Галина Юрьевна всплеснула руками.

– Милая моя, а как террористам удается захватывать детей в заложники, как некоторые ухитряются проносить в самолеты взрывные устройства? Как? Ну ответь, как?

Ката молчала.

– Молчишь? Не знаешь, а я тебе скажу – дьявол им покровительствует. Дьявол! Он Настьку оберегал, пока она деяние черное совершала, вот и осталась баба незамеченной.

Михаил Иванович закурил папироску.

– Настя при любом раскладе ничем не рисковала.

– Как это?

– А так. Кроме той девки, свидетелей не было, это факт. В органы она позвонила наверняка после того, как получила сигнал от Горбачевой, что Валерка рулит в Ногинск. Анастасия могла преспокойненько направляться к дому Валерия, не боясь ничего и никого. Ну тормознул бы ее гаишник, так Горбачева не моргнув глазом заявила бы, что машина нашлась. Что она теряет? Абсолютно ничего. Нашлась, и слава богу, им мороки меньше. А то, что этой машиной сбили человека, никому пока не известно. Подружка Настькина номерки бы не сообщила, и вдова, как ни крути, белая и пушистая.

С логикой Михаила Ивановича нельзя было не согласиться. Выходит, Настя и есть та самая Черная вдова, на которую намекала Тамара?

«Самка паука Черная вдова съедает самца, – стучало в голове. – Съедает... съедает... Осталось выяснить, отчего в мир иной ушел супруг Веры, и мои подозрения укрепятся окончательно».

Копейкина уже практически не сомневалась в коварстве невесток-вдов. Женщины решили расправиться с явно нелюбимыми муженьками и целиком и полностью завладеть их состоянием. Первый шаг они сделали – устранили детей Виолетты Сигизмундовны, оставалось закончить начатое, а именно – убрать с пути саму Виолетту. Способ был выбран мастерски. Вознамериваясь свести с ума свекровь, невестки устраивали спектакли с переодеваниями, а бедная Виолетта держалась из последних сил, делала вид, что не замечает творящихся вокруг странностей. Не замечала, терпела, силилась, и, наконец, нервы не выдержали. Горбачева мертва.

Правда не стоит забывать и об участии Сурикова в столь ужасающем мероприятии. Скорее всего, врач спелся с Настей и Верой, усмотрев во всем происходящем собственную выгоду. С уходом Виолетты – не важно куда, на тот свет или в психушку – Павел Евгеньевич становился полноправным хозяином детского дома.

Несмотря на то что уже был декабрь, погода продолжала преподносить сюрпризы. Выпавший ранее снег растаял и превратился в мерзкую жижу, и вдобавок ко всему серые тучи над головой разразились настоящим ливнем. Погода показывала характер. Не подчинялась абсолютно никаким законам: если ей заблагорассудится, в мае может выпасть снег, в январе – лить дождь, а октябрь побьет все температурные рекорды, поднимая отметку в столбике термометра до плюс двадцати пяти.

Раскрыв зонт, Катка сбежала с крыльца и сразу же угодила ногой в лужу. Зонт выпал, а порыв ветра сорвал с головы берет. Он приземлился аккурат в грязь.

Катарина выругалась.

Стоявшая у окна Розалия Станиславовна наблюдала за мелкими неприятностями невестки и покатывалась от хохота. Посчитав, что одного только смеха будет недостаточно, свекровь распахнула окно и крикнула:

– Катка, где у нас видеокамера? Не терпится заснять тебя для потомков.

– Отстаньте. – Копейкина подняла берет, повертела его в руках и в конечном итоге в ярости швырнула обратно в грязь.

Свекрища складывалась от хохота пополам:

– Детка, может, повторить еще раз, на бис? Это так прикольно. У тебя личико, как у слоненка, которому отрезали хобот.

Чувствуя себя мокрой курицей, Катарина подошла к «Фиату». Розалия продолжала смеяться.

– Куда собралась в таком виде, тебя же примут за сумасшедшую. Эй, Катка, ты зонт забыла... – на секунду Розалия заглохла. – Зонт? Катарина, это же мой зонт! Кто тебе разрешил его брать?

Усмехнувшись, Копейкина завела мотор. Правильно говорят: хорошо смеется тот, кто смеется последним.

Розалия выскочила на крыльцо:

– Мерзавка! Только появись дома, я тебя!..

Поскользнувшись, свекрища приземлилась в двадцати сантиметрах от берета – в самый центр клумбы, напоминавшей в настоящий момент грязевой резервуар.

Отъезжая от коттеджа, Катарина слышала визг Станиславовны. Ох и позлобствует же сегодня свекровь над домочадцами!

Пока Копейкина рулила в Орехово-Борисово, тяжелые облака, выжав из себя все до последней капли, уплыли восвояси, разрешив декабрьскому солнцу посиять на небосклоне.

Хозяйка двести восемнадцатой квартиры на звонок не отреагировала. Недолго думая Катарина позвонила в квартиру напротив.

На пороге нарисовался высокий, толстый мужчина.

– И кто в такую рань поспать не дает? – спросил он, расплываясь в улыбке.

Машинально взглянув на часы, Катарина ляпнула:

– Рань? Время половина второго.

– Это для вас половина второго, а для меня самый сон. Вы ж ночь напролет на стройке не вкалывали.

Ката смутилась.

– Извините, я не знала.

– Ладно, проехали. Чем помочь? Деньгами, едой, советом?

– Не в курсе, где может быть ваша соседка из двести восемнадцатой?

– Анатольевна? Да где угодно: в магазине, в аптеке, в поликлинике. Хотя... – Он приложил палец к губам, – в звонок звонила?

– Да.

– Собака тявкала?

– Нет.

– Значит, гуляет Анатольевна с Найдой. На школьный двор двигай, в основном они там воздухом свежим дышат.

– А как она выглядит?

– Вот те раз, приехала в гости, а сама не знает, как выглядит хозяйка. Полненькая, низенькая, да ты по Найде ориентируйся. Шавка Анатольевны самая модная в районе, увидишь – не ошибешься.

Спустившись вниз, Ката поплелась к зданию школы.

Кругленькую старушку, рядом с которой семенила четвероногая питомица, Копейкина заметила еще издали. Вернее, внимание приковала именно собачонка. Облаченная в зеленый комбинезончик с красным помпоном на груди, псинка старательно обходила лужи.

– Лариса Анатольевна?

Бабуля кивнула.

– Угу.

– День добрый, а я к вам.

– Разве мы знакомы?

– Заочно. Мне о вас много рассказывали.

Лариса Анатольевна остановилась:

– Кто же, если не секрет?

– Элина Бородина, помните такую?

– Элиночку? Конечно, помню, не такая я и старая, чтобы хороших людей забывать.

– Элина сказала, вы вяжете на дому, расхваливала вас как настоящего профессионала.

Старушка зарделась.

– Ну, до профессионала мне далеко, да и когда это было? Уже год как к спицам не притрагивалась.

– Отчего же?

– Зрение не то, глаза быстро устают, и руки частенько не слушаются.

Копейкина скорчила расстроенную мину.

– А я так на вас рассчитывала. Хотела заказать безрукавку, вот и шерсть прихватила.

Лариса Анатольевна перевела взгляд на объемистый пакет.

– Это шерсть?

– Ну да.

– Родненькая, сколько ж тебе безрукавок связать надо?

– Одну, а что, думаете, шерсти не хватит? Без проблем, завтра...

Пенсионерка засмеялась.

– Наоборот, на пять безрукавок хватит, еще останется.

Найда встала на задние лапки и заскулила.

– Замерзла? Замерзла, моя девочка? Ну пойдем, пойдем домой, лапуля.

Дотронувшись до локтя Копейкиной, Лариса Анатольевна сказала:

– Пошли, так и быть, выполню твой заказ.

– Ой, спасибо.

– Только до февраля щеголять в обновке не планируй, у меня быстро не получится.

– Ничего, я подожду.

Не спеша они пошли к подъезду.

– Милая у вас собачка, а прикидик вообще вне конкуренции.

– Твоя правда. Найда у меня модель, любит покрасоваться в одежонке.

– А что это за порода?

– Да брось ты, какая порода? Приглядись получше, дворянка она.

Найда вновь заскулила.

– Не нравится. Я ее изучила вдоль и поперек, третий год вместе кукуем. Найдюша мне как дочурка, мы и разговариваем, и спим, и телевизор смотрим вместе.

– С питомцами веселее, – согласилась Катка.

– Не то слово, как-никак живое существо рядом. А попала она ко мне совершенно случайно. Я из булочной возвращалась, слышу, кто-то поскуливает, обернулась, а Найда за мной чап-чап-чап. Я иду, она идет, я остановлюсь, она сядет. До самого подъезда провожала. Вечером в окно глянула, она сидит, горемычная, в песочнице. На следующий день снова меня до магазина провожала, и что характерно, за другими жильцами не шла – лишь за мной. На третий день сжалилась я, сердце не камень, пустила Найду в квартиру. Вот с тех пор она моя лучшая собеседница.