– Почему я должен уходить?

– Потому что я так сказала! Давай, живо собирайся, и чтобы через пять минут я тебя не видела.

– Ты в порядке?

– Да, черт возьми, я в полном порядке! Ну, не стой столбом, двигай, двигай!

Смерив любовницу холодным взглядом, Денис взял кожаную куртку и, нарочито громко хлопнув дверью, вышел из квартиры.

Подлетев к бару, Стальмакова налила себе рюмку водки. Спиртное обожгло горло, Нателла поморщилась, затем подошла к зеркалу. Выкурив сигаретку, актриса начала приводить в порядок свое самое дорогое сокровище – лицо.

Когда Копейкина позвонила, Стальмакова была в полной боевой готовности.

– Что ты болтала по телефону? – набросилась она на Катку, как только та оказалась в просторной прихожей.

– Надо поговорить…

– Я это слышала, о чем?

– О Кристине.

– Не знаю такую.

Катарина скривила губы.

– Забыли имя собственной дочери?

– Я не собираюсь обсуждать свою дочь с посторонними особами!

– Зачем тогда разрешили приехать?

– В конце концов, что происходит? Кто ты такая, я сейчас милицию вызову.

– Знаете, я не против, заодно вы им расскажете, как убили Карпову, Антона и…

– Ты чокнутая?! – Стальмакова попятилась назад и, споткнувшись, едва не упала.

– С головой у меня полный порядок.

– О каких убийствах ты говоришь?

– Нателла Леонидовна, вы прекрасная актриса, я сама не раз восхищалась вашей безупречной игрой, но сейчас не нужно разыгрывать бездарный спектакль, мы не в театре.

– Сядь! – приказала Стальмакова. – И объясни по порядку, что ты имеешь в виду?

– Мне известна правда о прошлом Кристины.

– Ну и? Моя дочь живет в Лондоне, я не понимаю, какое отношение ты имеешь к Кристине?

– Не думала, что подмосковная деревня является теперь столицей Великобритании…

Нателла схватилась за голову.

– О-о-о… мне не хватает воздуха, я задыхаюсь!

– Браво, браво, вы, как всегда, великолепны…

Копейкина не договорила: Нателла рухнула на пол.

– Ну, Нателла Леонидовна, к чему разыгрывать обморок, мне все известно, давайте спокойно поговорим.

Стальмакова не шевелилась. Катарина села на корточки и взяла женщину за руку. В ту же секунду по ее спине пробежались мурашки.

– Господи, ей и правда плохо! Нателла… – она легонько ударила актрису по щеке, – Нателла, что с вами?

Когда у Копейкиной в руках оказалась трубка сотового, Стальмакова медленно открыла глаза.

– Вам лучше?

– Воды, – прохрипела актриса.

– Да, сейчас, – Катка побежала в кухню.

Поднеся стакан к посиневшим губам Стальмаковой, Катка прошептала:

– Вот выпейте.

Сделав пару глотков, Нателла тихо спросила:

– Кто тебе рассказал о Кристинке?

– Неважно.

– Мне важно.

– Нателла Леонидовна, зачем вы убили Таню?

– Ты ненормальная… ненормальная… я никого не убивала!

– Я лишь упомянула имя вашей дочери, и вы рухнули в обморок, а как вы отреагировали, когда Таня сказала, что знает правду о Кристине?

– Карпова была в курсе?

– Мне начинает надоедать ваша игра в театр.

– Я понятия не имела, что кто-нибудь знает о… о бурной молодости Кристи.

– Да ну?

– Клянусь, – актриса походила на испугавшуюся собачонку.

– Утверждаете, что Карпова не заговаривала с вами о вашей главной тайне?

– Конечно, не заговаривала! Я в шоке! Если Танька знала… она могла распустить язык. О господи, только не это!

– Я вам не верю.

– Придется, я говорю истинную правду.

– Право, смешно слышать такое от актрисы, тем более от столь первоклассной актрисы, как вы.

Стальмакова облизала пересохшие губы.

– Я поняла, ты думаешь, Таня меня шантажировала прошлым Кристинки, и я ее убила?

– В десяточку.

– Бред полнейший! Смерть Карповой – банальное самоубийство.

– Ошибаетесь, незадолго до ее смерти вы прибежали на площадку и закатили грандиозный скандал.

– Не вижу связи.

– Почему вы метали молнии, какова была причина вашего гнева?

– Карпова рылась в моих личных вещах в гримерке, поэтому, когда я узнала… естественно, завелась.

