Подписано Ричардом Дайсарт-Иннз-Темпестом в качестве его последней воли и завещания в присутствии лиц, которые засвидетельствовали написанное 21 февраля 1971 года».

Монотонное чтение окончилось. Харви опустил документ и с интересом пригляделся к собравшимся. Тишина стояла полная. Никто не шелохнулся. Сидевшие напоминали только что отлитые из металла и оставленные остывать статуи.

Первой очнулась Марджери. Она нахмурилась, недовольно задвигалась на стуле и произнесла страдальческим тоном:

– Ну хорошо… Конечно, от него можно было ждать чего-то в этом роде. Ну а теперь давайте прочтем настоящее завещание.

– Но это и есть настоящее, – мягко ответил Харви. – То есть это единственное завещание Ричарда.

Ее нетерпение сменилось недоверием, затем – шоком. Голос Дана, однако, прозвучал, как всегда, спокойно:

– В таком случае, мне кажется, нам стоит послушать его еще раз, согласны? Я хочу сказать, если это действительно его последняя воля. – Дан улыбнулся одними губами. – Пожалуйста, прочти еще раз, Харви.

С выражением.

Но как ни старался Харви изо всех сил расцветить текст, как актер, вчитывающийся в роль, картина осталась все той же. Кошмар.

Дейвид прежде остальных вернулся к жизни. Он принялся хохотать. Громко, чуть ли не истерически, с недоверием и безуспешно сдерживаемой болью. Он раскачивался на стуле, пока Марджери не вскочила и с размаху не влепила ему пощечину.

– Ничего тут смешного нет! И для тебя тоже! – Она повернулась к Харви, ее длинные красные когти схватили завещание и разодрали его пополам, затем на четыре части, затем на восемь. Она швырнула ими в Харви, как горстью конфетти. – Вот что я думаю о его последней воле. Вранье Все это – вранье. Я дочь Ричарда Темпеста, слышите? Я! Я, Марджери Боскомб. – Она наклонилась к нему и, брызгая слюной, выкрикивала фразу за фразой, для убедительности ударяя себя кулаком в грудь, а бриллианты на ее запястьях сверкали при каждом движении.

Дейвид сидел с изумленным видом, прижав руку к щеке.

– Это была копия, – невозмутимо сказал Харви. – Разреши мне поправить тебя. Ты – падчерица Ричарда Темпеста; ваше родство обусловлено законом, не более.

Он же оставил все, что имел, своей плоти и крови, дорогая моя. Плоти и крови. Своей настоящей, подлинной дочери.

– И незаконной, – вставил Дан, обескураженный, но отнюдь не смирившийся.

– Даже если так. – Уверенность Харви была непоколебима.

Марджери вскинула руки, словно одержавший победу боксер:

– А всем известно, что незаконные не могут наследовать.

– Только при майоратном наследовании собственности. Которого здесь нет. Более того, собственность завещана и предназначена ей. Наследница названа по имени. Добровольно и открыто…

– И со злым умыслом, – вставил Дан.

– Я буду оспаривать завещание! – воскликнула Марджери. – Не могут Ричардову ублюдку достаться все деньги, ради которых мне приходилось скакать сквозь горящие обручи, изворачиваться, даже спать с кем попало! – Прозвучавшие слова заставили Хелен вздрогнуть и прикрыть глаза. – Я пойду в любой суд, если понадобится, потому что деньги мои, слышишь, мои!

– Трудно не услышать, – заметил Харви, возмущенный ее грубостью.

Дан протянул выхоленную руку.

– Первое приложение… могу я взглянуть на него?

Харви полез в портфель и вытащил пачку документов.

– Я позаботился сделать копии для каждого из вас. – Он вручил им копии, как сувениры.

Касс поднесла листки к глазам, но читать не могла.

Буквы скакали, строчки расплывались. Она чувствовала дурноту и головокружение, как будто ее крепко ударили в челюсть.

– Я думаю, вы поймете, что для документов подобного рода, – продолжал Харви любезно, – завещание написано необычайно доступно.

Касс протерла глаза, глубоко вздохнула, помотала головой, несколько раз моргнула и принялась читать.

Она была не в силах удержаться от недоверчивых вздохов.

