До того дня она ни разу не помышляла о нарушении закона, но, когда оказалась в доме бывших опекунов, ею словно овладело сумасшествие. Она с остервенением раздирала одежду Мэри и Стива, топтала сдернутые с окон гардины, ломала картины, била посуду. Вив, анархистка по природе, с удовольствием помогала подружке, поэтому они изрядно попортили обстановку в доме.

Затем девчонки недели две провели в бегах, ночуя, где придется, и столуясь в благотворительных пунктах питания. В конце концов, их задержала полиция. Вив предупредила Джину, что за содеянное они вполне могут угодить за решетку, однако все ограничилось возвращением в приют и выговором. Уголовное дело не завели. Ни словом также не упоминалось о Бьюфортах, хотя было совершенно очевидно, кто разбойничал в их доме. Вероятно, супруги предпочли не обращаться в полицию.

С тех пор Джина никогда не виделась с бывшими опекунами. Но попытка изнасилования со стороны Стива Бьюфорта наложила отпечаток на всю ее дальнейшую жизнь, сделав невозможными нормальные отношения с мужчинами.

Даже сегодня Джина не могла сказать с уверенностью, нормально то, что произошло между ней и Лэнгом, или нет. Зато знала, что ей не хотелось останавливать его. Свои действия прекратил он сам — когда узнал, что Джина не та, кем представлялась ему.

Возможно, он понял, что зашел слишком далеко. Ведь ему просто нужно было узнать правду о гибели Эдди, а может, и отомстить. Как бы то ни было, сейчас Алекс торопится избавиться от Джины. Вероятно, он не считает такой уж лестной честь быть первым любовником вокалистки группы «Спаут».

Сейчас, например, он явно избегает ее. Пятнадцать минут прошло, но до сих пор нет ни его, ни кофе.

Зевнув, Джина устроилась на диване с ногами. У нее слипались глаза. И немудрено: день был долгим и насыщенным событиями…

Вернувшись с кофе, Алекс обнаружил ее спящей, но будить не стал. Пусть спит до прибытия такси. Так будет меньше разговоров. Да и обсуждать фактически нечего.

Некоторое время Алекс сидел, глядя на лицо Джины, казавшейся сейчас особенно юной. Но подобное впечатление обманчиво — теперь он уже знает это. Джина обладает опытом, хотя не того свойства, что думал Алекс. Возможно, если бы они поговорили по душам, правда обнаружилась бы раньше…

И что тогда? Остановило бы это меня или я все равно попытался бы добиться от Джины близости?

Даже сейчас он не был ни в чем уверен.

Прибыло такси, и водитель позвонил в дверь. Алекс тронул Джину за плечо. Та пошевелилась, но просыпаться не спешила. Пришлось тряхнуть сильнее. Джина возмущенно пробормотала нечто невнятное, разобрать можно было лишь имя Вив.

Так вот кого она видит во сне…

Оставив ее в покое, Алекс расплатился с водителем такси и вернулся обратно. Некоторое время он размышлял, не отнести ли Джину наверх, но потом принес подушку и одеяло.

Устроив девушку поудобнее, он на всякий случай прикоснулся к ее лбу, проверяя температуру. Ведь Джина только вчера выписалась из больницы.

Но лоб был прохладным.

Может, лихорадка у меня? — подумал Алекс.

Когда Джина проснулась, уже наступило утро. Она увидела, что кто-то возвышается над ней, частично заслоняя льющийся из окна поток солнечного света.

Поморгав, она преодолела желание спросить, почему до сих пор здесь, но вместо этого прибегла к привычной иронии.

— Долго же мне пришлось ждать кофе! Не иначе ты ездил за ним туда, где он растет…

— Очень смешно, — заметил Алекс. — Вчера что-то случилось с кофеваркой, и я решил сделать тебе растворимый кофе, но сразу не смог найти банку.

Джина приняла из его рук чашку и с удовольствием отпила глоток.

— На растворимый не похож.

— Это потому, что я только что починил кофеварку. — Помедлив, он добавил: — Кстати, вчера я пытался тебя разбудить.

Она кивнула, быстро начиная припоминать события вчерашнего вечера. В следующую минуту ее щеки окрасились румянцем смущения. Оставалось лишь надеяться, что Лэнг ничего не заметит.

