Мгновенно отпрыгнув в сторону, Конан выставил перед собой меч. «Что делать? — думал киммериец. — Если эта дрянь так легко отрастила новую руку, значит, сталь ее не берет. Бежать? Ну нет!..» И тут ему стало не до рассуждений. Чудище вело себя более чем странно. Оно вроде бы и не нападало, но и не отпускало варвара, не давая ему ни отступить, ни прорваться вперед, играя с ним, как кошка с мышью. Мышь, правда, может лишь попытаться улизнуть, а киммериец отчаянно защищался. Он наносил удар за ударом, рассекая удивительно податливую плоть противника, желтые брызги крови немыслимого создания летели во все стороны, а оно лишь разевало рот, заходясь в беззвучном хохоте, пробегало по своим ранам длинным сизым языком и вновь представало перед Конаном целым и невредимым.

Странный бой затягивался, и киммериец почувствовал, что силы стремительно покидают его, будто это его собственная кровь пропитала землю на том месте, где шел поединок. Движения его замедлились, перед глазами поплыла дымка.

Неожиданно монстр присел, согнув ноги во всех своих коленях, и его язык, словно прочная веревка, обмотал лодыжки варвара. Чудовище резко выпрямилось, и Конан шлепнулся навзничь, сильно ударившись затылком о корень дерева. Последним, что он успел увидеть перед тем, как тьма поглотила его, был меч, который вылетел из руки и, сверкнув на солнце, глубоко вонзился в мягкую землю.

Когда он с трудом открыл глаза, существо сидело на корточках совсем близко и внимательно разглядывало его. Увидев, что человек пришел в себя, оно радостно улыбнулось, схватило его в охапку, выпрямилось и потащило ко рту, явно намереваясь попробовать, каков он на вкус.

Собрав последние силы, Конан вцепился в средние рога твари и напряг мышцы, пытаясь хотя бы оттянуть конец. И тут произошло нечто невероятное. Рога с хрустом обломились, оттуда вырвался воздух, ударив смрадной струей высоко в небо, монстр обмяк и грудой грязного тряпья сложился у ног варвара. Останки задымились и исчезли. Когда едкий дым рассеялся, киммериец увидел, что сжимает пустые кулаки.

Он едва держался на ногах, сил не осталось даже на то, чтобы о чем-то думать. Конан кое-как доковылял до меча, еле-еле выдернул его из земли и, волоча клинок за собой, побрел дальше.

К его счастью, до моря оставалось не больше трехсот шагов. Лес неожиданно расступился, и Конан увидел узкую полоску песчаного пляжа, а за ней — спокойную сине-зеленую морскую гладь.

Колени его подогнулись, и он рухнул лицом в песок, но не остался лежать, а упрямо пополз вперед.

Добравшись до воды, он встал на четвереньки, набрал полные пригоршни и ткнулся в них лицом…

Он даже не успел почувствовать, холодная вода или теплая. Невидимый вихрь поднял киммерийца, закружил его, и он снова провалился в пустоту.

Превосходно! Я рад видеть тебя в здравии, мой юный друг. Похоже, на сей раз мне наконец-то встретился настоящий игрок… — услышал киммериец. Перед Конаном, который еще не совсем пришел в себя, сидел Гекмон, улыбавшийся так радостно, будто его только что известили об огромном наследстве.

Хозяин замка, казалось, даже помолодел, и теперь вряд ли кто-нибудь мог предположить, что ему больше тридцати лет.

Впрочем, киммерийца ничуть не волновало, как выглядит Гекмон. Он безмерно устал и теперь хотел лишь одного: спать.

— Слушай, — не совсем вежливо прервал он Гекмона, — давай завтра доиграем.

— Завтра? — всплеснул тот руками. — Завтра?! Ну уж нет! Я надеюсь, ты задержишься у меня Денька на три-четыре… Хотя бы. Это непростая игра. Для нее нужны силы и время. А то и погибнуть можно.

— Три так три, четыре так четыре, — равнодушно согласился Конан, чувствуя, как веки наливаются тяжестью. — Главное, чтоб не один.

— Вот и чудно, — ласково улыбнулся Гекмон. — Если не возражаешь, я сделаю свой ход, а когда вернусь, отправимся отдыхать. Пока ты свершал там, — от ткнул пальцем в середину игрового поля, — свои подвиги, я лично проверил, какую комнату тебе приготовили. Будешь доволен.

С этими словами он взял кости, встряхнул их в ладони и разжал пальцы. На обоих кубиках выпало по единице. Фигурка жреца, которая осталась для хозяина, бодро переместилась на нужную отметину, и не успел варвар и глазом моргнуть, как Гекмон исчез. Просто растворился в воздухе.

