Люди, которые верят в свободу как в идеал, могут страстно отстаивать ее, но они не обязательно понимают ее смысл, поскольку она служит им в качестве идеала, они стремятся рассматривать ее как абсолютное благо. На самом деле свобода совсем не лишена неприятных аспектов. Когда жертвы приносят свои плоды и свобода действительно достигается, это может казаться более очевид­ным, чем когда свобода была простым идеалом. Аура героизма спадает, а соли­дарность, основанная на общем идеале, распадается. И тогда остается лишь множество людей, каждый из которых следует своим интересам так, как он их понимает. Они могут совпадать или не совпадать с общественным и интереса­ми. Это свобода, которую можно найти в открытом обществе, и это может разо­чаровать тех, кто боролся за нее.

Свобода, как она определена здесь, распространяется не только на людей, но и на все средства производства. Земля и капитал также могут быть свободны в том смысле, что они не привязаны к конкретному использованию, но на них рас­пространяются некоторые постепенно расширяющиеся возможности. Это ос­новное требование института частной собственности.

Факторы производства всегда используются совместно с другими фактора­ми, поэтому любое изменение в использовании одного должно затрагивать дру­гие. Вследствие этого богатство не является абсолютно частным; оно затрагива­ет интересы других. Эффективная конкуренция ослабляет зависимость одного фактора от другого, и в условиях нереального давления совершенной конкурен­ции зависимость полностью исчезает. Это освобождает владельцев от любой за­висимости по отношению к другим участникам и предоставляет теоретические основания для того, чтобы рассматривать частную собственность как фундамен­тальное право.

Можно видеть, что для обоснования концепции частной собственности нуж­на теория совершенной конкуренции. При отсутствии нереальных предположе­ний об идеальной мобильности и совершенном знании, собственность несет с собой не только права, но и обязанности по отношению к человеческому сооб­ществу

Эффективная конкуренция также благоприятствует частной собственности, но более приемлемым образом. Социальные последствия индивидуальных ре­шений размыты, а негативный эффект смягчается способностью затронутых факторов превращаться в альтернативы. Социальные обязательства, связанные с богатством, плохо понятны и являются слишком обобщенными. И еще многое можно сказать о собственности, находящейся в частном владении и управлении, особенно потому, что иная возможность – общественное владение – имеет еще худшие недостатки. Но, в противовес классическому анализу, право частной собственности не считается абсолютным, поскольку конкуренция не является совершенной.

Когда свобода является фактом, характер общества полностью определяется решениями его членов. Точно так же, как в органическом обществе позиция его членов может быть понята только в отношении к социальному целому, в этом случае целое само по себе лишено значения и может быть понято только с точ­ки зрения решений индивидов. В свете использования термина «открытое обще­ство» значение этого противопоставления недооценивается. Общество такого рода должно быть открытым также и в обычном смысле, имея в виду, что люди могут входить в него и покидать его по своему желанию, но это значение вто­рично по отношению к тому, в котором я использую это понятие.

В цивилизованном обществе люди участвуют во многих взаимосвязях и ас­социациях. В то время как в органическом обществе эти связи определяются традицией, в открытом обществе они зависят от решений соответствующих ча­стных лиц: они регулируются письменными и устными контрактами. Контракт­ные связи занимают место традиционных.

Традиционные взаимоотношения становятся закрытыми в том смысле, что их условия и обстоятельства находятся вне контроля заинтересованных сторон. Например, наследование земли является предопределенным, точно так же как и взаимоотношения между крепостным крестьянином и землевладельцем. Взаи­моотношения являются закрытыми также и в том смысле, что они относятся только к тем лицам, кто напрямую в них участвует, и не затрагивают никого больше. Контрактные взаимоотношения являются открытыми в том смысле, что их условия обсуждаются заинтересованными сторонами и могут быть изменены по взаимному соглашению. Они также являются открытыми и в том смысле, что договаривающиеся стороны могут быть заменены другими участниками. Кон­тракты часто открыты для ознакомления общественности, и явные отклонения одних договоренностей в сравнении с аналогичными другими договоренностя­ми исправляются благодаря конкуренции.

В некотором смысле, различие между традиционными и контрактными вза­имоотношениями соотносится с различием между конкретным и абстрактным мышлением. В то время как традиционные взаимоотношения относятся только к тем, кто участвует в них напрямую, условия контракта могут иметь в извест­ном смысле универсальное применение.

Если взаимоотношения определяются самими участниками, то членство в различным организациях, составляющих цивилизованное общество, также должно определяться контрактом. Именно этот способ рассуждения привел к концепции «социального контракта». В том виде, в каком ее первоначально вы­сказал Руссо, эта концепция не имела ни теоретической, ни исторической ценно­сти. Определять общество с точки зрения контрактов, свободно заключаемых абсолютно независимыми индивидами, было бы неверно; и относить историче­ское происхождение общества за счет такого контракта было бы анахронизмом. Тем не менее концепция Руссо определяет основные моменты открытого обще­ства так же ясно, как аллегория Менения Агриппы определяет органическое об­щество.

Открытое общество можно рассматривать в качестве теоретической модели, в которой все отношения являются по сути контрактными. Существование ин­ститутов с принудительным или ограниченным членством не мешает такому подходу. Индивидуальная свобода обеспечивается, пока существует несколько различных институтов, приблизительно одинаковых по своей сути и открытых для каждого индивида, так что он может выбрать, к какому из них принадлежать. Это верно, даже если некоторые из этих институтов, такие, как государство, способны принуждать применять силу, а иные, такие, как общественные клубы, ог­раничивают членство. Государство не может подавлять частных лиц, поскольку они могут расторгнуть контракт с ним и эмигрировать; социальные клубы не мо­гут унизить частных лиц, поскольку они могут подписать контракт с другими.

Открытое общество не обеспечивает всем рапных возможностей. Напротив, раз капиталистический способ сочетается с частной собственностью, должно существовать значительное неравенство, которое, предоставленное самому себе, растет, а не уменьшается. Открытое общество не обязательно является бесклас­совым; фактически достичь этого очень трудно – хотя и вообразить его таким то­же невозможно. Как можно примирить существование классов с идеей открыто­го общества? Ответ прост. В открытом обществе классы являются лишь обобще­нием социальных слоев. При высоком уровне социальной мобильности не мо­жет быть классового сознания, о котором говорил Маркс. Эта концепция отно­сится только к закрытому обществу, и я хотел бы обсудить ее более подробно в следующей главе.