– Интересно-интересно, неужели, помимо таланта перевоплощения, у вас обнаружился дар ясновидения? Как вы узнали, что в вещах рылась именно Карпова?

– Очень просто, в гримерке стоял запах ее отвратительных духов.

Катарина смотрела в глаза Стальмаковой, пытаясь понять: врет та или нет? Лицо Нателлы выглядело по-детски беззащитным… ну прямо сама невинность.

«Но разве не этому их учат в театральных вузах?

– А Антон? – спросила Катка, сканируя взглядом лицо Стальмаковой.

– Что – Антон?

– В день убийства вы и с ним повздорили, не так ли? Я видела, как он бросился за вами в гримерку.

– Да, мы с ним поругались, он оскорблял меня, обзывал, даже… пытался ударить.

– И вы…

– Я выгнала его.

– Складно у вас все получается!

– Знаешь что, – Нателла потихоньку начала приходить в себя, – я не намерена выслушивать откровенный бред! Если имеются подозрения на мой счет, иди в милицию, но предупреждаю тебя, Катарина Копейкина… Если кто-нибудь узнает о Кристине, клянусь, я убью тебя! Ты обвиняешь меня в преступлениях, которых я не совершала, но будь уверена – я решусь на подобные действия, как только имя моей дочери будет очернено. А теперь – вон из моего дома! Пошла прочь, нахалка!

– Я еще…

– Вон! – Стальмакова схватила Катарину за руку и начала выталкивать ее за дверь. – Чтоб ноги твоей больше здесь не было!

Хлопнув дверью, Нателла заметалась по квартире. После десятиминутной беготни актриса резко остановилась, заулыбалась и, подойдя к письменному столу, выдвинула верхний ящик.

На съемочной площадке царил переполох. Десятки людей бегали взад-вперед, и каждый норовил отдавать другим распоряжения. Константин Вольдемарович, умостив свое грузное тело в режиссерское кресло, сидел на удивление тихо. На первый взгляд могло показаться – Ручкин решил вздремнуть, но уже в следующую секунду мужчина заорал:

– Марина! Марина! Где тебя черти носят?

– Бегу-бегу, Константин Вольдемарович, я разговаривала с Нателлой Леонидовной.

– Плевать на Нателлу, где Серебрякова? Ты сказала, что я хочу с ней поговорить?

– Да. Лилиана сейчас не может, ее гримируют…

– Зазнавшаяся звезда, я ей покажу, кто здесь хозяин. – Ручкин поднял с пола газету и, размахивая руками, направился в гримерку Серебряковой.

– Константин Вольдемарович… – обратилась к нему вторая помощница.

– Не сейчас! – рявкнул Ручкин, рывком открывая дверь гримерки.

Катарину попросили выйти, вернее, слово «выйти» не совсем подходило. Ручкин просто-напросто вытолкал Катку в коридор, заявив, что хочет поговорить с Лилианой наедине. Через пару минут к Копейкиной присоединилась Идея Карповна.

– Вас тоже выставили?

Равнодушно махнув рукой, пожилая женщина привычным жестом поправила прядь седых волос.

– А ну его к лешему! Вечно как на иголках, никогда не знаешь, что он выкинет в следующую минуту.

– Неужели все режиссеры такие нервные?

– Почти, это, как они сами выражаются, профессиональная необходимость. Хотя, честно тебе скажу, не понимаю, для чего нужно орать на актеров, от этого они лучше играть не станут. По-моему, надо уметь правильно и убедительно говорить. Если человек не дурак, он поймет и без криков, чего от него хотят, а ежели он тупой, хоть кричи, хоть волком вой, все без толку.

Копейкина закивала, давая понять, что она полностью согласна с Идеей.

– Интересно, о чем они разговаривают?

– Понятия не имею, но, судя по его раздраженному виду и тону, думаю, Всеволодовне влетит.

– Бедная Лилиана, ей и так трудно.

– Почему ты так говоришь? – Идея Карповна сузила глаза.

– А вы разве не видите, с Серебряковой происходят странные вещи, она сильно нервничает в последнее время… еще и проблемы с запоминанием текста.

– Твоя правда, я обратила внимание, что она сильно изменилась. Раньше Лилиана ежедневно закатывала скандалы, прямо спасу не было, орала, как оглашенная. То кофе недостаточно холодный, то ей не понравится, как поставили свет, то еще к чему-нибудь придерется. Я уж молчу о ее стычках со Стальмаковой, а теперь она как амеба. Создается впечатление, что Серебрякова потеряла всякий интерес к работе. С утра ждет наступления вечера, чтобы поскорей отбыть домой.