А Ника думала только о метке, думала вслух:

– Раз убийца намеренно оставляет знак, то это только начало.

– Начало чего? – поинтересовался Валдис, двигаясь к ней.

– Серии убийств. Ну, что ты на меня так смотришь? Я не права? Разве могут оказаться случайно две одинаковые змейки на месте преступления? Значит, их подбросил убийца. Скажи, зачем он подсовывает резиновые змейки?

– Чтоб мы голову ломали, мозги сушили, думая: что это за смельчак такой? Есть категория преступников, которым шумиха нужна, помпа. Чтоб все только о них и говорили, трепеща от страха. Тогда они себя чувствуют героями, сверхчеловеками. Но когда к нам попадают подобные супермены, то жалко блеют, косят под дуриков и просятся в психушку. Потому что по сути они трусы, боятся боли, лишений, смерти.

– Ты говоришь о маньяках, – возразила Ника. – А мне кажется, убийца не маньяк. И вот почему я так думаю...

– Бледненькая ты какая-то, – сменил тему Валдис, прищурившись.

– Я... – смутилась Ника. – У меня...

– Вегетососудистая дистрофия, помню.

– Дистония, – фыркнула она, обозлившись.

С трудом сдержалась, чтоб не нагрубить ему. А кому понравится, когда тебя даже выслушать не желают? Будто Ника совсем ничего не соображает, будто понятия не имеет, что такое преступник и преступление. Раздался звонок мобильника, оба повернулись к Семену Семеновичу.

– Это мобильник трупа, – сказал тот, ощупывая карманы джинсов убитого. – Вот он. Какая-то Клара...

– Дайте мне, дайте! – подлетел к нему Валдис, забрал мобилу.

– Поторопись, он лежит третьи сутки, батарея вот-вот сядет, – дал совет криминалист.

Валдис приложил палец к губам, так как поднес к уху мобилу, Ника приподнялась на цыпочки, чтобы тоже услышать, о чем пойдет речь в трубке.

– Красавчик, какого черта не брал трубу? – послышался грозный женский голос. – Что за номера выкидываешь? Я звоню два дня подряд, а он, видите ли...

– Гражданка, потрудитесь назвать себя, – прервал ее Валдис, ведь мобила вот-вот сдохнет.

– Э... А вы кто? – Голос стал растерянным.

– Сотрудник уголовного розыска Валдис Гитис.

– Сотрудник?.. А почему, собственно, со мной вы разговариваете, а не?..

– Потому что владелец этой трубы не может с вами говорить. Он лежит мертвый на берегу протоки.

– Как-как?.. Мертвый?.. Что это значит?

– Его застрелили. Скажите, когда вам будет удобно подъехать в прокуратуру?.. Алло! Гражданка... Все, поговорили.

– Батарея села? – осведомился Семен Семенович.

– Живет еще. Клара отключилась. Но теперь ее телефончик у нас есть, имя тоже, а фамилию установим. Установим и личность Красавчика. Тон мне ее понравился: как у генерала.

– Зачем сказал ей, что его убили? – наехала на Валдиса Ника. – Этого не следовало делать. Может, она его жена или родственница, представляешь, что с ней сейчас творится?

– Она не жена, – спокойно сказал Валдис.

– Откуда тебе известно? – распалилась Ника. – Ты все-все знаешь, такой умный, да?

– Жена, Ника, не будет называть мужа Красавчиком. Ни при каких условиях, или я ничего не понимаю в женщинах. Что это за обращение к мужчине, которому, судя по всему, под сорок? Это либо любовница, либо начальница. И потом, чего тянуть? Все равно узнает.

– Но она отключилась, значит...

– Значит, испугалась. Чего, спрашивается?

– Где же наш писатель? – пробубнил Семен Семенович. – Эдак мы тут до вечера промаемся.

После его слов с пригорка сбежал не опер, а Платон:

– Идемте, у нас еще одна находка. Семеныч, вы тоже.

– А я зачем? – Но Семен Семенович последовал за молодыми людьми.

Сократ Викентьевич стоял в отдалении у рощи. Завидев коллег, он указал на нечто, скрытое за высокой травой.

– Семеныч, это по твоей части. А по моей части вот это. – Он поднял пистолет в целлофановом пакете. – Здесь же нашел.

Подошли. У Ники потемнело в глазах, ноги подкосились, и она чуть не упала, ее подхватил за талию Валдис.

