– Что ж поделать, девочка, такова наша доля, – философски заметил Сократ Викентьевич. – Интересное впереди. Кстати, обратите внимание: снимали из-за кустов... А теперь вышли. Девушка растеряна, напугана...

«– Генрих, ты куда? – Девушка схватила Фалеева.

– Да ладно тебе, не убудет же».

– Скотина, – высказалась Ника. – Смотрите, у нее родимое пятно на скуле.

– Генрих? – заострил внимание на имени Валдис. – Она назвала его Генрихом?

– Да, – сказал Владимир Васильевич. – Значит, это его псевдоним.

На экране девушка подхватилась и побежала к роще нагишом. Камера упала в траву. Сократ Викентьевич предупредил:

– Теперь помолчите и внимательно слушайте.

На экране трава, слышны душераздирающие крики. Выстрел. Голос Красавчика. Долго слышна музыка. Выстрел издалека. Дикий вопль. Потом второй выстрел. Через паузу несколько выстрелов подряд. Опять только музыка... Все, кино закончилось.

В кабинете наступила пауза, понадобилось время, чтобы преодолеть омерзение, потом осмыслить услышанное. Молчание нарушил Сократ Викентьевич, произнеся тихо, беззлобно:

– Я бы их тоже убил. Послушайте еще раз одну фразу...

Он подошел к Валдису, взял пульт, нашел нужное место.

«– Вы убьете меня?»

И еще раз Сократ Викентьевич вернул запись на ту же фразу.

– Откуда кассета? – спросил Валдис.

– Коллега предоставил, – ответил Сократ Викентьевич. – Вчера он был на происшествии, кассету нашел за подкладкой в сумочке героини этого сюжета. А немногим раньше мы вдвоем изучали ваши кассеты, поэтому он решил, что вам она будет полезна.

– А девушка где? – осведомился Валдис.

– В морге.

– Что она там делает?

– Лежит. Под трамвай попала. Вроде бы сама бросилась. При ней нашли паспорт, сегодня сообщат родным.

– Немудрено броситься под трамвай после такой гадости, – сказал Владимир Васильевич. – Мы правильно все рассчитали, я имею в виду Красавчика и его «работу». Но ошибались, считая девушку сообщницей убийцы. Ее фраза: «Вы убьете меня?» – говорит о том, что убийца появился неожиданно и для нее. Но почему он оставил свидетельницу? Хотя вопрос уже несущественный.

– Почему же? – посмела возразить Ника, но, как всегда, робко. – То, что убийца не убрал свидетельницу, только доказывает: он сводит счеты с определенными людьми.

– Нам это не поможет вычислить его, – покривился зам.

– М-м, – застонал Валдис. – Столько потратили времени, фоторобот составили, а она в морге охлаждается! Вот невезение!

– Не паниковать! – гаркнул Владимир Васильевич. – У нас есть еще один претендент на труп – Энс. Валдис, поезжай к нему, попробуй раскрутить банкира.

– Попробую, – поднимаясь со стула, сказал тот безнадежным тоном. – Но, Владимир Васильевич, Энс не скажет ни слова. Сам ведь замазан, полагаю, крупно замазан, раз и его собираются прикончить.

– Конечно, не скажет, – проворчал Владимир Васильевич. – Но прокалываются все люди. Следи за его реакциями, запоминай, что и как он говорит, когда юлит. Собственно, выбор у него небольшой: либо в гроб лечь...

– Ага, – подхватил Валдис, криво улыбаясь. – Либо на нары. Очень скудный выбор. Наблюдение за ним установили?

– Разумеется. Только он сам телохранителями обзавелся. Да, чуть не забыл. Нашли домработницу Маркова, но ее оставь напоследок. Не думаю, что она окажет нам существенную помощь, но, может быть, знает, кто брал пистолет Маркова или хотя бы в руках держал. И еще. После Энса съезди к родным девушки, которая вчера... По этому делу работает Алдонина, но ты все равно прощупай там почву, выясни, кто у погибшей друзья, наверняка она с ними делилась своими секретами. Адреса возьми.

Валдис забрал со стола небольшой лист. Только подошел к двери – мобила заиграла бравую мелодию.

– Слушаю, – сказал он в трубку.

– Убийцу нашел?

Валдис поднял руку, мол, важный звонок, и зло процедил:

– А ты кейс с долларами находил?

– Нет.

