Оставив в прихожей две спортивные сумки, Волкова чмокнула Лизку в щеку:

– Веди себя хорошо, не заставляй потом меня краснеть.

– Мам, хватит.

– Не хватит. Ты слышала, что я сказала?

– Да.

– Повтори!

– Первое слово забыла.

– Лиза!

– Иди уже. – Ката поспешила вытолкать Инну за порог. – Наслаждайтесь обществом друг друга.

– Я буду звонить каждый день.

– Иди-иди.

– Смотри, чтобы Лизка уроки не забывала делать. Не разрешай ей гулять далеко от дома! – кричала Инна, заходя в лифт.

Хлопнув дверью, Катарина уставилась на Лизу.

– Ну что?

– Ничего.

– Давай размещаться. Спать будешь в гостиной, в компании кошек.

– На подстилке?

– Там мягкий диван. Очень удобный.

– Клево!

– В школу во сколько встаешь?

– В семь.

Копейкина поежилась:

– Провожать тебя будет Наталья.

– Я не маленькая, сама дойду. Мы уже год с Танькой вдвоем до школы и обратно топаем.

– Ну, нет. Когда родители вернутся, будешь и дальше с Танькой топать, а пока ты у нас, и в школу, и обратно будешь ходить с Наташей.

– Фу! – Лизавета пнула ногой сумку. – Как первоклашка.

– Не спорь.

Пробурчав какую-то нечленораздельную фразу, Лиза поплелась в гостиную.

За ужином девочка упорно доказывала Катарине с Наткой, что она привыкла питаться исключительно пирожными и суфле.

– Не ври.

– Кока есть?

– Что?

– Кока-кола.

– Нет.

– А фанта?

– Нет. Пей сок.

– Не буду. От него у меня живот болит. Почему у вас, как у моей бабки, нет ничего, что мне нравится?

Розалия попыталась объяснить Лизавете, что здесь она обязана жить по ее правилам, но девочка стояла на своем:

– Ну и скука!

– Доедай и отправляйся в комнату.

Потупив взор, Лизавета вяло поковыряла вилкой в тарелке.

Минут пять она молчала, после чего выдала:

– Мама с папкой хотят мне братика родить. За этим они и в Турцию поехали.

– Для этого не обязательно тащиться за тысячу километров, – буркнула свекровь.

Одернув Розалию, Ката услышала ответ развитой не по годам Лизки:

– Конечно, не обязательно. Но им нужна романтика.

Наталья улыбнулась:

– А ты хочешь братика?

– На фига он мне нужен?

– Не говори так. А то аист обидится, и никто не родится.

Лизка вытаращила глаза:

– Какой аист?

– Тот, который детей приносит.

Осмотрев всех присутствующих с ног до головы, Лиза хорошо поставленным голосом спросила:

– Ты совсем дура или прикидываешься?

Свекровь оживилась:

– Смелая девочка!

Катка нахмурилась:

– Со старшими так не разговаривают.

– А чего она гонит? Какой аист? Нет никаких аистов! Или ты думаешь, что тебя аист принес?

Обалдевшая от ее напора Натка пропищала:

– Нет, меня нашли в капусте.

– В квашеной?

– Ха-ха! – свекровь погладила Лизу по голове. – Лизок, пять баллов!

– Дети рождаются от секса, – со знанием дела вещала Лизка. – А аистов придумали для ясельной группы.

– Интересно, откуда у тебя такие познания?

– Фильмы надо смотреть, – выдала девчонка.

Катарина, чувствуя себя явно не в своей тарелке, пролепетала:

– И где ты насмотрелась таких фильмов?

– Где-где, дома. Мы один раз с Танькой ко мне пришли, хотели ужастик по дивиди посмотреть. А родители забыли диск с эротикой вытащить. Ну, мы включили, позыркали… минут сорок.

На Наталью напала икота.

– Нам с Танюхой не понравилось. Фигня! Мы больше ужасы или диснеевские мультики любим.

Розалия Станиславовна, глядя на Катку, прошептала:

– У твоей подруги вместо мозгов – опилки. Оставить диск, зная, что дома ребенок!

– Они такие киношки часто смотрят, – не моргнув глазом, сообщила Лиза. – Танька говорит, у моего папки, наверное, проблемы, вот они и глядят эротику.

Не выдержав подобных речей от ребенка, Наташка пулей выбежала из кухни.

– Что с ней?

Пришлось буквально на пальцах объяснять Лизавете, что, прежде чем что-то сказать, необходимо сто раз подумать.