– Спо-поткнулась, – выговорила Ника, освобождаясь от его руки. Темнота рассеялась так же быстро, как и нахлынула. – Все нормально.

– Трупаченко, – вздохнул Семен Семенович. – Целых два. То есть еще два. Итого три. Чуяло мое сердце: мы надолго здесь.

– Ребята этих двоих не заметили, – сказал Платон. – Мы их выпроводили, не стоит им смотреть на безобразие.

– Да уж, не стоит, – согласился Семен Семенович. – Трупы, если б были живы, не пожелали б предстать перед публикой в таком неприличном виде.

Нике, едва она отошла от шока и приобрела способность видеть и слышать, стало неловко пялиться на убитых, которых смерть застала в самый неподходящий момент. Один из мужчин лежал на спине с простреленной головой. Но не это ее смутило, а спущенные брюки и то, что Семен Семенович назвал милым другом. Второй лежал на животе, с голым задом и с простреленной спиной. Ника постеснялась спросить, почему трупы в таком виде, а Валдис не постеснялся:

– А чего это они со спущенными штанами?

– До ветру отошли, – хихикнул второй опер. – Или совокуплялись друг с дружкой. Хе-хе...

– Пойдем лучше к первому, – недовольно бросил Семен Семенович. – Он лежит на солнце, к тому же подмочен. Кстати, кто-нибудь, вызовите машину, чтоб трупы перевезли.

– Уже вызвали, – сказал Платон.

Ника поплелась за всеми, мысленно хваля себя за стойкость, хотя тошнота время от времени накатывала. Что у нее за натура?! Все люди как люди, одна она в обмороки от вида кровищи падает. Даже девчонки, которые нашли труп, не умерли на месте. Слушая описание обстановки, в какой найден первый труп, а потом и описание мужчины под кличкой Красавчик, она осматривала окрестности и вдруг заметила в траве у самой кромки воды что-то ярко-бирюзовое.

– Сократ Викентьевич! – позвала Ника. – Посмотрите.

Он поднял лифчик, без сомнения, от купальника.

– Это фирменный купальник, – с ходу определила Ника. – Дорогой.

– Только неизвестно, кто его оставил и когда, – сказал Сократ Викентьевич. – Не факт же, что бюстгальтер принадлежал женщине, прибывшей вместе с убитыми? Но если ты хочешь, приобщим его к делу.

– Хочу. А кстати, как они сюда добрались?

– Разумеется, на колесах. Далековато на своих двоих добираться. Да и ездят сюда для отдыха, подтверждение тому – сгоревшие шашлыки, которые они не успели съесть. Чтобы везти с собой столик, коробки с едой и выпивкой – надо иметь транспорт. Ребята показали, что и где лежало, когда они приехали, здесь, кажется, неплохо погуляли. Или собирались погулять, причем долго, о чем говорит количество спиртного. Но что любопытно, столик и коробки с провизией раздавлены. Их давили колесами автомобиля.

– В таком случае где машина?

– На ней уехал тот, кто положил троицу, – рассматривая часть купальника, сказал Сократ Викентьевич.

– Значит, они приехали сюда с убийцей, – сделала вывод Ника. – Приехали, расположились, а он их из пистолета...

– Возможно, возникла крупная ссора...

– Нет, – отказалась от этой версии Ника. – Мы нашли резиновую змейку во рту Красавчика. Точно такую же, как у Канарина в руке.

– Во рту? – захлопал глазами Сократ Викентьевич. – Странно. Во рту! Кляп изо рта трупа нам приходилось вынимать, но резиновые игрушки... Странно. Смотри, Никуля, в застежке волосики застряли.

По небольшому клочку можно было определить, что волосы принадлежали блондинке, но не факт, что владелица купальника приехала сюда с убитыми.

В это же время Клара слонялась по квартире потерянная, будто ей сообщили о внезапной кончине родной сестры. Она то кофе пила, не прекращая хождений, то сигарету курила, то произносила одну и ту же фразу:

– Да нет, это ошибка.

Ошибка – первое, что пришло ей на ум, оставшись на время единственным объяснением случившегося. Логика не включалась, поэтому Клара не способна была сопоставлять и анализировать факты довольно долго. Ей казалась невозможной смерть Красавчика от руки убийцы. Да кому он нужен! И снова она повторяла: