Тушь попала ему и на лицо. Оно стало черным, как лицо негра. Даже чернее. Чернее, чем лицо негра М’Пы, который прислуживает ему, Линь Бяо, по утрам. Черный негр с золотыми кольцами в носу и в ушах. Линь Бяо рассмеялся: как всё просто!
Его смех, его громкий смех был кощунством, вызовом… В торжественной тишине зала, убранного красными флагами и изречениями Председателя Мао, написанными на красном шелке белыми и черными иероглифами, он был неуместен и даже чужд. В этом зале еще никто и никогда не смеялся.
Все, кроме Линь Бяо и Пынь Чженя, мэра Пекина, уже сидели за столом, но Пынь Чжень бы седьмым человеком в Поднебесной, в то время, как он, Линь Бяо, занимал шестое место, а поэтому он приучил себя не замечать Пынь Чженя. Все повернулись к Линь Бяо. А он, между тем, всё продолжал смеяться.
Какой потешный негр! Пятнистый негр, желтый с черными пятнами. Линь Бяо закончил смеяться, достал из кармана дорогую сигару, завернутую в целлофан. Сигару только вчера доставили ему из Макао. Еще никто не курил сигар под этими сводами…
Все посмотрели на него. Быстро вошел Пынь Чжень, сел на свое, седьмое место, седьмое от серебряной статуи Председателя Мао, и тоже стал смотреть на Линь Бяо.
Линь Бяо затянулся душистым дымом и, не торопясь, пошел к столу. Он прошел свое место и место Дэн-Сяо-Пина, и престарелого маршала Джу Дэ, и Чжоу-Энь-Лая, и, дойдя до Лю-Шао-Цы, сидевшего рядом с изваянием, встал за его спиной. Он вновь затянулся.
Все, кроме Лю-Шао-Цы, смотрели на него. Линь Бяо улыбнулся. Он улыбнулся снисходительно и даже почти дружески.
— Ну, что вы так смотрите на меня? Мне весело. Я смеюсь. Право, не знаю, почему, но мне действительно весело. И я бы хотел, чтобы и вам всем тоже было весело.
Они молча смотрели на него, и тогда Лю-Шао-Цы, не оборачиваясь, проговорил:
— Товарищ Линь Бяо, наверное, забыл, что мы собрались здесь не для того, чтобы рассказывать друг другу о своем самочувствии и настроении. Мы собрались здесь…
— Два часа назад я прихлопнул старикашку ботинком, — всё с той же улыбкой перебил его Линь Бяо. — Я ударил его ботинком по затылку, и он до сих пор лежит там, у себя. Должен же был кто-то помочь ему умереть? Он даже не вскрикнул, не проронил ни звука. Клюнул носом в циновку и лежит там до сих пор.
Лю-Шао-Цы вскочил на ноги. Крик застрял у него в горле. Линь Бяо подхватил его легкое тело и помог опуститься на пол. Потом он сел на то место, где только что, спиной к нему, сидел Лю-Шао-Цы.
Остальные молчали. Линь Бяо ожидал большей реакции. Он вправе был ожидать большей реакции…
— Теперь я буду сидеть здесь, а вы сидите, как сидели раньше, — с улыбкой сказал он. — Так о чем мы хотели поговорить?..
Лю-Шао-Цы застонал, видимо, приходя в себя. Линь Бяо посмотрел на него с сожалением. «Возраст, — подумал он. — Даже тигр в старости становится дряхлым, и зайцы могут поранить его своими сильными задними лапами».
— Товарищ Пынь Чжень, — мягко сказал он, — надо позвать врача для товарища Лю-Шао-Цы.
Пынь Чжень встал, и в его голосе зазвучал металл:
— Я думаю, что это место должно достаться достойнейшему из нас. Сто шестьдесят тысяч лучших коммунистов Пекина захотят сказать свое веское слово!
— Товарищ Пынь Чжень, считайте, что сто шестьдесят тысяч лучших коммунистов Пекина уже ничего никому никогда не скажут.
Голос Линь Бяо звучал спокойно и почти доброжелательно, но в глазах его была всё та же сталь.
— А теперь я хочу обсудить с вами, не пора ли нашему самому любимому вождю показаться революционным массам? Для начала, я думаю, он переплывет реку Янцзы.
1968 г.
В этом году появилось не так-то уж и много публикаций, но теперь каждая публикация для АБС — это событие. Вышел седьмой том в «Библиотеке современной фантастики» с ТББ и ПНВС. В ленинградском сборнике «Эллинский секрет» вышла «лесная» часть УНС. И появились две публикации переводов, выполненных С. Бережковым: «День триффидов» Дж. Уиндэма и «Хемингуэй в космосе» К. Эмиса.
В самом начале следующего года была назначена встреча — для работы. Да и вообще, год заканчивался славно: были трудности, но преодолимые; были опасности, закончившиеся ничем. И было много приятных знакомств, и появилось ощущение: «Нас любят читатели, появился НАШ читатель». А что может быть сладостнее для любого писателя?
Продолжение следует
Впереди ещё много интересного. Интересного, но, увы, не столь радостного. Впереди жесткое противостояние, битва за каждое издание, за каждую острую фразу. Впереди — трудные времена. И тем не менее — всё еще весьма «вегетарианские». На удар врагов ещё будет позволено отвечать контрударом друзей. Ещё будут замечательные книги и любимые по сей день издания.
Мы завидуем Вам, Читатель!
Благодарности
Составители бесконечно признательны СТРУГАЦКОМУ Борису Натановичу за согласие опубликовать переписку братьев Стругацких и за содействие в ее подготовке к печати.
Составители выражают благодарность за участие в подготовке этой книги:
ВИШНЕВСКОМУ Евгению Венедиктовичу;
МАНИНУ Юрию Ивановичу;
членам группы ЛЮДЕНЫ: Роману Арбитману, Владимиру Борисову, Владимиру Дьяконову, Вадиму Казакову, Алле Кузнецовой, Роману Муринскому, Леониду Рудману, Юрию Флейшману, Михаилу Шавшину, Илье Юдину, а также Александру Кривченко.
