Меня не раз предупреждали: не ходи в лес в одиночку. Хорошо, если водишь дружбу с медведицей. Иначе разорвет на куски – говорили всерьез. В здешних лесах водятся бурые медведи, зайцы, соболя, на озерах и в бухтах – дикие утки и гуси, на скалах вьют гнезда бакланы, чайки и моевки. Летом постоянно дуют ветры с Тихого океана и Охотского моря, зимой – из Сибири. Иногда, пролетая через Японию, заглядывают тайфуны, рожденные в тропиках. Бамбуковые заросли и хвойные леса острова точно так же шумят от ветра, который приносят тропические атмосферные фронты, как и благородный лес, в котором живешь ты. Я жду не дождусь тайфуна, который принесет мне твой голос. Нашепчи тайфуну, если он набросится на столицу, весточку для меня, и я услышу твой шепот даже среди безумных бушующих ветров и ливней.

Что ж, на этом заканчиваю сегодняшний вечерний отчет для тебя.

По совету Ивана я решил нанести визит вежливости главе администрации острова. Замысел был прост: продемонстрировав главному человеку на острове свою благонадежность, я надеялся на некоторое улучшение жизненных условий. Я вошел в его кабинет – навстречу мне вышел мужчина, похоже, мой ровесник, с детским выражением лица. Он бегло говорил по-английски, хотя и с русским раскатистым «р».

– Андрей, глава администрации. – Он пожал мне руку.

Я не знал, о чем с ним говорить, но он сам поделился со мной проблемами управления, упомянул о погоде, затронул светские темы – короче, щебетал без остановки, пытаясь между тем выяснить, чего же я хочу.

– В последнее время объемы экономической помощи из Японии сокращаются. Вы, вероятно, заметили, что оборудование в порту сильно устарело. Неужели ничего нельзя сделать?

Смысл его жалоб был понятен, но я-то тут при чем?

– Этот остров что для россиян, что для японцев находится на краю земли. Вы приехали изучать растения, да?

– Да, я занимаюсь исследованием съедобных полевых трав.

– Здешняя флора мало отличается от флоры Хоккайдо. В давние времена местные жители научились у японцев употреблять в пишу папоротник и белокопытник После войны японцы и русские жили вместе, хотя и недолго. Кстати, а почему вы интересуетесь съедобными травами?

– Просто я люблю траву.

Глава администрации расхохотался. Я тоже посмеялся с ним за компанию, но, похоже, ему не понравилось мое непочтительное поведение. Он натянуто улыбнулся, и разговор мгновенно превратился в допрос.

– Мы впервые принимаем на острове такого гостя, как вы, поэтому хотелось бы о многом спросить вас. Каковы ваши цели?

– Японцы мало знают об этом острове. Я хотел бы рассказать одному человеку о том, чем питаются жители острова, чем зарабатывают себе на жизнь, как отдыхают.

– Кому вы хотите это рассказать? Кто ваш работодатель?

– Никто не поручал мне эту работу, я выбрал ее по собственной воле. Просто я отправляю по электронной почте письма своей любимой, с которой мы расстались.

– Зачем вы ей пишете?

– Зачем? Не знаю. Наверное, никак не могу перестать думать о ней.

– Интересные вещи вы говорите. А можно спросить о ваших политических убеждениях? Как по-вашему, Курильские острова следует отдать Японии?

– Я полагаю, нужно сделать так, чтобы все, кто хочет здесь жить, получили бы такую возможность. Так же, как на Южном полюсе.

– То есть нет необходимости в том, чтобы острова принадлежали Японии?

– Наверное, возможны варианты: совместное управление или передача территории под контроль ООН. В любом случае мне бы хотелось, чтобы острова всегда оставались мирными. А для этого не нужно сеять семена раздора. Я здесь, чтобы на личном уровне установить доверительные отношения с жителями острова.

– Вы хотели бы жить здесь?

– А смог бы?

Глава администрации, не вставая со стула, выпрямил спину, вздохнул с улыбкой и вынес свой вердикт:

– Вы задаете сложные вопросы. Я родом из Сибири, и для меня климат на острове – теплый, но японцу, должно быть, покажется суровым. Сахалин и Курильские острова находятся не в таких уж северных широтах, но здесь совсем не жарко. Виновато холодное течение. Если бы здесь, как в Европе, проходило теплое течение, остров превратился бы в курорт. Вы странный человек – по собственной воле хотите жить в этих краях. В вас течет кровь айнов?

– Наверное, нет. Но мои предки много путешествовали. Вот и я понял, что наконец оказался там, куда вела меня жизнь.

– Звучит загадочно. Надо бы спросить у Марии Григорьевны.

Я поинтересовался, о ком это вдруг вспомнил глава администрации.

– Ну, если хотите, она шаманка, – проворчал Андрей.

– Шаманка?

– Говорят, она общается с мертвыми. Жители острова сторонятся ее. Слишком уж мрачны ее предсказания.

Мать Нины, которой я должен был передать весточку от дочери. У меня появился еще один повод встретиться с ней.

Мария Григорьевна жила вместе с сыном в поселке Буревестник на берегу Тихого океана, в заливе Касатка. На противоположной части острова, со стороны Охотского моря – Курильск. До Буревестника час езды по колдобинам. На этот раз за мной заехал «Кокусай коцу», с которым мы вместе прибыли на остров. С Сахалина прилетал самолет, и на обратном пути водитель собирался взять пассажиров. Никаких дел у меня не было, и я хотел, передав Марии Григорьевне сообщение от Нины, сразу же вернуться домой. Такси хранило в себе атмосферу Токио. На стекло приклеена надпись: «Ночью и ранним утром – наценка 30 %». В салоне еще витали запахи геля для волос и табачного дыма.

По дороге нам встретился грузовик с солдатами, больше ни людей, ни медведей мы не видели. Залив Касатка, или Хитокаппу, выходил в Тихий океан, удобное место для порта – и японцы и русские размещали здесь военные базы. Суда Объединенного флота, когда-то атаковавшие Пёрл-Харбор, тоже стояли здесь. Кроме того, залив Касатка славился крабами; чтобы свести концы с концами, военные ловили крабов и отправляли их в Японию, – поведал мне водитель «Кокусай копу», хотя я его об этом не спрашивал. Он даже рассказал, что заправляет контрабандой крабов Миша с золотыми зубами. Тот самый Миша, который проверял у меня документы в порту. Похоже, весь остров знает, чем он промышляет.

Берег речки размыло, и деревянный мост обвалился. Машина поехала вброд, выбирая, где помельче. Всю дорогу я сидел, крепко сжав зубы, чтобы случайно не прикусить себе язык, – даже челюсти заболели. Наконец «Кокусай коцу» выехал на берег залива и помчался вдоль кромки волн. Песок, пропитанный морской водой, был твердый и утрамбованный. Самая хорошая дорога на острове, природный хайвей, без ям и колдобин. У привыкшего к столичному асфальту такси началась вторая жизнь, жестокая и напряженная. У моря лежали красно-коричневые скелеты погибших кораблей, выброшенные на берег тайфуном. Когда-то этот пляж, ставший кладбищем кораблей, называли лучшим пляжем на побережье.

– Приехали, – разбудил меня голос водителя.

Открылась автоматическая дверь. Вокруг заросли бамбука, домов не видно.

– А где же дом? – Я удивленно посмотрел на водителя, он показал пальцем на холм. Там стоял бревенчатый домик с треугольной крышей, похожий на горную хижину.

– Что у тебя за дело к старой ведьме? Или ты на ее дочку глаз положил?

Похоже, такая непосредственная манера общения считалась на острове абсолютно естественной. Я буркнул по-японски:

– Волков бояться… – и полез на холм, поросший бамбуком.

Со двора горной хижины открывался замечательный вид на залив. Идеальное место для наблюдательного поста. Водитель громко окликнул Марию Григорьевну. Через некоторое время дверь открылась, и на пороге появился смущенный мальчуган с повязкой на левой руке. Ростом метр сорок, не больше, на вид лет десять или около того.

– Скажи маме: гость приехал из Японии. Нинин знакомый.