– Боже мой, он, наверное, разыскивал ее с помощью ЦРУ! И без моего ведома, – беззвучно простонала она Ни за что в жизни она не могла бы сказать, от чего ей больнее.

– Несомненно, ему пришлось приложить некоторые усилия, – согласился Харви.

Дан пожал плечами, хлопнул себя по колену.

– Хорошо. Итак, она существует. Но что она собой представляет?

– Вот что…

Все замерли в ожидании. Он роздал всем цветные глянцевые фотографии большого формата. Все принялись разглядывать их, и Касс прошептала:

– Боже мой…

– Насколько я понимаю, – сказал Харви, – именно это называется точной копией.

Пальцы Касс так дрожали, что изображение выглядело нечетким. Хелен, надев очки, застыла в изумлении, Дан печально вздохнул:

– Да, это его лицо, несомненно. То же, что на портрете над лестницей. – Он взглянул на Хелен, которая не сводила с фотографии глаз. – И на тебя похожа.

Но Хелен не услышала. Она была поглощена рассматриванием.

– Волосы, глаза, черты лица… конечно, она из Темпестов. – В голосе Дана звучало разочарование, но когда он оторвал взгляд от фотографии, лицо его было спокойным, как всегда. – Итак, мы знаем, как она выглядит… Можно ли узнать, что досталось ей в наследство?

Харви роздал экземпляры Приложения № 2.

Тишина сделалась другой. Она пульсировала сдержанной болью. Марджери тихо стонала, Дан чуть сощуренными глазами быстро пробегал страницы, заполненные цифрами со множеством нулей. Он знал, что Ричард богат, но это просто ни в какие ворота не лезло!

Столько денег не бывает… Никто не вправе владеть такой массой денег – кроме меня, подумал он, чувствуя боль, как от удара ножом. Его сознание регистрировало огромное количество золота в цюрихских и гонконгских банках; тысячи акров превосходной недвижимости во всех крупных городах мира; сотни и тысячи акров земли; бесконечные мили железных дорог; закладные на сумму в несколько миллиардов; армии железнодорожных составов, флотилии кораблей, бесконечные леса, бессчетное количество шахт и так далее и тому подобное., пока от одного перечисления не начинала кружиться голова. Только одно он не мог завещать целиком. Трест Мальборо, который финансировал дом.

Хелен, как прежде, будет получать свои десять процентов, оставленные ей матерью. Этой наследнице достанутся остальные девяносто. А все прочее целиком.

Включая нас, подумал он.

– Я вижу, ты без труда заработаешь свой миллиончик, – язвительно заметил он Харви.

– К черту миллион! – Касс раскачивалась на стуле, как на игрушечной лошадке. – Что он сделал с Организацией! Он отдал ее – вот что… он отдал ее женщине, которая зарабатывает себе на жизнь как фотомодель! – Касс повернулась к ним. Лицо ее было искажено яростью. – Вы понимаете, что он сделал?

– О, я понимаю все, – уверил ее Дан. – Но, к сожалению, не уверен, что вполне правильно.

– Ничего правильного тут быть не может, – чуть не рыдала Марджери. – Это все совершенно невероятно. Как могло так получиться? Не могу поверить.

Дан рассмеялся.

– Лучше поверь, моя дорогая. Нас обвели вокруг пальца – дважды, даже трижды – не в первый раз, разумеется, но в последний!

– Я не вынесу этого!

– Что ж поделаешь, – пожал плечами Дан.

– Но ведь, наверное, что-то мы можем сделать…

Что-то должно найтись… должно.

– Что ты имеешь в виду?

– Ну конечно, мы обратимся в суд! Он был не в своем уме, когда писал этот бред… мы все знаем, что он был с большим приветом… мы опротестуем завещание на основании того, что он был не в своем уме!

Дан закинул голову и рассмеялся. Все происходящее было довольно забавным, но Марджери на глазах просто съеживалась.

– Дорогая моя Марджери! Ты действительно ничего не соображаешь! Утверждать, что Ричард Темпест не в своем уме! Это все равно что богохульствовать. – Его смех замолк, выражение лица изменилось, стало напряженным. – Нет… мы не станем ничего опротестовывать. Если бы ты была в состоянии хоть чуточку подумать, ты бы поняла, почему. Завещание обезоруживает нас, потому что клеймит как ни на что не годных. Вот почему предпринять что-нибудь будет трудно.