Можно упомянуть в этом ряду и пародийный фильм Виталия Мухаметзянова «День хомячка» (Россия, 2003), в котором аналогичные вышеописанным закольцованные истории объясняются неумеренным приемом алкогольных напитков.

Однако каковы бы ни были кардинальными изменения в жизни героев этих произведений, какие бы замечательные кульбиты и происшествия не придумывали авторы, все эти истории ограничиваются судьбой всего лишь одного человека (или нескольких его ближайших друзей), оставаясь всего лишь частными story. Но, как писал Кир Булычев в «Падчерице эпохи», «фантастика, в отличие от реалистической литературы, понимает жизнь общества как сумму социальных процессов. Реалистическая литература отражает действительность, как правило, через человека и его взаимоотношения с другими людьми. Для фантастики важнее проблема «человек-общество»». Поэтому перейдем непосредственно к history.

Можно приплести еще «Горячий камешек» Аркадия Гайдара — одно из первых советских произведений с зачатками альтернативной истории, опубликованное в 1941 году в «Мурзилке». Сколько можно было бы выжать из этого сюжета: старик проживает свою жизнь по-другому! Но другой судьбы ему не надо… Рассказ не просто нравоучительный: в нем скрыта сакральная идея, насаждаемая любой властью — о предначертанности судьбы человека. Гайдар ставит запрет на самою мысль о возможностях поиска иных, альтернативных путей хода истории, пусть даже для одного отдельно взятого человека. Человек и тут оказался винтиком огромной пролетарской революционно-исторической машины. (Предтечей этого рассказика может быть новелла Н.Готорна «Опыт доктора Хейдегтера», в которой автор с помощью волшебной воды из источника юности возвращает молодость сразу четырем старикам, прожившим долгую жизнь, чтобы они могли прожить свою жизнь заново).

Кстати, не только в кинематографе можно при желании найти образцы произведений жанра альтернативной истории. Например, вот эта песня из «перестроечного» репертуара «Аквариума»:

Некий шутник, скрывшись под псевдонимом Афанасий Офигелов, на нескольких страницах в квазинаучной форме пытается выполнить хронологическую привязку данного текста: воспеваемое событие произошло не ранее 1837 года (появление первой железной дороги в России), но и не в период последней четверти XIX века (отмена чина полковника в армии), и делает точное замечание, верное лишь для альтернативной реальности: «Можно также предположить, что идет некая война, продолжительность которой указана на удивление точно — «семьдесят лет». История России не знает войн такой длительности…» (Житинский 2006, стр. 307).

Двадцатый век принес столько разочарований — в возможности разумного устройства государства, в НТР, прогрессе и его плодах, в религиозных учениях и прочем, — что в поисках лучшего из миров авторы создают полностью самостоятельные миры, то есть творят ирреальную фэнтези.

И фэнтези, и альтернативная история — литература эскапизма, как и вся литература вообще — бегство от реальности. Но если герои в сказочном пространстве не ищут выхода из проблем современного мира, то в альтернативках писатели хотя бы пытаются найти причины современных неудач и заменить их чем-то другим.

Некоторые неординарные, талантливые фантасты предполагают, что христианство не такое уж и благо для цивилизации, как это принято считать.

История показывает нам, что не имеет особого значения, верит или не верит в Бога какой-то конкретный ученый. Имеет значение только степень влияния религиозных догматов на социальные институты, в рамках которых живут и работают люди. Государства, освобождавшиеся на некоторое время от оков религиозного догматизма, демонстрируют величайшие взлеты научно-технического прогресса; примером может служить даже Советская Россия. В некоторых произведениях альтернативной истории прямо-таки бросается в глаза нелюбовь фантастов к церкви, старающихся нарисовать ее в негативном цвете и не иначе как тормозом прогресса («Павана» Кита Робертса, «В ожидании Олимпийцев» Фредерика Пола).

Неудивительно, что наиболее радикальные эксперименты с перекраиванием исторических процессов замышляются в обход христианства, с развилкой до рождества Христова, либо до момента принятия христианства одной отдельной страной.

Например, в трилогии Г.Гаррисона (в соавторстве с Т.Шиппи и Д.Холмом) «Молот и Крест» рассказывается о целой технической революции, произошедшей в Англии девятого века, в основном из-за того, что христианство не смогло закрепиться в этой стране.

У Александра Шубина есть любопытный разбор сценариев выбора государственной религии во времена княгини Ольги.

«Вернувшись в лагерь кагана, Йегуда пересказал свой диалог с Ольгой. Иосиф сразу понял смысл слов княгини. Она предлагает ему союз, просит его покровительства. Вместо опасного и непредсказуемого врага в лесной стороне появится вассал, проводник интересов Итиля. Каган немедленно послал в столицу за раввинами и приказал войскам отойти от Киева на расстояние видимости.

Прибывшие к Иосифу раввины первоначально были возмущены поставленной перед ними задачей: обосновать происхождение русов от Авраама. Но грозный владыка вопросил их: «Не подвергнете ли вы сомнению и мое происхождение?» Раз уступив политическим интересам, признав происхождение от Авраама хазарских вождей, раввины не могли уже сопротивляться. Вскоре к Киеву направилась делегация иудеев с радостной вестью. Стало достоверно известно, что еще во время первого рассеяния часть иудеев была продана в рабство на север. Иудейские женщины рожали детей от русов. Теперь наследница иудейской крови Ольга должна вернуться в лоно своей веры и привести туда же своих витязей.

Никто не верил в эту легенду. Никто не оспаривал ее. Дружина Ольги готова была последовать за княгиней в принятии новой веры, но когда гордые витязи узнали, что за обряд они должны пройти, то возмущению не было предела. «Если бы у нас был князь, а не княгиня, он бы никогда не избрал такой веры». Мудрая Ольга нашла выход из положения. Иудаизм должны были принять женщины из ее окружения, жены витязей и родовых вождей. Было решено совершать обрезание вновь рождаемых детей, но мужи киевские остались в язычестве. Ольга прошла обряд посвящения в «веру отцов» и приняла имя Сара.