Пообещав впредь тщательно обдумывать свои слова, Лизавета изъявила желание поиграть с кошками.

– Да-а, – прогудела Розалия, как только девочка выбежала их кухни, – хорошенькое времечко нас ждет!

Ночью Катка проснулась от тихого голоса Лизы.

– Кат… Ката… – шептала Волкова.

– А… Что такое? Лиза, почему ты не спишь?

– Мне страшно.

– Включи ночник.

– Все равно страшно. У меня с детства боязнь чужих гостиных. Меня даже врачу показывали. Он сказал, я страдаю… этой… гостинофобийной боязнью. Кат, можно с тобой лечь?

Копейкина посмотрела на часы. Три пятнадцать.

– Неси свою подушку и одеяло.

Просияв, Лизка молнией метнулась в гостиную.

Вернувшись, она с комфортом расположилась на просторной кровати и мечтательно произнесла:

– Хорошо, что завтра суббота. В школу не надо. Может, съездим в кафе?

– Лиз, может, ты будешь спать? У меня глаза слипаются.

Лизка зевнула.

– Тогда спи. Хочешь, расскажу историю, чтобы тебе лучше спалось? Мамка утверждает, что у меня успокаивающий голос. Под него удобно засыпать.

– Рассказывай, – пробормотала Копейкина, отбывая в царство Морфея.

Кто ж знал, что Лизке взбредет в голову пересказывать фильм ужасов! Катарина-то понадеялась, что Лизавету от ее же рассказа разморит, и девчонка благополучно уснет… Ан нет! Пересказав половину фильма, Лизок заголосила:

– Ведьма! Она ведьма! Стреляй ей в голову!

Копейкина подскочила, словно кузнечик на сковородке.

Не обращая внимания на перекошенное страхом Каткино лицо, Лиза предупредила:

– А сейчас слушай внимательно, начнется самое интересное.

И интересное действительно началось. На крики «Ведьма!» в спальню вбежали Розалия Станиславовна и Натка. Свекровь впопыхах надела парик задом наперед, отчего очень смахивала на упомянутую ведьму.

Катарина завизжала. Лиза юркнула под одеяло.

Выяснив, что перед ней все же не ведьма, а родная свекровь, Копейкина схватилась за сердце:

– У меня будет приступ. Честное слово, я не переживу эту ночь!

– Мне продолжать рассказывать фильм? – подала голос Лизка.

– Я тебя умоляю, прошу, засыпай! Завтра мы поедем в кафе, ресторан, куда захочешь, только спи.

Услышав от Розалии много интересных слов, Волкова-младшая клятвенно пообещала не открывать рот до самого утра.

Впрочем, клятва была нарушена уже через десять минут.

– Ка-а-та-а… Ка-а-ат… Катарина! Ты заснула?

Пожалуй, единственный раз в жизни Катка порадовалась, что у нее нет собственных деток.

– Что опять?

– Я хочу пить. Принеси водички.

– Вода в кухне, в графине.

– Принеси.

– Ты не маленькая. Сходи сама.

– Боюсь.

– Кого?

– У меня страх чужих кухонь. Очень редкий страх. Называется кухняфобия.

Чертыхаясь про себя, Копейкина поплелась в кухню. Протянув Лизке стакан, она зло прошипела:

– Теперь все?

– Ага.

– Ты наконец уснешь?

– Угу.

Как только коварная дрема забрала Катку в свои хлипкие объятья, над самым ее ухом раздалось:

– Катариночка. Катусик, дело есть. Эй, Катамаранчик!

Открыв покрасневшие глаза, Катка поняла – этой ночью ей уже не суждено насладиться сновиденьями.

Специально не реагируя на зов Лизки, Копейкина гадала, до каких пор Волкова будет коверкать ее имя? А у Лизаветы была богатая фантазия, посему, лежа на спине, она продолжала шептать:

– Катаклизма, проснись.

Потом:

– Катамон, открой на секунду глаза.

Чуть позже:

– Катарок, ну у меня действительно важное дело!

Сдалась Копейкина, когда Лиза назвала ее Катарактой.

Улыбаясь самой кретинской улыбочкой, Ката повернула голову и, едва сдерживаясь, процедила:

– Я тебя слушаю, мой ангел.

– Кат, я писать хочу. Проводи меня до санузла.

– Что?!

– Составь, говорю, компанию до дамской комнаты. Сил нет терпеть, в сортирчик мне надо. Одна боюсь, у меня боязнь чужих туалетов. Тубзикофобия называется. Слышала о такой?