– Так вот найти убийцу так же легко, как кейс с баксами.

– Ну, ищи. Число друзей растет, еще двоих убили.

– Знаю. Видел.

– Поторопись, а то твой дружбан скучает.

– А ты развлеки его. И запомни: головой ответишь за него.

– Ха-ха.

Валдис беззвучно выругался, а Владимир Васильевич понял, о чем шла речь, он очень проницательный, иногда подчиненным казалось, что мысли их читает, не глядя, особенно ругательные (в его адрес).

– Интересуются? – спросил он.

– Интересуются, – ответил опер хмуро. – Номер не определен.

– Номер... – хмыкнул Владимир Васильевич. – Номер у нас есть, а человека, который живет с этим номером, нет, зарегистрирован на несуществующее лицо. Откуда он сейчас звонил, мне доложат. Отследим все его звонки, не переживай. А вы идите. Стойте! – остановил их зам, когда Ника и Валдис переступили порог. – Оружие есть?

– Да уж теперь всегда со мной, – сказал Валдис.

– Ника?

– У меня? – хлопнула она глазами. – Н-нет... В сейфе...

Владимир Васильевич издал страдальческий стон, потом процедил:

– Взять из сейфа.

– Хорошо. – Едва выйдя из кабинета, Ника вздохнула: – Он меня когда-нибудь проглотит. Ротвейлер никогда ко мне не обращается, только к тебе. Зачем мне пистолет? Я его в руках держать не умею. И не выстрелю в человека, не смогу.

– В людей не стреляют, – обнял ее за плечи Валдис. – Стреляют в подонков. Не бойся, научу, это проще пареной репы.

Она мягко сняла его руку с плеч:

– Ты что! Мы же на работе.

...Он ждал Илону у пятиэтажки, где у нее была однокомнатная квартира размером с железный гараж. Машина с телохранителями стояла рядом, двое курили, умостив зады на капоте, один телохранитель находился при патроне. Страшновато стало жить на белом свете, но риск можно свести к минимуму, обставившись мордастыми парнями.

Мирон Демьянович переменил решение проучить подругу в связи со срочным желанием покинуть страну, возможно, навсегда. Проанализировав в спокойной обстановке беседу со следователем, он понял, что допустил ляп – черт его дернул за язык сказать про ужа. Ну, ляпнул и ляпнул, зачем было распространяться по этому поводу? Мол, Кривун ужа получил и убит, следующий я, потому что находят трупы, а рядом с ними игрушечных гадюк. Следак, хитрая рожа, вперился в него бычьими, по-восточному коварными глазами и в уме подсчеты производил, так ли это, как говорил банкир. Короче, Мирон Демьянович бездарно прокололся, с тупым безрассудством указал на себя. Следак обязательно начнет копать, почему солидный глава банка получил пресмыкающегося, как и расстрелянные отморозки. К тому же сволочь Кривун, оказывается, копии с документов сделал и хранил их дома! Правильно Илона его не выносила вместе с бешеным семейством, впрочем, Мирон Демьянович тоже. Недаром приятель перед бегством за бугор его напутствовал:

– С дерьмом не связывайся, а коль связался – остановись вовремя. Остановись до того, как дерьмо тебя замажет.

Настала пора остановиться, то есть свалить якобы на отдых, а там видно будет. Конечно, можно кинуть на лапу тому, другому (люди любят деньги), и продолжать жить здесь. Но где гарантия, что не пристрелят даже при наличии охраны? К сожалению, практика показывает обратное: стреляют, и стреляют метко. От греха подальше – это разумный путь. Утрясется все – Мирон Демьянович вернется, ведь за границей его никто не ждет, эмигрант всегда чужой, а на пенсионный режим переходить рановато, хочется полноценной жизни. Но если прокуратура копнет глубоко – Мирон будет далеко. Только не ехать же на фактически принудительный отдых одному, в компании веселей, но Илона, судя по всему, тоже надумала проучить его. Она не брала трубку, не открыла дверь, когда он стучал (даже звонка нет в этом сарае), Мирон Демьянович решил наступить на гордость и перехватить ее на улице.

И вот из подъезда выпорхнула его последняя песня, он, естественно, пошел навстречу. Песня остановилась, напустив на себя неприступность. Избегая лишних слов, которые зачастую ведут к усугублению конфликта, Мирон Демьянович начал с покаяния: