Создавалось ощущение, будто строительные леса были возведены лишь для видимости, однако вскоре Феникс заметил сначала одного низкорослого островитянина в простой куртке подбитой мехом, потом другого. Затем некромант провел его мимо площадки, где целая команда этих работников отесывала камни, постоянно доставляемые туда паукообразными тварями из пучины. Завидев хозяина, низкорослые работники отложили свои инструменты и дружно кланялись сначала некроманту, а потом и гостю. Теперь становилось ясно, кто и для кого возвел бамбуковые леса по периметру старой башни.
Сказать по правде, «ловец удачи» ожидал чего-нибудь более изощренного и зловещего. Однако, его наниматель действительно сильно изменился. По сравнению с теми полными мрачности и злобы словами, что от него слышал полукровка, покуда вез, взвалив на своего коня, в лесную чащу, и в его мысли даже вкрадывалось сомнение, а стоило ли спасать такую темную душу, теперь он слышал куда более трезвые размышления. Уже встреча в фивландском трактире у входа в тоннели сильно озадачила «ловца удачи» переменами в спасенном, что уж было говорить теперь. Феникс посчитал вполне уместным здесь, пусть и старое, «из грязи в князи».
— Меж фигур нашего разговора, хотелось бы узнать, какого черта ты таскаешь с собой этот меч? Вцепился в него, как только миляга-горбун взялся пристроить твою лошадь, и упорно молчишь. Я же вижу, что это оружие вампира. Ну, говори, — некромант бросил неприязненный взгляд на клинок.
— Ах, это!? — вспомнил Карнаж и с сомнением посмотрел на Кассара, — Это мне и правда отдал один вампир, которого я убил. Он утверждал, что последний из своего рода, а может и вообще из всех. Просил передать тебе, видимо, как знак поражения перед вашим братом.
— Вот отсюда все беды нашего древнего союза, — вздохнул заклинатель мертвых и взял оружие из рук «ловца удачи», — Много патетики в словах, пафоса через край, но мало дела. Зато много абсолюта в изречениях: «Только мы можем обитать над Бездной — сиречь вечного бытия, которое питает нас безграничьем времени». Заумно так, аж скулы сводит! Сколько их уговаривали мои предшественники быть усерднее в изысканиях — все без толку. Истинный искатель прост и упорства ему не занимать. Без церемоний идет к своей цели, потому что дорожит временем, сколько бы его ни было в запасе, хоть год, хоть вся бесконечность, но не тороплив и поспешен, а скрупулезен, внимателен и сосредоточен. Куда им, да и мне, собственно, до тех былых исследователей, что были усидчивы до одеревенелости седалища!
— По правде сказать, тот вампир сам бросился на мой клинок…
— Еще бы! Иначе какого дьявола мне было бы давать тебе медальон?! Так или иначе они интересуются всеми смертными, кто направляется к Старой Башне. Берегут чистоту своей породы, словно я тут новых кровососущих гадов плодить собираюсь! Самомнения им не занимать. А что до того, что он был якобы последним…
Некромант усмехнулся и повел Карнажа вверх по лестнице на площадку. Отворив толстую дверь, что даже не скрипнула, Кассар вошел в маленький садик. Тот отличался от тех, что обширно раскинулись на берегу. В нем на выстроенных в восьмиконечный крест клумбах росли цветы только одного сорта и одного цвета, склоняясь к центру, куда сходились все восемь вытянутых клумб. Центр знаменовала бронзовая статуя женщины, одна рука которой была устремлена в небо, а другая протягивалась ладонь, словно прося милостыни, к цветам.
Феникс подумал сперва, что ему чудится, будто статуя двигалась, но вскоре сомнения рассеялись. Статуя действительно медленно вращалась вокруг своей оси, еле заметно полыхая белым пламенем под каменным постаментом, залитым запекшейся кровью.
— Проклятье! Что это такое?! — не выдержал Карнаж, когда из-под металлических ног женской фигуры заструились по камню ручейки свежей крови.
— Что именно? — поинтересовался некромант.
— Статуя, она движется, кровоточит, полыхает огнем… Это символ?
— Прекрасно, ты первый из моих немногочисленных гостей, кто не спросил почему розы на этих клумбах черного цвета!
— А что спрашивать? Это знак скорби, печали, мольбы и много чего еще. Зачем мы сюда пришли?
— Смотри, — указал Кассар на статую, — И слушай. Мы как раз вовремя. Сейчас…
Белое пламя яркими лепестками вырвалось на свободу и объяло статую, отдавшись двумя громкими женскими стонами из глубины сада. «Ловец удачи» повернулся в ту сторону, где находился небольшой склеп, опираясь одной своей стеной на скалу.
— Еще один час минул, — тихо заключил некромант в наступившей тишине, когда языки белого пламени скрылись в камне постамента.
— Час? — переспросил Феникс.
— Да, час, один из сотни тысяч в том отсчете, который предстоит моим девочкам…
— А! Ну да! Я понял, — скабрезно ухмыльнулся Карнаж, — Принцам — целомудренные принцессы, заклинателям мертвых — распущенные вампирши. Каждому свое, не так ли?
— Спешу огорчить. Ты ни черта не понял, полукровка! — воскликнул Кассар, — Им до нас с тобой, как до обедни чернокнижнику, дела нет. Поверь мне на слово и лучше не проверяй!
— Сказать по чести, не собирался. Так в чем же с ними дело? Зачем столько зловещих символов? Неужели какое-то проклятие, наложенное на них, так радует тебе глаз?
Некромант задумался, скребя ногтями подбородок. Потом и вовсе задрал голову вверх, и довольно ухмыляясь принялся чесать свою шею, что вызвало на лице Карнажа гримасу отвращения.
— Что в сущности есть проклятие в наше время? Даже не кара и не расплата, а нечто вроде принуждающей к чему-то, ворожбы, насланной на того, кому не посчастливилось или наоборот…
— А разве бывает наоборот? — перебил Феникс.
— Бывает, еще как бывает… Вскоре ты сам в этом убедишься. Дождись ночи и прогуляйся у моей башни, — как-то устало возразил Кассар, — Так. А теперь передай моим девочкам этот меч и пойдем отсюда. Я думаю, ты успел проголодаться, пока мы бродили по моему жилищу.
Заклинатель мертвых передал Карнажу клинок, что-то громко рявкнул на незнакомом языке, содрогнув холодный воздух вокруг, и удалился, прикрыв за собой калитку. Двери склепа в углу сада отворились и оттуда вышли две рослые женские фигуры. Будто в насмешку над предположениями Феникса, из-за облаков показалось яркое полуденное солнце. Своим появлением оно весьма озадачило полукровку, даже вдвойне, потому что во-первых, он и не подозревал, что прошло столько времени, а во-вторых, потому что полагал, что вампиры и дневной свет понятия несовместимые и враждебные друг другу в принципе. Однако две вампирши неумолимо приближались. «Ловец удачи» сообразил, что тут дело нечисто и склонил голову, выставив на вытянутых руках ножны с мечом.
Бледная до прозрачности кожа, залитые кровью глаза со зрачками бусинками, словно иголки впившиеся в полукровку, по кошачьи мягкие и плавные движения… Как ни странно, на обеих были мужские феларские кожаные костюмы. У поясов болтались в ножнах громадные островитянские сабли, на запястьях гремели металлические браслеты. Карнаж наблюдал за ними, бросая быстрые взгляды исподлобья, так как смотреть напрямую на вампиров не стоило. Их завораживающие движения сильно действовали даже на подготовленное сознание, а защитный медальон — подарок Кассара, полукровка позабыл взять с собой. Феникс на всякий случай даже прикрыл глаза, когда одна из дев ночи взяла из его рук меч, испустив при этом скорбный вздох, покуда вторая медленно обходила за спиной полукровки, словно принюхиваясь. Многозначительно кивнув друг дружке, они разошлись: одна понесла меч в склеп, а другая задержалась и, тряхнув длинными вьющимися волосами цвета воронова крыла, спросила, оскалив ряд ровных белых зубов, без характерно увеличенных клыков, словно их кто-то сточил:
— Как такой недоучка смог убить опытного воина?
В ее томном голосе звучал скорее не вопрос, а издевка.
— Он сам бросился на мой меч, — честно ответил Карнаж.
— Что ж, — прошипела вампирша, — Я проглочу твою ложь, так как этого хочет хозяин. Хотя должна была бы растянуть твои кишки вдоль меча «убитого» тобой, но я этого не сделаю.
