– Вы уже пришли ко мне в форт за помощью. И хотя вы одеты самым странным образом, вам трудно скрыть свою красоту, даже под слоем золы, – промолвил он, поворачивая ее лицо за подбородок то в одну, то в другую сторону.

Энни резко оттолкнула руку мужчины.

– Прошу вас, сэр, прекратите, – требовательным голосом воскликнула она. – Я здесь не для того, чтобы играть с вами в кошки-мышки. Мой старший брат оказался в смертельной опасности. Вы должны помочь мне.

Майор Дурсль медленно отпил глоток вина и, не сводя своих мутных, глаз с Энни, усмехнулся.

– Мне известно о вашем братце многое, как, кстати, и о вашем женихе, – растягивая слова, произнес он.

У Энни перехватило дыхание. Оглушенная и онемевшая от страшного предчувствия, девушка медленно попятилась назад.

– Нет, – наконец сумела прошептать она. – О, Господи, нет… Они мертвы, так?

Дурсль хищно оскалился:

– Они хуже, чем мертвы, сударыня, они вне закона. Первый британский отряд, который их обнаружит, вздернет их на ближайшем дереве. По моему приказу, между прочим…

– Но что же они сделали?! – в страшном волнении воскликнула Энни. – Я знаю своего брата, он не способен на преступление! Несмотря на свою вспыльчивость, Патрик один из самых порядочных людей, которых я знаю!

Майор с гневом посмотрел на нее и процедил сквозь зубы:

– Ваш жених участвовал в убийстве британского офицера. Сотрудничая и потакая во всем этим грязным дикарям, он докатился до того, что воюет против собственной нации. Какой позор!

Энни попыталась возразить, но Дурсль движением руки остановил ее:

– А ваш дорогой братец помогал Уиллоби прикончить вашего покорного слугу. К счастью, я оказался умнее, и их план провалился. Я остался жив и теперь имею счастье лицезреть вас, моя красавица. Но я надеюсь на большее…

С этими словами он накинулся на Энни, схватил ее за запястья и привлек к себе. Крепко держа ее тело в своих объятьях, он начал грубо целовать ее, впиваясь в ее губы и не обращая внимания на то, как она извивается в его руках. Его чресла жгло как огнем. Никогда в жизни он не испытывал такого неистового желания овладеть женщиной.

Майор раздвинул ее губы своим языком и, крепко прижимая Энни к себе одной рукой, начал шарить по ее спине и ягодицам.

Почувствовав язык майора внутри своего рта, и ощутив прикосновение его жадных рук к своему телу, Энни содрогнулась от отвращения. Она не могла вынести такой пытки! Не отдавая себе отчета в том, что делает, она крепко сжала зубы и ощутила во рту соленый привкус крови, брызнувшей из прокусанного языка майора.

У Дурсля глаза полезли на лоб, словно молния пронзила его. Он оттолкнул от себя Энни и взвизгнул, чувствуя, как из уголков его рта струятся ручейки теплой крови. Озлобленно прищурясь, он уставился на девушку, сглатывая кровь, сочившуюся из раны на языке.

– Ах ты, ведьма! – взревел он. – Сука!

Энни резко повернулась к двери, в которую ворвался сержант, сопровождавший ее в форт. На нем не было лица.

– Майор Дурсль, что…

Пинкорн осекся, заметив, что изо рта майора струится кровь, капая на его обнаженную грудь. Переведя взгляд с майора на Энни, сержант про себя усмехнулся. Девчонка, похоже, прокусила майору язык! Она обладала недюжинным мужеством. Ведь эта женщина осмелилась оказать сопротивление человеку, имевшему такой вес в британской армии!

Майор Дурсль судорожно махнул рукой.

– Пинкорн, убери ее отсюда, – рявкнул он. – Привяжи к позорному столбу во дворе, как мы это делаем с непокорными солдатами, приговоренными к наказанию плетьми. Она оказалась такой же дикаркой, как и все янки, с которыми мы до сих пор сталкивались. Она хуже самой грязной туземки!

Майор гневно взглянул на Энни.

– Я научу тебя послушанию, – грозно промолвил он. – Тебя привяжут к позорному столбу, и ты простоишь там всю холодную ночь, а также весь день на знойном солнце, пока не попросишь пощады и не пообещаешь вести себя так, как ведут леди.

Он подошел к девушке и ударил ее по щеке.