— Ладно, сейчас допью кофе, отправлюсь в деревню и поймаю такси там, — объявила Джина.

— Исключено, — покачал головой Алекс. — В нашей деревне такси нет.

— Ну… Ну тогда пойду на автобусную остановку. Ведь автобусы днем ходят?

— Да. Впрочем, можно снова заказать такси. Только… я предпочел бы, чтобы ты осталась позавтракать. Остин наверняка рассчитывает на это.

Вот как? Остин, а не он сам. Впрочем, все нормально. Ничего иного и не следовало ожидать.

— Хорошо, — пожала Джина плечами. — Отправлюсь домой чуть позже. Вызовешь для меня такси?

— Конечно.

Джина ненадолго поднялась в свою спальню, чтобы умыться и привести себя в порядок, затем спустилась на кухню. Там Алекс взбивал в большой миске яйца. Получалось у него не очень ловко, поэтому, понаблюдав, минутку, Джина предложила:

— Давай-ка я этим займусь, у меня, похоже, опыта побольше. Что ты собирался готовить?

— Омлет. — Алекс со вздохом облегчения передал ей миску.

— Кажется, в холодильнике есть молоко?

— Да, вот оно.

— И грибы. Ничего, если я сделаю омлет с грибами?

— Чудесно. Только я еще нарежу немного ветчины. — Алекс усмехнулся. — Снова выходит так, что готовишь ты.

— Нужно же мне как-то скоротать время до прихода такси. Кстати, ты вызвал его?

— Еще нет. Ведь я не знаю, куда ты отправишься.

— Сначала домой, потом в аэропорт.

— Собираешься куда-то лететь? — нахмурился Алекс.

— А почему бы и нет?

— Ну, не знаю… Как-то легко у тебя все получается! — В тоне Алекса проскользнуло едва заметное раздражение. — И куда именно ты полетишь?

— Еще не решила. Посмотрю расписание рейсов, а там…

— Думаешь, это решение всех проблем — взять и удрать?

— Разумеется, — уверенно произнесла Джина. — Уж лучше уехать на время, чем остаться здесь и превратиться в мишень для наглых папарацци. Ты понятия не имеешь, каково это, когда в лицо тебе тычут фотообъективом, слепят вспышками, бомбят идиотскими вопросами типа: «Что вы сейчас чувствуете?», «Видели ли вы тела?», «Правда ли, что вы с Эдди Уотерманом были любовниками?».

Джина умолкла, пожалей о последней фразе, затем плеснула во взбитые яйца молоко и принялась нарезать шампиньоны.

Алекс помрачнел, вспомнив, что думал так же. Каким ошибочным может быть мнение о человеке!

— Вполне могу себе представить, — негромко произнес он, надеясь таким образом выразить сочувствие.

Однако Джина безжалостно отмела его попытку.

— Тебе только так кажется! Ты, по крайней мере, мог спокойно погоревать об Эдди. Никто не требовал от тебя публично проливать слезы или распространяться о своих переживаниях. И никто не называл тебя бесчувственным животным, когда ты отказывался это делать!

Разумеется, Джипа ни в чем не обвиняла Алекса, однако он почему-то все равно почувствовал себя виноватым.

— Вы были очень близки с Вив? — тихо произнес он.

— Да, я любила ее, — ответила Джина, не заботясь о том, что эта фраза может быть неправильно истолкована.

Так и вышло. Алекс тут же спросил:

— Но она не любила тебя?

Почему люди всегда подразумевают только физический аспект любви? — подумала Джина.

Она могла бы рассказать, что именно подразумевала под словами «я любила ее», но это означало бы обсуждение своей личной жизни с Алексом Лэнгом. Чего Джина не собиралась делать.

Она двинулась к плите, намереваясь зажечь газ, но в эту минуту туда же направился Алекс с тем же намерением. Ему хотелось каким-либо образом принять участие в приготовлении завтрака. Они едва не столкнулись, и Джина попятилась.

Алекс заметил ее реакцию.

— Послушай, ведь ты не боишься меня, верно? — осторожно спросил он.

— Разумеется, нет. — Она опасалась собственных взбудораженных чувств, которые не давали ей покоя всякий раз, когда Алекс подходил слишком близко.

— Я… не хотел обидеть тебя вчера вечером.