Конану даже спать расхотелось. Он с любопытством взглянул на круг, где до этого мелькали изображения гор и леса, через которые ему пришлось пройти, но ничего, кроме клубов темно-серого тумана, не увидел.

Неожиданно дверь за спиной тихонько скрипнула, киммериец резко обернулся и чуть не подпрыгнул от изумления: на пороге стоял Аркад.

— Ты?! Как ты здесь очутился?

— Неважно, — отмахнулся мальчишка. — Я хочу…

— Неважно? — перебил его Конан. — Да я…

— Замолчи! — гаркнул рыжий так, что у варвара почему-то пропало желание задавать вопросы. — Времени нет. Он вот-вот вернется. Ты думаешь, тебя долго не было? Как бы не так. Тень от дерева во дворе и на ладонь не сместилась… Слушай меня внимательно. Я знаю очень много. Гекмон — вампир. Но пьет он не кровь, а чувства. Посмотри на себя…

Он протянул Конану зеркало, и тот лишь тихо присвистнул, увидев свое отражение. С блестящего серебряного овала на него смотрел не восемнадцатилетний юнец, а мужчина лет тридцати — тридцати пяти с мелкими морщинками возле глаз и проседью в смоляных волосах.

— Понял теперь? — продолжил Аркад, не давая Конану и рта раскрыть. — Он выпьет твою силу, и ты через пару дней умрешь от старости. Но я тебя спасу.

— Кто ты? И почему ты помогаешь мне? — Варвар наконец вновь обрел дар речи.

— Я не человек. Но это длинная история, и рассказать я ее тебе уже не успею. А почему решил помочь… — Он на миг задумался. — Сам не знаю. Вы, люди, очень странные существа. Стоит побыть в вашем обличье подольше, начинаешь думать и действовать как человек. А ты мне понравился. Такие не должны погибать столь глупо и бесславно.

— Но ведь ты рискуешь…

— Чем? — усмехнулся Аркад. — У меня нет своего тела, так что меня нельзя изувечить. Я бессмертен. Я… Впрочем, не обо мне речь. Вот, держи.

Он протянул что-то Конану, и тот увидел, что мальчишка дает ему маленькую деревянную человеческую фигурку, сработанную весьма грубо, на тонком кожаном шнурке. Пока киммериец рассматривал подарок, Аркад объяснил:

— Это Корень Жизни. Видишь, как он похож на человека? Он дарует своему владельцу здоровье, силы, удачу, возвращает молодость даже дряхлым старцам. Носи его на шее, и с тобой ничего дурного не случится. Только спрячь от посторонних глаз. Да, еще. Смотри, на нем множество отметинок. Столько раз этот корень давал жизнь ростку. Ему больше сотни лет. Он очень сильный.

Он неожиданно замолчал и прислушался. Конан тоже напрягся, но ничего подозрительного не обнаружил.

— Мне пора. Время истекло, — сказал рыжий и юркнул в дверь.

И тут же прямо напротив Конана возник Гекмон. Варвар едва успел спрятать Корень Жизни.

— Вот я и тут, — светло улыбнулся ему вампир. — Не знаю, как ты, а я замечательно провел время. Однако, — он сочувственно посмотрел на своего гостя, — не хочу тебя утомлять. — Гекмон хлопнул в ладоши, и на его зов мгновенно явился слуга. — Орд, проводи молодого человека в его комнату. Ему надо отдохнуть.

Пройдя десятка три шагов по широкому коридору, ярко освещенному короткими и узкими факелами, держатели которых могли бы поспорить красотой и изяществом с изысканными ювелирными украшениями, слуга распахнул тяжелую дверь, пропустил гостя вперед, отвесил низкий поклон и молча удалился.

Конан вошел в комнату и быстро окинул ее внимательным взглядом. Не очень просторная, она была чисто прибрана и хорошо обставлена. На полу лежал толстый темно-серый ковер с затейливым рисунком из красных полос, в пушистом ворсе которого ноги утопали по щиколотку. Стены были затянуты темно-красной кожей тонкой выделки с серебряным тиснением. Под окном, забранным изящной густой решеткой, стояла низкая кровать такой ширины, что киммериец, отличавшийся немалым ростом, спокойно поместился бы поперек нее. На одной из стен, справа от кровати, висело большое серебряное зеркало без оправы, но несколько масляных светильников, обрамлявших его, бросали такие причудливые тени, что казалось: оправа была, причем не простая, а все время менявшаяся. Глубокое кресло и столик возле двери, на котором стояли серебряный кувшин и таз для умывания, завершали обстановку.