– Я не убил тебя сразу же только потому, что слишком сильно хочу тебя и надеюсь, что ты образумишься и поймешь, что для тебя это единственный выход. Твои брат и жених не сегодня – завтра будут казнены, и ты останешься совершенно одна, понимаешь? Тебе предлагает свое покровительство один из самых влиятельных людей в этой стране, тебе это ясно?

Не будь же дурочкой, малышка, давай забудем твое плохое поведение…

Глаза негодяя возбужденно заблестели.

– Никогда, – выдохнула Энни, еле живая от страха и отвращения. Майор Дурсль грубо толкнул девушку в спину.

– Забери ее отсюда, – распорядился он, сплюнув кровь на пол. – И не приводи сюда, пока она сама не попросит об этом. Ты понял меня, Пинкорн?

Сержант кивнул, ссутулившись и потупив взор.

– Да, сэр, – пробормотал он.

Пинкорн мягко взял Энни под руку и вывел из дома. В лунном свете, освещавшем лицо Энни, были заметны ее слезы. Молодой человек повернулся к девушке и взглянул ей в глаза.

– Я вовсе не хотел, чтобы это случилось с вами, мисс. Ей Богу, не хотел…

Энни утерла слезы.

Манипу довольный возвращался с охоты: ему удалось подстрелить целого лося. Конечно, ему не притащить было всю тушу, но и того, что охотник отрезал, хватит на несколько сытых обедов.

Войдя в дом, Манипу застыл на пороге: у очага весело хлопотала Маора, а Энни нигде не было видно. Вождь сразу почувствовал неладное: слишком радостная была жена, наверняка, Энни не просто вышла из дома, а что-то случилось.

– Маора, где белая женщина? – грозно спросил Маниту, сбрасывая с себя куски туши.

Туземка, оставив свои приготовления к ужину, подошла к мужу и, смиренно опустив голову, тихо ответила:

– Муж мой, эта неблагодарная женщина сбежала, отвергнув твою защиту и любовь. Я собирала хворост в лесу, когда эта бледнолицая негодяйка скрылась, украв одну из лошадей на конюшне. Она не стоит твоего внимания и сожаления, она сама отвергла тебя.

Манипу, нахмурив брови, молча глядел на Маору, потом подозрительно спросил:

– Откуда ты знаешь, что все произошло именно так, а не иначе? Ты же говоришь, что была в лесу. Ты что-то не договариваешь, Маора. Имей в виду, что если это ты виновата в том, что белая женщина исчезла, наказание мое будет ужасным. Так что же случилось на самом деле, жена моя?

Маора обиженно затараторила:

– Я ни в чем не виновата перед вождем, а о том, что белая женщина украла лошадь и скрылась, я знаю со слов других. Мне сказали, что она вышла из нашего дома с кувшином, как будто бы за водой. На нее сначала, никто не обратил внимания, потому что она оделась так, как одеваются наши женщины, и голову повязала также. Ее заметили только тогда, когда она на лошади вылетела из конюшни и направилась к лесу. Все произошло очень быстро, никто не стал ее догонять, потому что думали, что это девушка из нашей деревни, хотя она так странно себя вела и взяла чужую лошадь, но никто не подумал, что это белая женщина. Она испачкала себе лицо и руки золой, чтобы стать смуглее.

Вождь выслушал жену, молча повернулся и вышел из дома. Он шел, не разбирая дороги, замечая, как удивленно и испуганно на него смотрят соплеменники. Вид его был страшен. Манипу был в ярости: он привез Энни к себе домой не как рабыню, а как свою жену, хотя мог бы уже давно обладать ею. Но он не стал этого делать, а ухаживал за нею, как влюбленный юнец; дал ей время успокоиться, привыкнуть к нему и к его народу. Ей воздавались бы почести как первой женщине племени, поэтому ее поведение казалось Манипу непонятным и оскорбительным. Его лицо потемнело от гнева, кулаки сжимались. Больше он не будет внимательным и нежным с белой женщиной. Он отправится в погоню, найдет ее и покажет ей, что такое власть сильного мужчины. Энни почувствует и его ярость, и его желание. Она будет его женой, хочет она того или нет. Если эта женщина не принимает его любовь, то покорится его власти. Она будет кричать в его объятиях, готовить ему еду, убирать его дом, рожать ему детей… В конце концов, она уже и не вспомнит свою жизнь до того, как попала в племя Маори.